Белогвардейцы в Белгороде
Белгород - один из древнейших городов Руси. В XVII веке крепость Белгород была главным городом Белгородской засечной черты - 800-километровой оборонительной линии, защищавшей Московское царство от набегов крымских татар, ногайцев и черкас.
С 23 июня по 7 декабря 1919 года город входил в состав белого Юга России и его занимала Добровольческая армия.
«Белгород был занят, и население, особенно молодежь, действительно восторженно встретило армию. Ряды частей опять основательно пополнились добровольцами».
- ПО ДОРОГЕ НА МОСКВУ. Прюц Николай Александрович /Юнкер Константиновского артиллерийского училища. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. в Юнкерской батарее, участник рейда партизанского отряда полковника Чернецова; с 12 февраля 1918 г. прапорщик. Участник 1-го Кубанского (“Ледяного”) похода в 1-й офицерской батарее, на 21 марта 1919 г. в 1-м легком артиллерийском дивизионе. Во ВСЮР и Русской Армии в Марковской артиллерийской бригаде (в сентябре 1920 г. в 3-й батарее) до эвакуации Крыма. Штабс-капитан. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Марковского артдивизиона в Чехословакии. В эмиграции в США, член отдела Общества Галлиполийцев. Умер после 1956 г./
«По донесению командующего Добровольческой армией генерала Май-Маевского генералу Деникину город Белгород был занят с налета доблестными корниловцами и марковцами, не рассчитавшими лихого удара. Находящийся в 70 верстах к югу город Харьков был занят Дроздовским стрелковым полком на следующий день 11 июня. Красные откатились на значительное расстояние от Белгорода, и все почувствовали, что город занят прочно.
Когда на площади в городе собрался весь полк, то среди выстроенных пленных оказался и начальник обороны красных, бывший унтер-офицер Императорской армии. Командир полка приказал тут же расстрелять его, что и исполнил один из стоявших близко ударников, уложив незадачливого «главкома» обороны Белгорода на месте первым же выстрелом. Эта публичная казнь была вызвана тем, что красные угнали 60 видных граждан города в качестве заложников и расстреляли их в 10 верстах от города, по пути своего отступления. На следующий день их тела были доставлены в город и преданы земле в обстановке действительно общего озлобления против диктатуры большевистского интернационала.
11 июня начальник 1-й пехотной дивизии генерал-майор Тимановский принял на городской площади парад войск, освободивших Белгород от большевиков.
25 июня в Белгород прибыл главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Деникин, восторженно встреченный жителями, забросавшими путь его следования цветами. Ликование жителей носило самый искренний и даже трогательный характер. Генерал Деникин присутствовал на молебне на площади города и после молебна принял парад войск. На парад были выведены: весь 1-й Офицерский генерала Маркова пехотный полк, офицерская рота Корниловского Ударного полка, по взводу в пешем строю от каждой батареи 1-й артиллерийской бригады и конные части. Войска, отдохнувшие и пополнившиеся, производили самое лучшее впечатление. Генерал Деникин поздравил части 1-го армейского корпуса с выходом на большую Московскую дорогу; напомнил о былых боях и особенно о значении 1-го Кубанского генерала Корнилова похода и о роли в борьбе с большевиками офицерства; указал грядущие задачи и высказал полную уверенность в успехе зародившегося в таких трудных условиях и перенесшего столько испытаний дела освобождения Родины. Жители и войска долгим и громким “Ура!” ответили на речь Вождя. Действительно, положение советской власти казалось критическим. Значительная часть России была в руках Белых армий. Население освобожденных областей, перенесших голод, холод и анархию, было явно настроено против большевиков, разрушивших хозяйство страны. Красная армия, несмотря на огромное свое превосходство в силах, не могла устоять перед немногочисленными, но сплоченными частями добровольцев. Сомнениям не было места, все сулило радостный конец Гражданской войны. Маленький, пыльный уездный город Белгород зажил шумной жизнью. Веселая, оживленная толпа на улицах, открывающиеся магазины и кафе, всеобщее приподнятое настроение...
Добровольческая армия увеличилась теперь самое меньшее в три раза».
- КОРНИЛОВЦЫ В БОЯХ ЛЕТОМ-ОСЕНЬЮ 1919 ГОДА. Левитов Михаил Николаевич /Поручик 178-го пехотного полка. В Добровольческой армии в партизанском генерала Корнилова отряде. Участник 1-го Кубанского (“Ледяного”) похода в Корниловском полку, командир роты, в мае 1919 г. командир батальона во 2-м Корниловском полку, с июля 1919 г. командир 1-го батальона, с 10 ноября 1919 г. врид командира в 3-м Корниловском полку, затем помощник командира во 2-м Корниловском полку. 13 марта 1920 г. произведен из поручиков в подполковники, с 15 июня 1920 г. до эвакуации Крыма командир 2-го Корниловского полка. Полковник (с июня 1920 г.). Ранен 6 раз. Орден Св. Николая Чудотворца. На 18 декабря 1920 г. в штабе 2-го батальона Корниловского полка в Галлиполи, с 24 декабря 1921 г. командир того же батальона. До осени 1925 г. в составе Корниловского полка в Болгарии. В эмиграции председатель полкового объединения, председатель Общества Галлиполийцев. Умер 15 декабря 1982 г. в Париже./
«Вспоминается случай в Белгороде, где довольно долго стоял штаб дивизии. На фронте произошел прорыв, и в городе стало очень неспокойно. С минуты на минуту ждали, что могут появиться красные, и началась паника. Генерал Тимановский был уверен, что прорыв удастся ликвидировать, но в самом городе войск у него не было, а панику нужно было остановить. Тогда он приказал вызвать на вокзал оркестр 1-го полка, и первые звуки бравурного фанфарного марша произвели успокоение среди жителей, которые поняли, что раз штаб «веселится», то опасности нет».
- Всеволод Александрович Богенгардт, Воспоминания о белом генерале Тимановском (1889-1919)
Подполковник В.Е.Павлов, находившийся со своей частью под Белгородом, приводит ещё более интересное свидетельство: «Молодежь ходила в поселки сахарного завода и заводила там знакомства. Отпускные возвращались с совершенно утешительными сведениями: рабочие спокойны, большевистских настроений среди них нет. Не было никаких сообщений о каких бы то ни было происках большевиков. Рабочие совершенно не жаловались на свое положение: жили они в заводских домиках с участками земли, имели коров, кур, свиней; жили в достатке. Интересовались Белой армией и, видимо, не испытывали какого-либо недоверия к ней».
Добровольческая армия наступала на Москву, но Белым пришлось не только воевать, но и обустраивать повседневную жизнь белгородцев на подвластной территории. Всеми этими вопросами занимались восстановленные Белгородская городская управа и Дума.
Управу возглавил городской голова Николай Георгиевич Горанский, в обязанности которого входило общее руководство управой, работа подведомственных организаций и учреждений, а также ответственные участки работы: санитарное состояние города, работа электрической станции и контроль за уличным керосиновым освещением. Помогали городскому голове члены управы Владимир Михайлович Конаков, Василий Иванович Гладков, Яков Васильевич Свешников. Позже, уже в сентябре, когда объем работы значительно увеличился, по распоряжению исполняющего дела Курского губернатора А. Римского-Корсакова был назначен четвертый член управы Михаил Дмитриевич Березнев. Каждый из них курировал конкретные участки работ: ремонт зданий, расквартирование войск в городе, торговлю, делопроизводство, водопровод, пожарный и ассенизационный обозы, скотобойню и скотопригонный двор, разработку меловых гор и многое другое.
Городская управа разместилась в том же двухэтажном доме, где она находилась и до Октябрьского переворота, на улице Корочанской (потом Императора Николая II, Гражданской, ныне Гражданский проспект). Сегодня в этом здании с надстроенным третьим этажом располагается строительный колледж.
Проблем в небольшом уездном городе после свержения царя, а потом и Временного правительства скопилось огромное множество. За время, пока в Белгороде хозяйничали большевики, город оказался разграблен и горожане предоставлены сами себе. Большинство домов в городе, стоявших без окон и дверей, пришло в запустение и не ремонтировалось. Водопровод и канализация в них не работали. Добровольцам был необходим крепкий тыл, что могло быть достигнуто только самоотверженной работой патриотов-гражданских, равной героизму ударников на фронте.
Управа оказалась не в силах обеспечить Добровольческой армии более-менее сносное проживание в Белгороде. Размещали воинов где придется. Поселялись они в чудом уцелевших домах и жили там в жуткой тесноте. Командование Белой армии беспрерывно «атаковало» городскую управу письмами с требованием предоставить солдатам дрова и керосин. На одном из заседаний 19 августа управа обсудила вопрос о необходимости содействия Добровольческой армии и постановила: «Организовать комитет по сбору пожертвований Добровольческой армии в составе всей коллегии управы и представителей от земской управы, городского общественного Н. Чумичева банка и торгово-промышленного комитета». Как могла управа помогала армии, но денег всё равно катастрофически не хватало.
В воспоминаниях Николая Прюца упоминается и такой момент: "В Белгороде был недостаток продуктов питания, и жители помогали себе тем, что сажали за городом картофель. Для охраны этих посевов, по просьбе жителей, стоявшие в городе части высылали ночью патрули. В таком патрулировании, по приказанию командира батареи, принимал участие и я, вместе с двумя конными разведчиками батареи".
Была восстановлена и городская Дума. На первом же ее заседании были избраны председатель П. И. Костенко и гласные, стали регулярно проводиться заседания, приниматься постановления, которые, правда, большей частью не выполнялись.
По предложению восстановленной белогвардейцами городской Думы было проведено расследование злодеяний большевиков, в результате которого были обнаружены свежие братские могилы: «во дворе тюрьмы две, у церковной кладбищенской ограды две, у ограды ассенизационного обоза одна, на пожарном дворе одна, в овраге у кирпичного завода Уварова одна, на старом кладбище одна, на бульваре против женского монастыря одна».
Среди заложников, расстрелянных большевиками, были многие уважаемые белгородцы. В их числе и городской голова Н. А. Слатин. На заседании 24 июня Дума постановила: «Поручить управе возбудить ходатайство пред судебными властями об отыскании тела городского головы Слатина и погребении его по христианскому обряду на кладбище, причем просить о назначении комиссии и экспертизы осмотра трупа его, фотографирование и проч.». Гласные приняли также решение «поручить управе переговорить с начальником уезда об открытии могил и погребении за счет города остальных убитых большевиками; опознанные трупы выдать родным по их желанию для погребения».
Одной из первых жертв Советской власти стал епископ Белгородский Никодим (Кононов), убитый большевиками еще в начале 1919 года. Убийцы тщательно скрывали свое преступление, поэтому точных сведений о его мученической кончине не имеется. По воспоминаниям старшего уполномоченного Белгородского уездного ЧК С. Набокова, арестовывавшего и сопровождавшего владыку в городскую тюрьму (напротив нынешнего рынка), вскоре «после ареста белгородский архиерей был расстрелян во дворе тюрьмы и там же был закопан». Далее в своих воспоминаниях, написанных в 1966 году, Набоков уточняет, что совершено убийство было ночью и знали об этом только три человека. По другой версии, после пыток епископ был расстрелян на пожарном дворе (двор нынешнего строительного колледжа) и тайно захоронен в общей могиле за городским кладбищем. Есть и третья, ничем не подтвержденная версия, согласно которой владыку Никодима сбросили с колокольни Смоленского собора.
После взятия Белгорода деникинской армией была создана комиссия по расследованию убийства Белгородского епископа. Было установлено место его захоронения, тело извлечено из земли и торжественно, с молебном и всеми почестями захоронено при огромном стечении народа в Свято-Троицком мужском монастыре под стенами старинного собора, где покоились останки его предшественников - белгородских архиереев. После взятия города красными и ухода Добровольческой армии могила епископа Никодима снова была вскрыта. Куда делись останки преосвященного - неизвестно. 16 августа 2000 года священномученик епископ Белгородский Никодим (Кононов) был канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной церкви. В память о нем постановлением главы администрации Белгорода в 2009 году был назван сквер Святителя Никодима Белгородского в юго-восточном районе города.
В далеком уже для нас 1919 году приняли мученическую смерть от богоборческой власти настоятель Успенско-Николаевского собора Порфирий Иванович Амфитеатров, церковный староста кладбищенской Николаевской церкви Владимир Иванович Никулин, протоиерей, смотритель Белгородского духовного училища и семинарии Петр Васильевич Сионский, протоиерей Василий Михайлович Солодовников, иеромонах Серафим (Кретов) и другие священно- и церковнослужители города Белгорода.
25 июня 1919 года в Белгород прибыл Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России генерал-лейтенант А. И. Деникин. Он провел смотр войск и выступил перед собравшимися с речью. Присутствовавший на торжестве белогвардейский офицер А. Ф. Долгополов вспоминал:
«Громкое «Ура!» многочисленной толпы неслось по улицам, когда генерал Деникин подъезжал к площади. Войска взяли «на караул». Оркестр заиграл полковой марш офицерского полка…
Генерал Деникин с большой свитой, в которой были генералы Май-Маевский, Кутепов, Тимановский, прошел перед фронтом частей, здороваясь с ними. Ответив на приветствие, части кричали «Ура!». Затем молебен, который служило все духовенство города во главе с епископом. После него генерал Деникин сказал слово о борьбе Добрармии, об «открытой широкой Московской дороге», о задачах и долге не только армии, но и всего народа и закончил выражением полной уверенности в успехе дела освобождения Родины. Его речь покрыло могучее «Ура!» войск и народа. Короткие речи произнесли и другие генералы.
Церемониальный марш. После него генерал Деникин со свитой направился на поклонение чтимым народом мощам и святыням в Белгородский монастырь, находившийся тут же на площади. Войска ждали его выхода, и снова неслось «Ура!». Приезд Вождя был для марковцев большим праздником, поднявшим их настроение с беспредельным желанием: «Скорей вперед! В Москву!».
Большевики, понимая всю серьёзность положения, бросили наперерез наступающей Белой армии все свои отборные части - бригады латышских, эстонских и китайских наёмников, а так же снятые с Восточного фронта части РККА.
«Белокаменная столица уже все глаза изглядела, высматривая добровольцев. Над ней несся клич Ленина: «Все на борьбу с Деникиным!»
Деревни и села смотрели в сторону юга, ждали с нетерпением и молились об избавлении от большевиков. В каждой деревне или почти в каждой уже было совершено то насилие и надругательство, которое кричит, вопиет с этого документа:
«Необходимо соединить беспощадное подавление кулацкого левоэсеровского восстания с конфискацией всего хлеба у кулаков и с образцовой чисткой излишков хлеба полностью с раздачей бедноте части хлеба даром. Телеграфируйте исполнение. Предсовнаркома Ленин».
Эта беспощадная четкость «с конфискацией всего хлеба», «образцовой чисткой» агитировала против большевиков лучше всего.
«Красная книга ВЧК» свидетельствует:
«Настроение здесь сплошь антибольшевистское, но придавлено террором, не знающим границ. Усталость всех растет, как и смертность, с каждым днем». Так значилось в донесениях белых разведчиков летом 1919 года.
А добровольческие полки, уже развернутые в дивизии, наступали и наступали.
Корниловцы пели свой марш:
За Россию и свободу, если позовут,
То корниловцы и в воду, и в огонь пойдут.
Верим мы: близка развязка с чарами врага.
Упадет с очей повязка у России, да!
Загремит колоколами древняя Москва.
И войдут в нее рядами русские войска.
Дроздовцы откликались своей песней:
Пусть вернемся мы седые от кровавого труда,
Над тобой взойдет, Россия, солнце новое тогда.
Они шли с открытым забралом, словно возвращались домой, где их ждали отец и мать. Лица этих людей светят до сих пор из темноты истории, поглощающей не только отдельных людей, но и целые тьмы соотечественников.
Сколько их было? Очень немного. Большинство выжидало, как всегда. Безмолвствовало».
- Рыбас С.Ю. Генерал Кутепов
Бои под Белгородом закончились. Советская ударная группа была разбита конницей генерала Шкуро, и фронт нашей армии был выправлен. 14 сентября армия перешла по всему фронту в наступление на Курск. Первое столкновение было для нас удачным: не успела батарея занять позицию, как полковник Шперлинг, с конными разведчиками батареи и дивизиона, пошел в конную атаку на советскую батарею и на ее ротное прикрытие. Рота прикрытия сразу же сдалась, а батарея в четыре орудия была взята с фланга. Только красные ездовые успели ускакать на обрубленных уносах, через овраг. Через полчаса со стороны Ржавы подошли четыре танка и выскочившие из них хорошо одетые офицеры из Екатеринодара начали приписывать захват красной батареи себе. Это было первый и последний раз, когда, при наступлении на Москву и при отступлении, мы видели наши танки».
Уникальные свидетельства оставил в своём дневнике 18-ти летний доброволец Александр Николаевич Ребиндер: «…В десятых числах августа 1919 года Белгороду стала угрожать неминуемая опасность со стороны Корочи и Готни, так как большевики, прорвав там фронт, двинулись с 75- тысячной армией по тамошним местам тремя колоннами с явным намерением взять Харьков. Белгород был окружен с трех сторон большевистскими войсками. Самым ближайшим местом, занятым красными была Мачурина роща - три версты от Белгорода, и единственным свободным путем было направление только на Харьков.
На станции Ю. ж. д. с утра 18 августа настроение было весьма тревожное: стояла масса составов и поездов разных штабов, воинских частей и учреждений, а через город все время проходили на фронт части 10-го Конного корпуса генерала Шкуро, в том числе и знаменитая «волчья сотня».
Обитатели и приезжие беженцы волновались, и чувствовалось в воздухе приближение паники. Но к 12 часам дня положение как будто изменилось и настроение в городе резко повернулось к лучшему.
Недалеко от станции, на улице Николая II, генералом Шкуро был проведен парад Марковской и Корниловской дивизиями. Бодрый и уверенный вид этих молодцов придал еще больше бодрости запуганному и паникующему обывателю. По улицам были развешаны ободряющие плакаты и сводки, а в соборе отслужен молебен в присутствии генералов Шкуро и Тимановского.
Так продолжалось до вечера. Но тут дела приняли совсем другой оборот, и не в нашу пользу.
Большевики прекратили свое наступление, но все же Белгород висел на волоске и единственною надеждою на его спасение было то, что части генерала Шкуро обойдут большевиков со стороны Купянска-Волчанска, генерал Улагай со своей кубанской конницей со стороны Воронежа.
Так и случилось, и к утру стало ясно, что большевики попались в железное кольцо. Красные бросились в беспорядке отступать, а затем даже и просто панически бежать, бросая всю свою артиллерию, снаряжение и обозы, неся огромные потери людьми и лошадьми. В последнем своем безнадежном усилии они решили прорваться и взять Белгород, но этому их плану помешала доблестная рота 1-го Марковского полка, которая геройски штыковой атакой выбила красных из Мачуриной рощи утром 19 августа. Скоро после этого большевики были совершенно ликвидированы на всем этом участке и добровольческая Армия заняла снова все занимаемые ею раньше местности и города».
И вновь полковник Левитов: «5 декабря Корниловская Ударная дивизия сосредоточивается в г. Белгороде. Приказано грузиться в эшелоны для переброски в Харьков. Обозы под прикрытием конных разведчиков походным порядком идут туда же. С Белгорода начинается, как принято выражаться в военной среде, настоящий «драп», но только не панический, а просто тактический. Ходили сначала какие-то слухи, что около Белгорода остановимся и дадим бой, а тут с места в карьер погрузка и откат на Харьков. Настроение какое-то притуплённое от морозов и беспрерывного отступления. Жители Белгорода были связаны с нами узами дружбы, силу ЧЕКА Дзержинского они хорошо знали с момента нашего вступления в город при нашем наступлении, когда красными было взято до 60 человек заложниками, которых они и расстреляли при своем бегстве. Теперь картина изменилась, и все жители считали себя заживо погребенными. Да, под Орлом судьба Вооруженных Сил Юга России была решена, и теперь каждый из нас понимал, что ждет нас, и потому решал, как дороже продать свою жизнь. Тогда и мы все считали себя обреченными, вопрос мученического конца для каждого из нас был вопросом только времени, но несмотря на это, деловое отношение к окружающей обстановке не покидает Корниловцев, они часто шутят и все время в работе согреваются от мороза».
Эти же настроения подметил и марковец В. Е. Павлов: «.. С тупой болью покидали марковцы Белгород, ставший для них родным, как раньше были Новочеркасск и Екатеринодар. Пять месяцев назад Белгород стал для них станцией на пути к Москве. Здесь отдыхали, набирались сил. Молили о помощи Всевышнего у святынь города, получали благословение на продолжение ратного подвига в женской обители в селе Борисовка».
7 декабря Белгород заняла Красная армия. Советский историк Я.П.Краснынь без обиняков пишет: "6 декабря Латышская дивизия вместе с Эстонской освободила Белгород". Русским войскам пришлось оставить город. Вместе с отступающими добровольцами уходили и их сторонники белгородцы, сотрудничавшие с белогвардейцами горожане и просто все, кто не хотел жить под чекистской тиранией ленинской банды. В полном составе оставила Белгород и городская управа. Первое время членов управы и сопровождавших их служащих в количестве 14 человек спасали только случайно полученные от Добровольческой армии 27 тысяч рублей за взятых ею 4 лошадей из пожарного обоза. 12 декабря, во время краткосрочного пребывания в не занятом еще красными Мариуполе Екатеринославской губернии, Белгородский городской голова Николай Георгиевич Горанский пишет отчаянное письмо исполняющему дела Курского губернатора Римскому-Корсакову, в котором просит его дать распоряжение о выдаче ссуды «на дальнейшее содержание членов управы и служащих». Но губернатору было уже не до них.
Дальнейшая судьба последнего городского головы Белгорода, членов управы, председателя и гласных Белгородской городской Думы неизвестна. Можно только предполагать, что, скорее всего, они эмигрировали с остатками разбитой деникинской армии. Надежды у них не было никакой. Ведь даже рядовые служащие, оставшиеся в Белгороде, были подвергнуты репрессиям за сотрудничество с белогвардейцами. Ну а представителей белой власти в городе могла ожидать только самая суровая кара - расстрел, или, как тогда это называлось, «высшая мера социальной защиты».
С 23 июня по 7 декабря 1919 года город входил в состав белого Юга России и его занимала Добровольческая армия.
«Белгород был занят, и население, особенно молодежь, действительно восторженно встретило армию. Ряды частей опять основательно пополнились добровольцами».
- ПО ДОРОГЕ НА МОСКВУ. Прюц Николай Александрович /Юнкер Константиновского артиллерийского училища. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. в Юнкерской батарее, участник рейда партизанского отряда полковника Чернецова; с 12 февраля 1918 г. прапорщик. Участник 1-го Кубанского (“Ледяного”) похода в 1-й офицерской батарее, на 21 марта 1919 г. в 1-м легком артиллерийском дивизионе. Во ВСЮР и Русской Армии в Марковской артиллерийской бригаде (в сентябре 1920 г. в 3-й батарее) до эвакуации Крыма. Штабс-капитан. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Марковского артдивизиона в Чехословакии. В эмиграции в США, член отдела Общества Галлиполийцев. Умер после 1956 г./
«По донесению командующего Добровольческой армией генерала Май-Маевского генералу Деникину город Белгород был занят с налета доблестными корниловцами и марковцами, не рассчитавшими лихого удара. Находящийся в 70 верстах к югу город Харьков был занят Дроздовским стрелковым полком на следующий день 11 июня. Красные откатились на значительное расстояние от Белгорода, и все почувствовали, что город занят прочно.
Когда на площади в городе собрался весь полк, то среди выстроенных пленных оказался и начальник обороны красных, бывший унтер-офицер Императорской армии. Командир полка приказал тут же расстрелять его, что и исполнил один из стоявших близко ударников, уложив незадачливого «главкома» обороны Белгорода на месте первым же выстрелом. Эта публичная казнь была вызвана тем, что красные угнали 60 видных граждан города в качестве заложников и расстреляли их в 10 верстах от города, по пути своего отступления. На следующий день их тела были доставлены в город и преданы земле в обстановке действительно общего озлобления против диктатуры большевистского интернационала.
11 июня начальник 1-й пехотной дивизии генерал-майор Тимановский принял на городской площади парад войск, освободивших Белгород от большевиков.
25 июня в Белгород прибыл главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Деникин, восторженно встреченный жителями, забросавшими путь его следования цветами. Ликование жителей носило самый искренний и даже трогательный характер. Генерал Деникин присутствовал на молебне на площади города и после молебна принял парад войск. На парад были выведены: весь 1-й Офицерский генерала Маркова пехотный полк, офицерская рота Корниловского Ударного полка, по взводу в пешем строю от каждой батареи 1-й артиллерийской бригады и конные части. Войска, отдохнувшие и пополнившиеся, производили самое лучшее впечатление. Генерал Деникин поздравил части 1-го армейского корпуса с выходом на большую Московскую дорогу; напомнил о былых боях и особенно о значении 1-го Кубанского генерала Корнилова похода и о роли в борьбе с большевиками офицерства; указал грядущие задачи и высказал полную уверенность в успехе зародившегося в таких трудных условиях и перенесшего столько испытаний дела освобождения Родины. Жители и войска долгим и громким “Ура!” ответили на речь Вождя. Действительно, положение советской власти казалось критическим. Значительная часть России была в руках Белых армий. Население освобожденных областей, перенесших голод, холод и анархию, было явно настроено против большевиков, разрушивших хозяйство страны. Красная армия, несмотря на огромное свое превосходство в силах, не могла устоять перед немногочисленными, но сплоченными частями добровольцев. Сомнениям не было места, все сулило радостный конец Гражданской войны. Маленький, пыльный уездный город Белгород зажил шумной жизнью. Веселая, оживленная толпа на улицах, открывающиеся магазины и кафе, всеобщее приподнятое настроение...
Добровольческая армия увеличилась теперь самое меньшее в три раза».
- КОРНИЛОВЦЫ В БОЯХ ЛЕТОМ-ОСЕНЬЮ 1919 ГОДА. Левитов Михаил Николаевич /Поручик 178-го пехотного полка. В Добровольческой армии в партизанском генерала Корнилова отряде. Участник 1-го Кубанского (“Ледяного”) похода в Корниловском полку, командир роты, в мае 1919 г. командир батальона во 2-м Корниловском полку, с июля 1919 г. командир 1-го батальона, с 10 ноября 1919 г. врид командира в 3-м Корниловском полку, затем помощник командира во 2-м Корниловском полку. 13 марта 1920 г. произведен из поручиков в подполковники, с 15 июня 1920 г. до эвакуации Крыма командир 2-го Корниловского полка. Полковник (с июня 1920 г.). Ранен 6 раз. Орден Св. Николая Чудотворца. На 18 декабря 1920 г. в штабе 2-го батальона Корниловского полка в Галлиполи, с 24 декабря 1921 г. командир того же батальона. До осени 1925 г. в составе Корниловского полка в Болгарии. В эмиграции председатель полкового объединения, председатель Общества Галлиполийцев. Умер 15 декабря 1982 г. в Париже./
- Парад Марковского полка в честь прибытия генерала А.И. Деникина, Белгород, 1919г.
«Вспоминается случай в Белгороде, где довольно долго стоял штаб дивизии. На фронте произошел прорыв, и в городе стало очень неспокойно. С минуты на минуту ждали, что могут появиться красные, и началась паника. Генерал Тимановский был уверен, что прорыв удастся ликвидировать, но в самом городе войск у него не было, а панику нужно было остановить. Тогда он приказал вызвать на вокзал оркестр 1-го полка, и первые звуки бравурного фанфарного марша произвели успокоение среди жителей, которые поняли, что раз штаб «веселится», то опасности нет».
- Всеволод Александрович Богенгардт, Воспоминания о белом генерале Тимановском (1889-1919)
- Генерал Тимановский и его штаб в Белгороде
Подполковник В.Е.Павлов, находившийся со своей частью под Белгородом, приводит ещё более интересное свидетельство: «Молодежь ходила в поселки сахарного завода и заводила там знакомства. Отпускные возвращались с совершенно утешительными сведениями: рабочие спокойны, большевистских настроений среди них нет. Не было никаких сообщений о каких бы то ни было происках большевиков. Рабочие совершенно не жаловались на свое положение: жили они в заводских домиках с участками земли, имели коров, кур, свиней; жили в достатке. Интересовались Белой армией и, видимо, не испытывали какого-либо недоверия к ней».
Добровольческая армия наступала на Москву, но Белым пришлось не только воевать, но и обустраивать повседневную жизнь белгородцев на подвластной территории. Всеми этими вопросами занимались восстановленные Белгородская городская управа и Дума.
Управу возглавил городской голова Николай Георгиевич Горанский, в обязанности которого входило общее руководство управой, работа подведомственных организаций и учреждений, а также ответственные участки работы: санитарное состояние города, работа электрической станции и контроль за уличным керосиновым освещением. Помогали городскому голове члены управы Владимир Михайлович Конаков, Василий Иванович Гладков, Яков Васильевич Свешников. Позже, уже в сентябре, когда объем работы значительно увеличился, по распоряжению исполняющего дела Курского губернатора А. Римского-Корсакова был назначен четвертый член управы Михаил Дмитриевич Березнев. Каждый из них курировал конкретные участки работ: ремонт зданий, расквартирование войск в городе, торговлю, делопроизводство, водопровод, пожарный и ассенизационный обозы, скотобойню и скотопригонный двор, разработку меловых гор и многое другое.
Городская управа разместилась в том же двухэтажном доме, где она находилась и до Октябрьского переворота, на улице Корочанской (потом Императора Николая II, Гражданской, ныне Гражданский проспект). Сегодня в этом здании с надстроенным третьим этажом располагается строительный колледж.
Проблем в небольшом уездном городе после свержения царя, а потом и Временного правительства скопилось огромное множество. За время, пока в Белгороде хозяйничали большевики, город оказался разграблен и горожане предоставлены сами себе. Большинство домов в городе, стоявших без окон и дверей, пришло в запустение и не ремонтировалось. Водопровод и канализация в них не работали. Добровольцам был необходим крепкий тыл, что могло быть достигнуто только самоотверженной работой патриотов-гражданских, равной героизму ударников на фронте.
Управа оказалась не в силах обеспечить Добровольческой армии более-менее сносное проживание в Белгороде. Размещали воинов где придется. Поселялись они в чудом уцелевших домах и жили там в жуткой тесноте. Командование Белой армии беспрерывно «атаковало» городскую управу письмами с требованием предоставить солдатам дрова и керосин. На одном из заседаний 19 августа управа обсудила вопрос о необходимости содействия Добровольческой армии и постановила: «Организовать комитет по сбору пожертвований Добровольческой армии в составе всей коллегии управы и представителей от земской управы, городского общественного Н. Чумичева банка и торгово-промышленного комитета». Как могла управа помогала армии, но денег всё равно катастрофически не хватало.
В воспоминаниях Николая Прюца упоминается и такой момент: "В Белгороде был недостаток продуктов питания, и жители помогали себе тем, что сажали за городом картофель. Для охраны этих посевов, по просьбе жителей, стоявшие в городе части высылали ночью патрули. В таком патрулировании, по приказанию командира батареи, принимал участие и я, вместе с двумя конными разведчиками батареи".
Была восстановлена и городская Дума. На первом же ее заседании были избраны председатель П. И. Костенко и гласные, стали регулярно проводиться заседания, приниматься постановления, которые, правда, большей частью не выполнялись.
По предложению восстановленной белогвардейцами городской Думы было проведено расследование злодеяний большевиков, в результате которого были обнаружены свежие братские могилы: «во дворе тюрьмы две, у церковной кладбищенской ограды две, у ограды ассенизационного обоза одна, на пожарном дворе одна, в овраге у кирпичного завода Уварова одна, на старом кладбище одна, на бульваре против женского монастыря одна».
Среди заложников, расстрелянных большевиками, были многие уважаемые белгородцы. В их числе и городской голова Н. А. Слатин. На заседании 24 июня Дума постановила: «Поручить управе возбудить ходатайство пред судебными властями об отыскании тела городского головы Слатина и погребении его по христианскому обряду на кладбище, причем просить о назначении комиссии и экспертизы осмотра трупа его, фотографирование и проч.». Гласные приняли также решение «поручить управе переговорить с начальником уезда об открытии могил и погребении за счет города остальных убитых большевиками; опознанные трупы выдать родным по их желанию для погребения».
Одной из первых жертв Советской власти стал епископ Белгородский Никодим (Кононов), убитый большевиками еще в начале 1919 года. Убийцы тщательно скрывали свое преступление, поэтому точных сведений о его мученической кончине не имеется. По воспоминаниям старшего уполномоченного Белгородского уездного ЧК С. Набокова, арестовывавшего и сопровождавшего владыку в городскую тюрьму (напротив нынешнего рынка), вскоре «после ареста белгородский архиерей был расстрелян во дворе тюрьмы и там же был закопан». Далее в своих воспоминаниях, написанных в 1966 году, Набоков уточняет, что совершено убийство было ночью и знали об этом только три человека. По другой версии, после пыток епископ был расстрелян на пожарном дворе (двор нынешнего строительного колледжа) и тайно захоронен в общей могиле за городским кладбищем. Есть и третья, ничем не подтвержденная версия, согласно которой владыку Никодима сбросили с колокольни Смоленского собора.
После взятия Белгорода деникинской армией была создана комиссия по расследованию убийства Белгородского епископа. Было установлено место его захоронения, тело извлечено из земли и торжественно, с молебном и всеми почестями захоронено при огромном стечении народа в Свято-Троицком мужском монастыре под стенами старинного собора, где покоились останки его предшественников - белгородских архиереев. После взятия города красными и ухода Добровольческой армии могила епископа Никодима снова была вскрыта. Куда делись останки преосвященного - неизвестно. 16 августа 2000 года священномученик епископ Белгородский Никодим (Кононов) был канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной церкви. В память о нем постановлением главы администрации Белгорода в 2009 году был назван сквер Святителя Никодима Белгородского в юго-восточном районе города.
В далеком уже для нас 1919 году приняли мученическую смерть от богоборческой власти настоятель Успенско-Николаевского собора Порфирий Иванович Амфитеатров, церковный староста кладбищенской Николаевской церкви Владимир Иванович Никулин, протоиерей, смотритель Белгородского духовного училища и семинарии Петр Васильевич Сионский, протоиерей Василий Михайлович Солодовников, иеромонах Серафим (Кретов) и другие священно- и церковнослужители города Белгорода.
25 июня 1919 года в Белгород прибыл Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России генерал-лейтенант А. И. Деникин. Он провел смотр войск и выступил перед собравшимися с речью. Присутствовавший на торжестве белогвардейский офицер А. Ф. Долгополов вспоминал:
«Громкое «Ура!» многочисленной толпы неслось по улицам, когда генерал Деникин подъезжал к площади. Войска взяли «на караул». Оркестр заиграл полковой марш офицерского полка…
Генерал Деникин с большой свитой, в которой были генералы Май-Маевский, Кутепов, Тимановский, прошел перед фронтом частей, здороваясь с ними. Ответив на приветствие, части кричали «Ура!». Затем молебен, который служило все духовенство города во главе с епископом. После него генерал Деникин сказал слово о борьбе Добрармии, об «открытой широкой Московской дороге», о задачах и долге не только армии, но и всего народа и закончил выражением полной уверенности в успехе дела освобождения Родины. Его речь покрыло могучее «Ура!» войск и народа. Короткие речи произнесли и другие генералы.
Церемониальный марш. После него генерал Деникин со свитой направился на поклонение чтимым народом мощам и святыням в Белгородский монастырь, находившийся тут же на площади. Войска ждали его выхода, и снова неслось «Ура!». Приезд Вождя был для марковцев большим праздником, поднявшим их настроение с беспредельным желанием: «Скорей вперед! В Москву!».
- Сбор на построение Марковского полка, Белгород, 1919г.
- Генералы Тимановский и Кутепов
Большевики, понимая всю серьёзность положения, бросили наперерез наступающей Белой армии все свои отборные части - бригады латышских, эстонских и китайских наёмников, а так же снятые с Восточного фронта части РККА.
«Белокаменная столица уже все глаза изглядела, высматривая добровольцев. Над ней несся клич Ленина: «Все на борьбу с Деникиным!»
Деревни и села смотрели в сторону юга, ждали с нетерпением и молились об избавлении от большевиков. В каждой деревне или почти в каждой уже было совершено то насилие и надругательство, которое кричит, вопиет с этого документа:
«Необходимо соединить беспощадное подавление кулацкого левоэсеровского восстания с конфискацией всего хлеба у кулаков и с образцовой чисткой излишков хлеба полностью с раздачей бедноте части хлеба даром. Телеграфируйте исполнение. Предсовнаркома Ленин».
Эта беспощадная четкость «с конфискацией всего хлеба», «образцовой чисткой» агитировала против большевиков лучше всего.
«Красная книга ВЧК» свидетельствует:
«Настроение здесь сплошь антибольшевистское, но придавлено террором, не знающим границ. Усталость всех растет, как и смертность, с каждым днем». Так значилось в донесениях белых разведчиков летом 1919 года.
А добровольческие полки, уже развернутые в дивизии, наступали и наступали.
Корниловцы пели свой марш:
За Россию и свободу, если позовут,
То корниловцы и в воду, и в огонь пойдут.
Верим мы: близка развязка с чарами врага.
Упадет с очей повязка у России, да!
Загремит колоколами древняя Москва.
И войдут в нее рядами русские войска.
Дроздовцы откликались своей песней:
Пусть вернемся мы седые от кровавого труда,
Над тобой взойдет, Россия, солнце новое тогда.
Они шли с открытым забралом, словно возвращались домой, где их ждали отец и мать. Лица этих людей светят до сих пор из темноты истории, поглощающей не только отдельных людей, но и целые тьмы соотечественников.
Сколько их было? Очень немного. Большинство выжидало, как всегда. Безмолвствовало».
- Рыбас С.Ю. Генерал Кутепов
- Тяжелый бронепоезд "Иоанн Калита" на станции Белгород, август 1919 года.
Бои под Белгородом закончились. Советская ударная группа была разбита конницей генерала Шкуро, и фронт нашей армии был выправлен. 14 сентября армия перешла по всему фронту в наступление на Курск. Первое столкновение было для нас удачным: не успела батарея занять позицию, как полковник Шперлинг, с конными разведчиками батареи и дивизиона, пошел в конную атаку на советскую батарею и на ее ротное прикрытие. Рота прикрытия сразу же сдалась, а батарея в четыре орудия была взята с фланга. Только красные ездовые успели ускакать на обрубленных уносах, через овраг. Через полчаса со стороны Ржавы подошли четыре танка и выскочившие из них хорошо одетые офицеры из Екатеринодара начали приписывать захват красной батареи себе. Это было первый и последний раз, когда, при наступлении на Москву и при отступлении, мы видели наши танки».
Уникальные свидетельства оставил в своём дневнике 18-ти летний доброволец Александр Николаевич Ребиндер: «…В десятых числах августа 1919 года Белгороду стала угрожать неминуемая опасность со стороны Корочи и Готни, так как большевики, прорвав там фронт, двинулись с 75- тысячной армией по тамошним местам тремя колоннами с явным намерением взять Харьков. Белгород был окружен с трех сторон большевистскими войсками. Самым ближайшим местом, занятым красными была Мачурина роща - три версты от Белгорода, и единственным свободным путем было направление только на Харьков.
На станции Ю. ж. д. с утра 18 августа настроение было весьма тревожное: стояла масса составов и поездов разных штабов, воинских частей и учреждений, а через город все время проходили на фронт части 10-го Конного корпуса генерала Шкуро, в том числе и знаменитая «волчья сотня».
Обитатели и приезжие беженцы волновались, и чувствовалось в воздухе приближение паники. Но к 12 часам дня положение как будто изменилось и настроение в городе резко повернулось к лучшему.
Недалеко от станции, на улице Николая II, генералом Шкуро был проведен парад Марковской и Корниловской дивизиями. Бодрый и уверенный вид этих молодцов придал еще больше бодрости запуганному и паникующему обывателю. По улицам были развешаны ободряющие плакаты и сводки, а в соборе отслужен молебен в присутствии генералов Шкуро и Тимановского.
Так продолжалось до вечера. Но тут дела приняли совсем другой оборот, и не в нашу пользу.
Большевики прекратили свое наступление, но все же Белгород висел на волоске и единственною надеждою на его спасение было то, что части генерала Шкуро обойдут большевиков со стороны Купянска-Волчанска, генерал Улагай со своей кубанской конницей со стороны Воронежа.
Так и случилось, и к утру стало ясно, что большевики попались в железное кольцо. Красные бросились в беспорядке отступать, а затем даже и просто панически бежать, бросая всю свою артиллерию, снаряжение и обозы, неся огромные потери людьми и лошадьми. В последнем своем безнадежном усилии они решили прорваться и взять Белгород, но этому их плану помешала доблестная рота 1-го Марковского полка, которая геройски штыковой атакой выбила красных из Мачуриной рощи утром 19 августа. Скоро после этого большевики были совершенно ликвидированы на всем этом участке и добровольческая Армия заняла снова все занимаемые ею раньше местности и города».
И вновь полковник Левитов: «5 декабря Корниловская Ударная дивизия сосредоточивается в г. Белгороде. Приказано грузиться в эшелоны для переброски в Харьков. Обозы под прикрытием конных разведчиков походным порядком идут туда же. С Белгорода начинается, как принято выражаться в военной среде, настоящий «драп», но только не панический, а просто тактический. Ходили сначала какие-то слухи, что около Белгорода остановимся и дадим бой, а тут с места в карьер погрузка и откат на Харьков. Настроение какое-то притуплённое от морозов и беспрерывного отступления. Жители Белгорода были связаны с нами узами дружбы, силу ЧЕКА Дзержинского они хорошо знали с момента нашего вступления в город при нашем наступлении, когда красными было взято до 60 человек заложниками, которых они и расстреляли при своем бегстве. Теперь картина изменилась, и все жители считали себя заживо погребенными. Да, под Орлом судьба Вооруженных Сил Юга России была решена, и теперь каждый из нас понимал, что ждет нас, и потому решал, как дороже продать свою жизнь. Тогда и мы все считали себя обреченными, вопрос мученического конца для каждого из нас был вопросом только времени, но несмотря на это, деловое отношение к окружающей обстановке не покидает Корниловцев, они часто шутят и все время в работе согреваются от мороза».
Эти же настроения подметил и марковец В. Е. Павлов: «.. С тупой болью покидали марковцы Белгород, ставший для них родным, как раньше были Новочеркасск и Екатеринодар. Пять месяцев назад Белгород стал для них станцией на пути к Москве. Здесь отдыхали, набирались сил. Молили о помощи Всевышнего у святынь города, получали благословение на продолжение ратного подвига в женской обители в селе Борисовка».
7 декабря Белгород заняла Красная армия. Советский историк Я.П.Краснынь без обиняков пишет: "6 декабря Латышская дивизия вместе с Эстонской освободила Белгород". Русским войскам пришлось оставить город. Вместе с отступающими добровольцами уходили и их сторонники белгородцы, сотрудничавшие с белогвардейцами горожане и просто все, кто не хотел жить под чекистской тиранией ленинской банды. В полном составе оставила Белгород и городская управа. Первое время членов управы и сопровождавших их служащих в количестве 14 человек спасали только случайно полученные от Добровольческой армии 27 тысяч рублей за взятых ею 4 лошадей из пожарного обоза. 12 декабря, во время краткосрочного пребывания в не занятом еще красными Мариуполе Екатеринославской губернии, Белгородский городской голова Николай Георгиевич Горанский пишет отчаянное письмо исполняющему дела Курского губернатора Римскому-Корсакову, в котором просит его дать распоряжение о выдаче ссуды «на дальнейшее содержание членов управы и служащих». Но губернатору было уже не до них.
Дальнейшая судьба последнего городского головы Белгорода, членов управы, председателя и гласных Белгородской городской Думы неизвестна. Можно только предполагать, что, скорее всего, они эмигрировали с остатками разбитой деникинской армии. Надежды у них не было никакой. Ведь даже рядовые служащие, оставшиеся в Белгороде, были подвергнуты репрессиям за сотрудничество с белогвардейцами. Ну а представителей белой власти в городе могла ожидать только самая суровая кара - расстрел, или, как тогда это называлось, «высшая мера социальной защиты».