[fiction] Луч. Света
Она всегда появлялась в сопровождении солнечных лучей. Стучалась в его дверь, хотя он никогда не запирал себя изнутри. Танцующей походкой скользила мимо него взглядом по холсту, шутливо укоряя: "Шедевр до сих пор не закончен... Чем же ты занимался?" Не дожидаясь ответа, направлялась на кухню, ставила на плиту чайник, перекладывала продукты, готовила легкий завтрак. Он терпеливо ждал, делая вид, что увлечённо работает над картиной. Потом обессилено опускался на диван. Вскоре она неспешно врывалась в комнату с бутербродами на тарелочке. "Ну что, изголодался?", - подмигивая, усаживалась к нему на колени и кормила с рук...
Её губы пахли ванилью и после первого поцелуя на них оставались хлебные крошки. Она облизывала их, улыбалась, стекала на диван и тянулась к столику, чтобы поставить тарелку. Выгнутое тело натягивало тонкую ткань, проступало чувственной агрессией и притягивало его. Он падал, но не нападал. Она помогала ему раздеть себя - его руки, умевшие провести ровную линию наискосок на бумаге, были неспособны совладать с молнией в постели: "Когда ты сможешь раздеть меня самостоятельно, ты поймешь, как меня надо рисовать..."
Её каштановые волосы в лучах солнца стелились огнём по белизне простыни, смуглое тело пережигало холст наискосок. "Не торопись," - шептала она, снимала со своей шеи крестик и вешала Его на узоры изголовья. Он сиял с солнцем наравне и источал мириады зайчиков. Самых смуглых он ловил губами, она смеялась и ерошила ему волосы...
Ей нравилась эта игра... И он был богом. И Б-г был в Ней.
А потом вместо Неё стали приходить дожди. Они были холодными, ничем не обязывали и вселяли сырость в завтрашний день. Он вдруг осознал, что не знает ни Её адреса, ни номера телефона. Потом пришли сомнения в Её имени - за всё время он ни разу не произнёс его вслух. Попытки вспомнить день знакомства натыкались на пожелтевший календарь за прошлый год, застывший вечной осенью на стене.
Он пытался рисовать Её яркими тонами в ожидании солнечных дней... Картина смотрела в серевшую комнату неестественно. И он рвал её. И его рвало воспоминаниями.
Он забросил краски и днями не бывал в мастерской. Ночи вливались в него рядом с такими же пьяными одноразовыми собеседниками. Он закрывал глаза, пользуясь тем, что его окружает полумрак. Играла навязчивая музыка. На освещенном подиуме танцевала женщина. Её извивающееся смуглое тело облизывали галогеновые зайчики, на губах застыла сладострастная улыбка... Их невидящие вгляды пересеклись, и он вспомнил Её имя.
Вернувшись утром в мастерскую, он бессмысленно повалился на кровать. Рядом с подушкой рука наткнулась на угловатый холодный металл. Аккуратно поддев вещицу пальцами, он поднял её до уровня своих глаз. В его руке оказался её крестик. Цепочка была разорвана...
(ничто не ново ...)
см. тж. открытые отношения
Её губы пахли ванилью и после первого поцелуя на них оставались хлебные крошки. Она облизывала их, улыбалась, стекала на диван и тянулась к столику, чтобы поставить тарелку. Выгнутое тело натягивало тонкую ткань, проступало чувственной агрессией и притягивало его. Он падал, но не нападал. Она помогала ему раздеть себя - его руки, умевшие провести ровную линию наискосок на бумаге, были неспособны совладать с молнией в постели: "Когда ты сможешь раздеть меня самостоятельно, ты поймешь, как меня надо рисовать..."
Её каштановые волосы в лучах солнца стелились огнём по белизне простыни, смуглое тело пережигало холст наискосок. "Не торопись," - шептала она, снимала со своей шеи крестик и вешала Его на узоры изголовья. Он сиял с солнцем наравне и источал мириады зайчиков. Самых смуглых он ловил губами, она смеялась и ерошила ему волосы...
Ей нравилась эта игра... И он был богом. И Б-г был в Ней.
А потом вместо Неё стали приходить дожди. Они были холодными, ничем не обязывали и вселяли сырость в завтрашний день. Он вдруг осознал, что не знает ни Её адреса, ни номера телефона. Потом пришли сомнения в Её имени - за всё время он ни разу не произнёс его вслух. Попытки вспомнить день знакомства натыкались на пожелтевший календарь за прошлый год, застывший вечной осенью на стене.
Он пытался рисовать Её яркими тонами в ожидании солнечных дней... Картина смотрела в серевшую комнату неестественно. И он рвал её. И его рвало воспоминаниями.
Он забросил краски и днями не бывал в мастерской. Ночи вливались в него рядом с такими же пьяными одноразовыми собеседниками. Он закрывал глаза, пользуясь тем, что его окружает полумрак. Играла навязчивая музыка. На освещенном подиуме танцевала женщина. Её извивающееся смуглое тело облизывали галогеновые зайчики, на губах застыла сладострастная улыбка... Их невидящие вгляды пересеклись, и он вспомнил Её имя.
Вернувшись утром в мастерскую, он бессмысленно повалился на кровать. Рядом с подушкой рука наткнулась на угловатый холодный металл. Аккуратно поддев вещицу пальцами, он поднял её до уровня своих глаз. В его руке оказался её крестик. Цепочка была разорвана...
(ничто не ново ...)
см. тж. открытые отношения