"Вы все наши братья, русские люди"
...После напутственного молебна в Змиевских казармах прогремел Корниловский гимн, затрубили трубачи, и стройными рядами, весело и бодро двинулся полк Ударный по улицам еще спавшего Харькова. Лихо шагала 10-я рота. Образцовое равнение штыков, радостные и горделивые улыбки на молодых здоровых лицах и щемящие сердце прощальные взоры в сторону окон -
...а там, чуть подняв занавеску, лишь пара голубеньких глаз...
Твердо отбивая ногу, весело пели добровольцы: “...За Русь Святую, мы, как один, умрем за дорогую”... И не случайно сложилась эта песня добровольческая. Корниловцы знают и свято хранят завещанное им их Вождем и Шефом: “Только смерть может освободить русского солдата от борьбы за честь и славу Родины!” - и такими были все корниловцы тогда, в 1919 году, такими остались и когда унесли с собой Пушкинскую Россию, такими были в Болгарии, Чехии, Югославии, Австрии и Германии, а голые и сухие страшные цифры тому подтверждение: убитыми и ранеными корниловцы потеряли 48 002 человека.
На Харьковском вокзале были уже поданы эшелоны... Погрузились и, быстро минуя станцию за станцией, по украинским бескрайним степям, мимо украинских сел с их белыми вымазанными хатами приближались к фронту.
У всех тогда было одно желание, одно стремление - скорее встретиться с врагом, закалить новых бойцов в огне, влиться в общую фронтовую группу Цветной Дивизии, про которую была сложена песня:
С Иртыша, Кубани, Дона,
С Волги-матушки реки,
Развернув свои знамена,
На Москву идут полки.
Впереди на правом фланге
Красных шапок виден ряд:
То Корниловцы лихие,
То Корниловский отряд.
А у них на правом фланге
Черно-белый цвет видать:
Это их родные братья,
Это Марковцы спешат...
В Сумах разместились в здании Сумского кадетского корпуса. Отсюда полк получает первое боевое сложное задание. В боевую линию полк влился. Большевики в это время, оправившись после нанесенных им ударов, значительно пополнившись, направили свой главный удар в направлении Сум. Первая серьезная встреча с врагом, первый встречный бой...
- Корниловцы, вперед! - подал команду есаул Милеев, любимый всеми командир.
И, ощетинив штыки, корниловцы бросились вперед и обратили в бегство колонну большевистских солдат. Настроение бодрое и радостное.
Десятая рота выдвинута вперед. Идем на деревню Саевщину, Харьковской губернии. По дороге, на марше, я был вызван к командиру полка и получил приказание занять село. Подошли совсем в сумерках, и приблизительно верстах в трех от села я расположил роту биваком, решив атаковать деревню ночью.
Обрадовались добровольцы ночному набегу. В то же время такая ночная операция, впервые с непроверенными солдатами, не была лишена риска за верность солдатской массы: ряды полка, при формировании его, были пополнены по мобилизации, частью бывшими пленными красноармейцами с Колчаковского фронта. Часто в роте во время словесных занятий офицеры старались простым языком разъяснять солдатам, почему мы вступили в борьбу с коммунистами, что они враги России и русского народа, что мы боремся за нашу Родину-Мать, за великую и свободную Россию. “И мы, корниловцы, считаем, - говорили мы, - что и у вас, бывших солдат Красной армии, бьется такое же русское сердце, как и у солдата-“кадета”, корниловца. Вы все наши братья, русские люди, мы против братоубийственной войны, мы идем вместе с вами, рука об руку с русским народом, и вы поможете нам изгнать из стен Белокаменной и Златоглавой Москвы засевших там врагов России, иностранных ставленников”. Но несмотря на все это, все же какое-то смутное опасение за тех, кто только “сегодня” нацепил черно-красный погон, было!
Около полуночи тихой прекрасной августовской ночью я поднял солдат и направился к деревне. Чудесно было вокруг: пряный, особенный аромат созревших, местами еще не скошенных хлебов, далекое, едва слышное кукование кукушки - все это уносило далеко от действительности, в далекое детство, кода я гимназистом приезжал с родителями в Малороссию, недалеко отсюда.
Выслав вперед разведку, я приказал им подойти к окраине села, по возможности не ввязываясь в перестрелку, и, выяснив силы противника, захватить с собой проводника.
Ко времени подхода роты офицер, посланный с командой разведчиков (фамилии не помню), вышел из села мне навстречу и доложил, что с вечера село занято 4-м Лебединским пехотным полком, штаб полка расположен в здании волостного управления, обоз тут же на площади.
В полной тишине продвигалась рота, войдя в мирно спавшее село, вдоль плетня по обе стороны типично сельской украинской дороги, ведущей к Волостной площади. Не обнаруживая себя, мы подошли шагов на 150. Уже был виден в беспорядке размещенный обоз на большой площади, причем некоторые повозки стояли в упряжке, что говорило о готовящемся выступлении красных. Суетились солдаты вокруг костра, входили и выходили группами из здания волости. Трудно уже было сдерживать добровольцев, рвались вперед. Наконец я подал команду, и рота бросилась вперед, устремляясь к зданию волости... Штаб 4-го Лебединского полка был захвачен, также много пленных и часть обоза. Захваченные врасплох большевики бежали, скрываясь в темноте.
Экзамен ротой был выдержан блестяще - ни одного из “новых корниловцев” не пришлось записать в графу “без вести пропавших”.
Цит. по: Георгий Головань, "Прошлое обязывает". Вестник первопоходника. Июль 1964 г. № 34.