В.Х.Даватц: "Цель одна - Победа".
В продолжение ранее начатой темы - ряд статей Владимира Даватца из прессы Русского корпуса. Пожалуй, одна из лучших иллюстраций восприятия русскими патриотами Крестового похода против большевизма и своего места в нём.
На фото: В.Даватц в составе подразделения Русского корпуса под командованием генерала Черепова.
ПРИСЯГА
Обещаю и клянусь Богом, -
Ты один убежище и щит! -
Что моя тернистая дорога
Уж не мне теперь принадлежит.
Был мой путь томительный и долгий, -
И десятки лет я страстно ждал,
Чтобы кто-то, как святой Георгий,
На Дракона красного напал.
Но напрасны были ожиданья!
И казалось смутною порой,
Что глухим стал мир к чужим страданьям,
И не выйдет чаемый герой.
Но явился он в своих доспехах,
Сонный мир он блеском пробудил,
Он презрел преграды и помехи
И стрелу в Дракона он пустил…
Я клянуся Богом Всемогущим, -
Пусть ты рыцарь из страны чужой, -
По стопам твоим, всегда могучим,
Я, забыв себя, пойду на бой.
И твои враги и супостаты
Будут так же и враги мои,
И мы станем все твои солдаты,
И мы станем рыцари твои.
Обещаю и клянуся Богом, -
Ты один убежище и щит! -
Что моя тернистая дорога
Лишь тебе, Вождю, принадлежит…
В. Даватц
Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград №64 от 10 марта 1943 года, с.4.
О ДОЛГЕ И ВОЛЕ
Прошла весна, и лето, и осень, и зима… Снова на ночном небе весенние звезды. Из городка, сплошь сожженного войною городка, окруженного лесами высоких гор, судьба перебросила меня на Дрину, о которой хочется сказать, что сам Господь, создал для нея великолепную оправу гор и лесов. Теперь рядом со мной бежит Ибр. Его оправа создана другой, зловещей, рукой. Голые камни гор, едва покрытых кустарником и редким дубом - и кругом камни, камни и камни…
Год прошел. Помню первые мои шаги в нашей части. Помню длинные пешие переходы по высоким горам, ночевки, то на голом полу, то просто на земле, помню моих друзей, и старых и молодых, на погонах которых только вчера засветились две звездочки, и все это отлагалось в душе, все это оставляло неизгладимый след. И вот теперь, когда вся эта жизнь стала привычной и обыденной, такой же привычной и обыденной, как когда то доклад в ученой коллегии, или речь на каком-нибудь торжественном собрании - теперь, смотря назад, задаешь себе самому простой вопрос:
- Нужно ли было все это? Не есть ли это непродуктивная трата сил, в чем меня стараются убедить?
Этот вопрос я задаю не потому, что я начал сам сомневаться. Это - простая профессиональная привычка ученого разложить жизнь на составные части, освятить чувствования анализом ума, поставить вещи на свое место. И теперь, когда стоишь ночью у железнодорожного моста, с винтовкой, заряженной пятью патронами, и вглядываешься в изгородь колючей проволоки, пропадающей во тьме, холодный рассудок классифицирует воспоминания и впечатления, укладывает их в простые и отчетливые схемы.
***
Что нужнее всего в эти дни катастрофических социальных сдвигов? Есть две ценности, которые важнее всего: это долг и воля. Только воспитанием чувства долга и воли создается тип людей, нужных для нашего времени. Самый лучший специалист, умеющий наводить мосты, или проектировать аэропланы, будет бесплоден и не нужен, если он не сжат тисками своего долга и не держит себя в руках своей волей. Теперь нет уютного кабинета, ни спокойной лаборатории. Если этот кабинет и эта лаборатория защищены от вражеских бомб, то они не защищены ни от вражеской пропаганды, которая в виде разных слухов проникает сквозь запертые двери, ни от собственной слабости, которая невидимым ядом разливается по заготовленным чертежам и планам. Можно стоять на посту (потому что физически уйти нельзя) но духовно дезертировать, стать безразличным автоматом. Наше время ставит другие требования. И чтобы их выполнить, надо постоянно иметь перед собой тот путь, который указан нашим долгом и держится на нем усилием всей нашей воли. Надо помнить, что Россия в прошлом имела много людей, способных, блестящих и талантливых; но как мало имела она людей долга и людей воли!
Все то продуктивно, что выявляет наш долг и нашу волю.
Русский Корпус в значительной мере есть создание людей, осознавших свой долг. Но создав этот Корпус, очень многие не внесли в него свою волю. Тогда не было бы и многого, что уменьшает его силу. Воля, направляемая долгом, прошла бы мимо непорядков и нестроений, неизбежных во всяком деле в нашей обстановке, и направляла бы людей по главным линиям, ограждая их от того, чтобы копаться в мелочах.
Воля, направляемая долгом, убила бы монотонность и скуку жизни, потому что давала бы смысл не только эффектным действиям, но и кажущемуся прозябанию. Воля, направляемая долгом, приблизила бы нас к главной основе нашей цели. А это цель одна - Победа.
***
Вот почему в таких действиях, которые так далеки от обычной нашей жизни, я не вижу «непродуктивной траты сил». Да, много сил потрачено; но потрачены они продуктивно.
Те, кто в нашем Корпусе перебороли физические лишения, усталость, - те продуктивно защитили себя от новых физических лишений и усталости, которые может быть нам предстоят. Но еще более продуктивно пережили это время те, которые среди шатаний и соблазнов, среди разочарований и томительного ожидания, не утеряли той руководящей линии, которая с первого дня поступления была начертана нашим долгом, и которым удалось сохранить и сберечь эту линию окрепшей и не согнувшейся волей.
В. Даватц.Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград, №70, 25 апреля 1943 года, с. 2.
ОБ ОТЧЕМ ДОМЕ
Когда говорят, что мы поступили в Корпус, полагая, что он «откроет двери в отчий дом», - мы это понимаем и даже эти мысли разделяем. Но когда сетуют на то, что чуть не два года мы в Корпусе, а до сих пор еще не в России, - нам становиться это странным и непонятным.
Корпус - это не контора Кука и К-о, где мы записались в очередь на получение плацкарты. В наше время жесточайшей борьбы, когда учитываются все силы, когда составляется баланс всем возможностям для победы, надо оставить сентиментальные оправдания для такого нетерпения. Почему мы торопимся? Захотелось увидеть «родные березки»? Услышать русскую речь? Припасть к родной земле и оросить ее слезами? Пора оставить эти настроения. Несерьезно и даже жалко терять силы на культивирование такой любви к родным березкам, родной речи и родной земле. Не будь Адольфа Гитлера, мы еще десяток лет смотрели бы на «березки», украшающие стены русских ресторанов, с полным невниманием к родной речи, засоряли бы ее чуждыми словами и оборотами и плакали бы за стаканом вина по родной земле, слушая, как с эстрады кто то поет: «Занесло тебя снегом Россия».
Не так открываются двери в отчий дом. Они открываются не покупкой плацкарты, но борьбою, включением себя в общую совокупность бойцов, подавлением своих сентиментальных чувств и культивированием спокойствия и воли. Чтобы «открылись двери в отчий дом» не достаточно разрешения на поездку в занятые русские области: потому что в любом месте этих областей отчего дома еще нет. Отчий дом начнется тогда, когда падет та сталинская клика, к свержению которой призывает ген. Власов.
Скачки с препятствиями в родную землю недостойны ни нас, ни серьезности переживаемого момента. А хуже всего и, пожалуй, позорнее всего - это боязнь «опоздать», или явиться к «шапочному разбору».
Перед нами теперь иные задачи. Никакая постройка отчего дома без победы Германии немыслима. А потому вложить все духовные и физические силы в эту победу, не бежать куда то, но стоять на своем посту, - это и значит участвовать в создании отчего дома.
И стоя здесь на посту в качестве германских солдат, мы вносим в наше общее дело свою посильную лепту. Не о «березках» думаем мы, когда черной ночью стоим на страже. А о том грандиозном и великом, что совершается перед нашими глазами, когда соединяются две России, расколотые в течении четверти века, и когда целые народы, в последнем своем напряжении, строят тот новый мир, первые контуры которого смутно вырисовываются перед духовными очами…
В. Даватц.
Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград, №71, 30 апреля 1943 года, с.1.
ВОЙНА НА НЕРВАХ
«Война на нервах» - это одно из последних изобретений военной техники - наравне с танками, газами и пр. Чьи нервы имеются в виду при ее примени?
В войне нервы страдают у всех. Испытать штыковой бой, сидеть в бункере, который поливают огнем, лежать под современным артиллерийским и пулеметным огнем, это достаточное испытание нервов. Но не нервы бойцов имеют в виду воюющие на нервах, а нервы гражданского населения, женщин, детей, стариков. Первая война была выиграна на нервах; почему же не попробовать выиграть вторую?
Мы не будем указывать здесь на различие стратегической обстановки тогда и теперь: это дело специалистов. Но хочется подчеркнуть одно психологическое различие, бросающееся в глаза. Тогда играющие на нервах действовали остроумнее; теперь они совершают грубые тактические ошибки.
В Великую Войну говорили:
- Вот вы страдаете, ваши близкие голодают, жизнь становится невыносимой… Сдавайтесь! Вас ожидают 14 пунктов Вильсона: самоопределение народов, равноправие победителей и побежденных и пр., пр., и пр.
Потом оказалось, что все это обман, но психологическая атака была проведена правильно.
Теперь говорят иначе:
- Мы рушим ваши здания, церкви, музеи, все то, что накапливалось тысячелетиями… Мы убиваем и будем убивать ваших жен и детей… Сдайтесь! Но мы, на вас всех ярмо, обратим вас в рабов, уничтожим ваш народ и если оставим вам глаза, то только для того, чтобы вы могли смотреть на ваш позор и оплакивать ваше несчастье…
Рузвельт заговорил настоящим библейским языком. Языком определенным, красноречивым, образным… Толпы людей, раздраженных четырехлетними неудачами, рукоплещут, гангстеры потирают руки, нефтяные, стальные и прочие короли подсчитывают будущие доходы, - все довольны.
И, может быть, недовольны только в советской России. Какой-нибудь опытный «следователь», читая речи заатлантических друзей, разводит руками и сокрушенно говорит:
- Топорная работа… Разве так делаются такие дела? Вот, приводят ко мне, бывало, контрреволюционера: семь дней не давали спать, еле стоит на ногах. Усаживаю в кресло.
- что, говорю, спать хочется? Понимаю. У каждого человека есть нервы. Но вы сами, голубчик, виноваты, что не признаетесь…
- Да я и не был в этом заседании…
- Не были? Что же делать… Придется вас снова отправить в камеру… Придется включить все рефлекторы… Еще с недельку не поспите… А не угодно ли вам папироску? Закурили? Вот и хорошо… Теперь скажу вам, как друг… Стоит только вам подписать эту бумажку, как сейчас же вас отправят в постель… Белье свежее, две простыни… А чем вы рискуете? Я так и напишу: «дано чистосердечное признание…» За чистосердечное признание никакого наказания не следует… Мы гуманны и великодушны… Вы будете отпущены на волю и заживете, как добрый гражданин… Даже запоете: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» Подписали? Вот и хорошо голубчик…
Старый чекист слушает речи Рузвельта и Черчеля и разводит руками…
Летающие крепости продолжают опустошать города, рушить памятники искусств, убивать, заливать кровью… И вместе с пожаром городов загораются человеческие сердца.
- Мы можем умереть, но нация будет жива!...
Ведь мир знает что ему грозит.
- Вы, оставшиеся в живых, будете рабы, и ваши дети, и дети ваших детей, и не до седьмого колена, но до седьмижды седьмого…
Крепче сжимается рука у пулеметного станка. Смелее летит истребитель. Как неумолимый рок, сокрушает все препятствия танк.
И за дымом и огнем, за облаками пыли и потоками крови, все яснее и яснее рисуется образ грядущей победы.
В. ДаватцГазета «Русское дело» Белград №12, воскресенье, 22 августа 1943 года, с.3.
В НАРЯДЕ ПО ПОСТАМ
А данное стихотворение было опубликовано в газете "Парижский вестник", 01.07.44, стр.8. Наглядный пример единства взглядов русской эмиграции в разных странах мира на войну против красных оккупантов, в очередной раз подтверждающий тезис друга В.Х.Даватца профессора Ивана Ильина - "СССР - не Россия".
На фото: В.Даватц в составе подразделения Русского корпуса под командованием генерала Черепова.
ПРИСЯГА
Обещаю и клянусь Богом, -
Ты один убежище и щит! -
Что моя тернистая дорога
Уж не мне теперь принадлежит.
Был мой путь томительный и долгий, -
И десятки лет я страстно ждал,
Чтобы кто-то, как святой Георгий,
На Дракона красного напал.
Но напрасны были ожиданья!
И казалось смутною порой,
Что глухим стал мир к чужим страданьям,
И не выйдет чаемый герой.
Но явился он в своих доспехах,
Сонный мир он блеском пробудил,
Он презрел преграды и помехи
И стрелу в Дракона он пустил…
Я клянуся Богом Всемогущим, -
Пусть ты рыцарь из страны чужой, -
По стопам твоим, всегда могучим,
Я, забыв себя, пойду на бой.
И твои враги и супостаты
Будут так же и враги мои,
И мы станем все твои солдаты,
И мы станем рыцари твои.
Обещаю и клянуся Богом, -
Ты один убежище и щит! -
Что моя тернистая дорога
Лишь тебе, Вождю, принадлежит…
В. Даватц
Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград №64 от 10 марта 1943 года, с.4.
О ДОЛГЕ И ВОЛЕ
Прошла весна, и лето, и осень, и зима… Снова на ночном небе весенние звезды. Из городка, сплошь сожженного войною городка, окруженного лесами высоких гор, судьба перебросила меня на Дрину, о которой хочется сказать, что сам Господь, создал для нея великолепную оправу гор и лесов. Теперь рядом со мной бежит Ибр. Его оправа создана другой, зловещей, рукой. Голые камни гор, едва покрытых кустарником и редким дубом - и кругом камни, камни и камни…
Год прошел. Помню первые мои шаги в нашей части. Помню длинные пешие переходы по высоким горам, ночевки, то на голом полу, то просто на земле, помню моих друзей, и старых и молодых, на погонах которых только вчера засветились две звездочки, и все это отлагалось в душе, все это оставляло неизгладимый след. И вот теперь, когда вся эта жизнь стала привычной и обыденной, такой же привычной и обыденной, как когда то доклад в ученой коллегии, или речь на каком-нибудь торжественном собрании - теперь, смотря назад, задаешь себе самому простой вопрос:
- Нужно ли было все это? Не есть ли это непродуктивная трата сил, в чем меня стараются убедить?
Этот вопрос я задаю не потому, что я начал сам сомневаться. Это - простая профессиональная привычка ученого разложить жизнь на составные части, освятить чувствования анализом ума, поставить вещи на свое место. И теперь, когда стоишь ночью у железнодорожного моста, с винтовкой, заряженной пятью патронами, и вглядываешься в изгородь колючей проволоки, пропадающей во тьме, холодный рассудок классифицирует воспоминания и впечатления, укладывает их в простые и отчетливые схемы.
***
Что нужнее всего в эти дни катастрофических социальных сдвигов? Есть две ценности, которые важнее всего: это долг и воля. Только воспитанием чувства долга и воли создается тип людей, нужных для нашего времени. Самый лучший специалист, умеющий наводить мосты, или проектировать аэропланы, будет бесплоден и не нужен, если он не сжат тисками своего долга и не держит себя в руках своей волей. Теперь нет уютного кабинета, ни спокойной лаборатории. Если этот кабинет и эта лаборатория защищены от вражеских бомб, то они не защищены ни от вражеской пропаганды, которая в виде разных слухов проникает сквозь запертые двери, ни от собственной слабости, которая невидимым ядом разливается по заготовленным чертежам и планам. Можно стоять на посту (потому что физически уйти нельзя) но духовно дезертировать, стать безразличным автоматом. Наше время ставит другие требования. И чтобы их выполнить, надо постоянно иметь перед собой тот путь, который указан нашим долгом и держится на нем усилием всей нашей воли. Надо помнить, что Россия в прошлом имела много людей, способных, блестящих и талантливых; но как мало имела она людей долга и людей воли!
Все то продуктивно, что выявляет наш долг и нашу волю.
Русский Корпус в значительной мере есть создание людей, осознавших свой долг. Но создав этот Корпус, очень многие не внесли в него свою волю. Тогда не было бы и многого, что уменьшает его силу. Воля, направляемая долгом, прошла бы мимо непорядков и нестроений, неизбежных во всяком деле в нашей обстановке, и направляла бы людей по главным линиям, ограждая их от того, чтобы копаться в мелочах.
Воля, направляемая долгом, убила бы монотонность и скуку жизни, потому что давала бы смысл не только эффектным действиям, но и кажущемуся прозябанию. Воля, направляемая долгом, приблизила бы нас к главной основе нашей цели. А это цель одна - Победа.
***
Вот почему в таких действиях, которые так далеки от обычной нашей жизни, я не вижу «непродуктивной траты сил». Да, много сил потрачено; но потрачены они продуктивно.
Те, кто в нашем Корпусе перебороли физические лишения, усталость, - те продуктивно защитили себя от новых физических лишений и усталости, которые может быть нам предстоят. Но еще более продуктивно пережили это время те, которые среди шатаний и соблазнов, среди разочарований и томительного ожидания, не утеряли той руководящей линии, которая с первого дня поступления была начертана нашим долгом, и которым удалось сохранить и сберечь эту линию окрепшей и не согнувшейся волей.
В. Даватц.Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград, №70, 25 апреля 1943 года, с. 2.
ОБ ОТЧЕМ ДОМЕ
Когда говорят, что мы поступили в Корпус, полагая, что он «откроет двери в отчий дом», - мы это понимаем и даже эти мысли разделяем. Но когда сетуют на то, что чуть не два года мы в Корпусе, а до сих пор еще не в России, - нам становиться это странным и непонятным.
Корпус - это не контора Кука и К-о, где мы записались в очередь на получение плацкарты. В наше время жесточайшей борьбы, когда учитываются все силы, когда составляется баланс всем возможностям для победы, надо оставить сентиментальные оправдания для такого нетерпения. Почему мы торопимся? Захотелось увидеть «родные березки»? Услышать русскую речь? Припасть к родной земле и оросить ее слезами? Пора оставить эти настроения. Несерьезно и даже жалко терять силы на культивирование такой любви к родным березкам, родной речи и родной земле. Не будь Адольфа Гитлера, мы еще десяток лет смотрели бы на «березки», украшающие стены русских ресторанов, с полным невниманием к родной речи, засоряли бы ее чуждыми словами и оборотами и плакали бы за стаканом вина по родной земле, слушая, как с эстрады кто то поет: «Занесло тебя снегом Россия».
Не так открываются двери в отчий дом. Они открываются не покупкой плацкарты, но борьбою, включением себя в общую совокупность бойцов, подавлением своих сентиментальных чувств и культивированием спокойствия и воли. Чтобы «открылись двери в отчий дом» не достаточно разрешения на поездку в занятые русские области: потому что в любом месте этих областей отчего дома еще нет. Отчий дом начнется тогда, когда падет та сталинская клика, к свержению которой призывает ген. Власов.
Скачки с препятствиями в родную землю недостойны ни нас, ни серьезности переживаемого момента. А хуже всего и, пожалуй, позорнее всего - это боязнь «опоздать», или явиться к «шапочному разбору».
Перед нами теперь иные задачи. Никакая постройка отчего дома без победы Германии немыслима. А потому вложить все духовные и физические силы в эту победу, не бежать куда то, но стоять на своем посту, - это и значит участвовать в создании отчего дома.
И стоя здесь на посту в качестве германских солдат, мы вносим в наше общее дело свою посильную лепту. Не о «березках» думаем мы, когда черной ночью стоим на страже. А о том грандиозном и великом, что совершается перед нашими глазами, когда соединяются две России, расколотые в течении четверти века, и когда целые народы, в последнем своем напряжении, строят тот новый мир, первые контуры которого смутно вырисовываются перед духовными очами…
В. Даватц.
Газета «Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии» Белград, №71, 30 апреля 1943 года, с.1.
ВОЙНА НА НЕРВАХ
«Война на нервах» - это одно из последних изобретений военной техники - наравне с танками, газами и пр. Чьи нервы имеются в виду при ее примени?
В войне нервы страдают у всех. Испытать штыковой бой, сидеть в бункере, который поливают огнем, лежать под современным артиллерийским и пулеметным огнем, это достаточное испытание нервов. Но не нервы бойцов имеют в виду воюющие на нервах, а нервы гражданского населения, женщин, детей, стариков. Первая война была выиграна на нервах; почему же не попробовать выиграть вторую?
Мы не будем указывать здесь на различие стратегической обстановки тогда и теперь: это дело специалистов. Но хочется подчеркнуть одно психологическое различие, бросающееся в глаза. Тогда играющие на нервах действовали остроумнее; теперь они совершают грубые тактические ошибки.
В Великую Войну говорили:
- Вот вы страдаете, ваши близкие голодают, жизнь становится невыносимой… Сдавайтесь! Вас ожидают 14 пунктов Вильсона: самоопределение народов, равноправие победителей и побежденных и пр., пр., и пр.
Потом оказалось, что все это обман, но психологическая атака была проведена правильно.
Теперь говорят иначе:
- Мы рушим ваши здания, церкви, музеи, все то, что накапливалось тысячелетиями… Мы убиваем и будем убивать ваших жен и детей… Сдайтесь! Но мы, на вас всех ярмо, обратим вас в рабов, уничтожим ваш народ и если оставим вам глаза, то только для того, чтобы вы могли смотреть на ваш позор и оплакивать ваше несчастье…
Рузвельт заговорил настоящим библейским языком. Языком определенным, красноречивым, образным… Толпы людей, раздраженных четырехлетними неудачами, рукоплещут, гангстеры потирают руки, нефтяные, стальные и прочие короли подсчитывают будущие доходы, - все довольны.
И, может быть, недовольны только в советской России. Какой-нибудь опытный «следователь», читая речи заатлантических друзей, разводит руками и сокрушенно говорит:
- Топорная работа… Разве так делаются такие дела? Вот, приводят ко мне, бывало, контрреволюционера: семь дней не давали спать, еле стоит на ногах. Усаживаю в кресло.
- что, говорю, спать хочется? Понимаю. У каждого человека есть нервы. Но вы сами, голубчик, виноваты, что не признаетесь…
- Да я и не был в этом заседании…
- Не были? Что же делать… Придется вас снова отправить в камеру… Придется включить все рефлекторы… Еще с недельку не поспите… А не угодно ли вам папироску? Закурили? Вот и хорошо… Теперь скажу вам, как друг… Стоит только вам подписать эту бумажку, как сейчас же вас отправят в постель… Белье свежее, две простыни… А чем вы рискуете? Я так и напишу: «дано чистосердечное признание…» За чистосердечное признание никакого наказания не следует… Мы гуманны и великодушны… Вы будете отпущены на волю и заживете, как добрый гражданин… Даже запоете: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» Подписали? Вот и хорошо голубчик…
Старый чекист слушает речи Рузвельта и Черчеля и разводит руками…
Летающие крепости продолжают опустошать города, рушить памятники искусств, убивать, заливать кровью… И вместе с пожаром городов загораются человеческие сердца.
- Мы можем умереть, но нация будет жива!...
Ведь мир знает что ему грозит.
- Вы, оставшиеся в живых, будете рабы, и ваши дети, и дети ваших детей, и не до седьмого колена, но до седьмижды седьмого…
Крепче сжимается рука у пулеметного станка. Смелее летит истребитель. Как неумолимый рок, сокрушает все препятствия танк.
И за дымом и огнем, за облаками пыли и потоками крови, все яснее и яснее рисуется образ грядущей победы.
В. ДаватцГазета «Русское дело» Белград №12, воскресенье, 22 августа 1943 года, с.3.
В НАРЯДЕ ПО ПОСТАМ
А данное стихотворение было опубликовано в газете "Парижский вестник", 01.07.44, стр.8. Наглядный пример единства взглядов русской эмиграции в разных странах мира на войну против красных оккупантов, в очередной раз подтверждающий тезис друга В.Х.Даватца профессора Ивана Ильина - "СССР - не Россия".