+ А.А. Зиновьев
Сегодня (10-го) умер Александр Александрович Зиновьев, автор "Зияющих высот" и многого-многого другого. Он был другом моего деда с послефронтовых студенческих лет, а потом и моего отца. Все мы очень его любили.
Сейчас о нем напишут много всякой чепухи. Люди, процветавшие под крылышком советской власти в те дни, когда Зиновьева изгоняли из страны, будут рассказывать, как он не пожелал быть признательным за венский шницель и разругал западное общество. Полоумные националисты уже поведали миру, что критикой Запада Зиновьев "искупил свой выстрел по России". А он всегда был один и тот же. И никогда не хотел идти с большинством, будь оно социалистическим, капиталистическим, каким угодно еще. Иногда это приводило его к мнениям, которые не хочется с ним разделять, но и они не умаляют его как человека. Никому в своей жизни он не служил и не сдавался.
Когда моего дедушку травили в годы "борьбы с космополитизмом", он был единственным студентом на факультете, кто с ним здоровался. И продолжал дружить. Только сказал: "Карл, так ты еврей, оказывается?" -- "Ну да, Саш". -- "Ну, в следующий раз будешь умнее". И с таким мужеством он шел по жизни всегда.
Я сам помню его, в основном, в обстоятельствах совсем не драматических -- за чашкой чая, играющим с псом Шариком (редкой породы "вОлковый терьер", как говорил А.А.), можно рассказать много милого и веселого. Но какой невероятной внутренней силы это человек чувствовалось всегда. И до самого конца он был полон идей и трудился с неослабевающим упорством, какого не увидишь в молодых людях.
Вечная память!
Сейчас о нем напишут много всякой чепухи. Люди, процветавшие под крылышком советской власти в те дни, когда Зиновьева изгоняли из страны, будут рассказывать, как он не пожелал быть признательным за венский шницель и разругал западное общество. Полоумные националисты уже поведали миру, что критикой Запада Зиновьев "искупил свой выстрел по России". А он всегда был один и тот же. И никогда не хотел идти с большинством, будь оно социалистическим, капиталистическим, каким угодно еще. Иногда это приводило его к мнениям, которые не хочется с ним разделять, но и они не умаляют его как человека. Никому в своей жизни он не служил и не сдавался.
Когда моего дедушку травили в годы "борьбы с космополитизмом", он был единственным студентом на факультете, кто с ним здоровался. И продолжал дружить. Только сказал: "Карл, так ты еврей, оказывается?" -- "Ну да, Саш". -- "Ну, в следующий раз будешь умнее". И с таким мужеством он шел по жизни всегда.
Я сам помню его, в основном, в обстоятельствах совсем не драматических -- за чашкой чая, играющим с псом Шариком (редкой породы "вОлковый терьер", как говорил А.А.), можно рассказать много милого и веселого. Но какой невероятной внутренней силы это человек чувствовалось всегда. И до самого конца он был полон идей и трудился с неослабевающим упорством, какого не увидишь в молодых людях.
Вечная память!