Русское вооруженное сопротивление на территории Поволжья 1920-1922 гг.
Один из общеизвестных эпизодов биографии основателя Локотской республики и РОНА Константина Павловича Воскобойника - его участие в борьбе с коммунистами пулемётчиком в отряде Вакулина-Попова. В общем обзоре антисоветского повстанчества 20-х годов, эта яркая страница борьбы русского общества против диктатуры ленинцев уже упоминалась, но не будет лишним ещё раз отдельно остановиться на событиях в Поволжье, происходивших с 18 декабря 1920 г. по декабрь 1922, так как очевидна их прямая связь со всем происходившим на Брянщине и Орловщине с 4 октября 1941 по март 1951, когда советскими чекистами была уничтожена последняя повстанческая бригада "каминцев".
«Мы к весне 1921 года потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное Колчаком, Деникиным или Пилсудским... Разверстка в деревне…мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы натолкнулись весной 1921 года». Так описывал "вождь мирового пролетариата" в октябре 1921 года ситуацию, сложившуюся в России в момент, казалось бы, полной победы большевиков в Гражданской войне.
Тяжелое положение сложилось по всей России. В Нижнем Поволжье появились первые признаки мора. Экономика региона была основательно подорвана энергичной выкачкой хлеба. Все чаще в заволжских уездах Саратовской и Царицынской губерний вспыхивают голодные бунты, сводки ВЧК пестрят сообщениями: «голодные крестьяне собираются … в волостях по несколько тысяч человек и требуют от продорганов хлеба … часто, благодаря неумелости сговориться с этими толпами, вызывает их на восстание». Политическая обстановка накаляется до предела. Население все чаще переходит от пассивных способов гражданского неповиновения к активным, насильственным методам. С мест в губернские центры приходят тревожные донесения. В Николаевском уезде «Уком разлагается … Масса, подстрекаемая «кем следует», игнорирует мероприятия Советской власти. На собраниях открыто вотируется эсеровская политика. Коммунисты в загоне». Отношение к властям «вызывающее». «По непроверенным сведениям готовится восстание против коммунистов». Та же ситуация была и во всей Саратовской губернии...
Казак Кирилл Вакулин - командир Михайловского караульного батальона, свой долг перед Россией и перед социалистической революцией выполнил с честью. Участник империалистической войны, унтер-офицер заслуживший четыре "георгия" (!) незадолго до большевистского переворота был произведён в поручики. Но так уж сложилась жизнь - поддался революционному романтизму, позволил увлечь себя сомнительными лозунгами и, хотя пролил немало крови, сражаясь за рабочее дело на фронтах гражданской войны, так и не понял, почему именно рабочий, а не казак, не землепашец - гегемон? По его наблюдению, всё было наоборот - от земли жив человек, от слияния с природой его сила. Но раз попал в стаю, до поры, до времени приходится принимать правила игры.
К концу двадцатого года положение трудового народа в Советской России, а потому и в родном Вакулину Усть-Медведицком округе Царицынской губернии, стало поистине невыносимым. С каждым днём вырастала стена отчуждения между новой властью и людьми. Государственная продразвёрстка и преступные действия руководителей хлебных заготовок не на шутку обострили отношения населения и большевистских ставленников на местах. Тем паче, что разразившийся голод и многочисленные преступления в продовольственной сфере сразу же дали отличную почву домовитым казакам для агитации против Советов.
Вот и теперь прокатилась по округу очередная молва про то, как на хуторе Секачи был уличён местными жителями некий большевистский руководитель, присвоивший себе 10 пудов хлеба, и как на хуторе Ильменском продовольственная агентура систематически выкачивала из ссыпного пункта пшеницу, гнала из неё самогон и предавалась запойному пьянству. Население же округа, гонимое голодом, вынуждалось ехать в соседний Верхне-Донской округ, где ещё в отдалённых станицах и хуторах имелись запасы зерна, чтобы на последнюю рубашку выменять кусок хлеба для пухнущих детей.
Произошло то, что и должно было произойти. Из доклада начальника Усть-Медведицкой окружной милиции тов. Петлинского: "18 декабря 1920 г. чёрная и озверелая кучка, заранее тайно сколоченная из войсковых частей местного гарнизона, дезертиров, хулиганов и заключённых в тюрьмы воров, ночью, зверски, с оружием в руках внезапно оцепила все учреждения, напала на Ревтрибунал, где растерзала нескольких ответственных работников, забрала все ценности, разбросала и порвала дела и принялась арестовывать по квартирам ответственных советских работников, разоружать их и частью расстреливать. Многим товарищам удалось бежать и скрываться где попало. Бандиты проникли в станицы и волости, где также произвели аресты и расстрелы ответственных и партийных работников... Во время пребывания восставших банд в Михайловке велась контрреволюционная пропаганда в печатном виде, как, например, издавалась газета "Вольный гражданин", разного рода призывы и лозунги , которые распространялись по окрестным хуторам..." Таково освещение событий со стороны большевиков.
Действительно, восстание в слободе Михайловка началось с выступления караульного батальона и кавалерийского эскадрона с лозунгами: "Долой коммунистов и комиссаров! Да здравствует настоящая власть Советов!" Их поддержали часть местной милиции и немалое число населения. Во главе восставших встал большевик с 1918 г., командир караульного батальона Кирилл Тимофеевич Вакулин; пост начальника штаба восставших занял большевик с 1918 г. студент Волков; комендантом штаба стал комендант Михайловки, коммунист с 1918 г., бывший офицер Петров, помощником коменданта - Кузнецов.
Среди восставших выделилась революционная пятёрка - высший орган новой власти, в который вошли Иван Руднев, Берёзкин, Ткачёв, Матцев и Волков. Численность восставших составила около 500 штыков и 80 сабель.
В считанные часы подверглись разгрому окружной финотдел, милиция, уголовный розыск, Донпотребсоюз, политбюро и другие административные учреждения. Были расстреляны зампредревтрибунала Кекулидзе и военком карательного батальона Ильин с жёнами, а также другие, попавшие под горячую руку михайловские большевики.
Этой же ночью на площади возник полустихийный митинг. Кирилла Тимофеевича попросили подняться на тачанку, чтобы было слышно каждое слово во всей разгорячённой боем четырёхтысячной толпе собравшихся людей. Увлекаясь, Вакулин говорил всё громче и горячей:
- Товарищи! Сегодня небольшой группой смельчаков-революционеров при поддержке и героическом участии красноармейцев Михайловского гарнизона в центре округа - слободе Михайловка свергнута кровавая власть коммунистов-большевиков. То, чего с таким жгучим нетерпением долго ждал трудовой казацкий, крестьянский и рабочий люд - свершилось и старая было задушенная кровавыми комиссарами истина, что человек создан для счастья и свободы как птица для полёта, снова возродилась во всём своём красивом величии...
Горячо и пламенно говорил Вакулин. Многие плакали от радости. Поэтому на вопрос оратора: "Хотите ли вы снова власти тиранов?", вся четырёхтысячная толпа, собравшаяся на площади, крикнула, как один человек: "Нет!"
Следующим же вечером в клубе на устроенном организаторами восстания митинге была избрана "новая народная власть без какой бы то ни было диктатуры".
Газета повстанцев "Вольный гражданин" в статье "Пора проснуться" заявляла:
"Хитрая механика коммунистической власти была построена так, что она жала в тисках все классы русского народа. Досталось и буржую, который разорён до основания.
Казак, мелкий буржуй, и к тому же не склонный чаще других к протесту, разорён и обездолен.
У крестьянина усердные защитники рабоче-крестьянской власти - агента по продразвёрстке - сумели выкачать до последнего зерна хлеба и отобрать последнюю коровёнку.
Рабочий-пролетарий, который, казалось бы, должен быть доволен своей ролью диктатора, сидит без куска хлеба.
Это "равнение налево", эта нивелировка блестяще выполнена ретивыми насадителями "коммунистического рая".
Всё-таки в более тяжёлом положении оказалась интеллигенция, которую коммунисты обезличили, довели с особенным смаком, с садистским сладострастием упиваясь её моральным унижением.
Мало того, что им хотелось поставить её в самые тяжёлые экономические условия - это ещё полбеды, им важно было убить в ней душу, живую и, нужно сказать, что эту задачу коммунисты выполнили мастерски. Склонная к податливости, не привыкшая к упорной борьбе, наша русская интеллигенция фактически была выведена из строя в самом начале проклятой памяти октябрьской революции и оказалась "ручной", послушной, засела писать входящие и исходящие журналы под руководством сапожных дел мастеров и ведерников...
... Теперь, когда это бытовое явление стало прошлым и когда этих запуганных интеллигентов видишь с сияющими физиономиями, рукоплещущих восставшим войскам, то как-то само собой возникает сомнение в справедливости вчерашнего каторжного времени...
Мы не верим, что три года безобразнейшего издевательства, которое предатели России окрестили "диктатурой пролетариата", могли растлить душу интеллигенции, заглушить в ней всё живое-доброе...
Думается, что наша усть-медведицкая интеллигенция опамятовавшись от недавнего кошмара, не погрузится снова в спячку и не станет обособляться от народа, не станет выжидать, чья возьмёт, а энергично примется за дело и поможет новой власти в самую критическую минуту её работы по организации правительственного аппарата и обороне в случае нападения со стороны коммунистов.
Нужно лучше устроить детские приюты, школы и, самое главное, нужно облагородить, обинтеллигентить народную массу, очистить от коммунистической нечисти наши старые и в то же время вечно живые лозунги: свободы, равенства и братства..."
Но оккупанты-ленинцы не дали повстанцам реализовать свои планы; не было времени и для формирования боеспособных частей для борьбы с посланными Лениным для подавления восстания карательными отрядами красной армии.
22 декабря подошедшими частями красных восставшие были выбиты из Михайловки и рассеяны по окрестным лесам. Однако уже через несколько дней они вновь сгруппировались. И только ближайший помощник Вакулина, начштаба Волков был схвачен и предан суду Ревтрибунала.
Отряд Вакулина продолжил борьбу на севере округа, совершая внезапные и успешные налёты на небольшие отряды красноармейцев и милиционеров и производя многочисленные расстрелы ответственных большевистских работников.
Поначалу отряд отошёл к Глазуновской, где попытался произвести мобилизацию казаков с тем, чтобы вновь повести наступление на Михайловку. ведь после михайловского разгрома под командой Вакулина осталось лишь 300 штыков и 30 сабель при двух "максимах", в том числе, красноармейцы и курсанты, посланные на усмирение мятежа, но перешедшие на сторону восставших, а также 70 казаков-добровольцев из Арчединской.
Но озверевшие комиссарские банды продолжали преследование. Уводя свои войска всё дальше и дальше, Вакулин то здесь, то там устраивал митинги с целью набора добровольцев, заявляя, что против коммунистов действуют отряды Маруси Никифоровой, Сапожкова и Антонова, а также Красная Армия во главе с Мироновым и Будённым. Но всё было тщетно. Уставшее от бесконечной войны и голода население в большинстве своем относилось к подобным призывам безучастно, ведь вакулинцам приходилось забирать на хуторах коней, фураж, упряжь и продовольствие.
Из Саратова и Царицына тем временем подтягивались всё новые подкрепления регулярных войск и милиции. Кольцо вокруг Вакулина продолжало сжиматься, и лишь во многом благодаря разрозненным и нерешительным действиям красных военачальников покончить с повстанцами так и не удавалось.
6 января 1921 года восставшие силами до 600 человек заняли Даниловку. Два дня по колокольному звону Вакулин собирал митинги. Сход так и гудел на площади перед церковью. При большом скоплении народа Вакулин произносил зажигательные речи, которые заканчивал одним и тем же призывом: "Долой коммунистов! Долой продагентов! Да здравствуют вольные Советы и вольная торговля!"
Распахнулись ворота продовольственных складов, и продукты тут же стали раздавать голодному люду. Детворе восставшие вручали серебряные монеты с тем, чтобы дети показали жилища коммунистов и милиционеров. Уловка сработала, и вот за околицу вывели группу прислужников сатанинской власти. Вакулин покрутил револьвер:
- Объявляю вам приговор: именем революции - расстрел! За грабежи, агитацию, сопротивление.
Застрочил пулемёт и шестеро "комиссаров" рухнули в снег.
- А вы, - обратился главком к ошалевшим от страха членам комсомольской ячейки, - Пшли вон отсюда. Домой!
Радостные комсомольцы со всех ног бросились наутёк...
31 января восставшие заняли Островскую. Разгорелись кровопролитные бои под Красным Яром, запылали восстанием станицы в районе Рудни и вдоль всей границы с Саратовской губернией.
2 февраля освобождено от красных Котово. Большевиков вылавливали по окрестным хуторам и пускали в расход. В отличие от Усть-Медведицы, здешнее население поголовно поддержало Вакулина. Изо дня в день отряд пополнялся новыми добровольцами. Из Котово уже полторы тысячи повстанцев двинулись на Палласовку, где вновь обратили красных в бегство, захватив богатые трофеи и ещё больше пополнившись частью тамошних красноармейцев.
Наконец-то восставшие привели себя в надлежащий для армии вид. Вакулин разделил своё войско следующим образом: пехота под командованием Кузнецова была разделена на три полка - 1-й Медведицкий, 2-й Самарский и 3-й Астраханский. Кавалерия же (командир - комендант Михайловки Попов) стала представлять собой дивизион двухэскадронного состава, набранный частью из бывшего карательного эскадрона красных и хорьков (мелкие бандитские шайки), а частью из немцев и астраханских калмыков. Настроение у восставших было боевое, особенно у конницы.
Население теперь относилось к повстанцам с большим сочувствием и, отчасти потому, что вакулинцы раздавали хлеб и семена.
6 февраля восставшие нанесли удар по Камышину. В ожесточённых боях с обеих сторон были введены артиллерия и пулемёты. Камышин был взят. Жители принялись громить магазины.
9 февраля повстанцы численностью в 3000 штыков, 300 сабель при двух орудиях и 20 пулемётах заняли слободу Николаевку. Население встретило освободителей хлебом и солью. Местными были разграблены три продовольственных магазина. Расстреляно семь видных коммунистов. Здесь же к восставшим примкнуло ещё большее число добровольцев. Нижняя Добринка была обстреляна из орудий.
При освобождении Камышина и Николаевска были выпущены арестованные четырёх тюрем, которых немедленно вооружили. Однако успех оказался недолговременным и под натиском красных, по численности в несколько раз превосходивших повстанцев, Вакулину пришлось откатиться к границам Саратовской губернии.
И только теперь о восстании впервые заговорила молчавшая до сего времени большевистская пресса. В газете "Борьба" за 11 февраля под заголовком "Ликвидация банд Вакулина" впервые помещается оперативная сводка следующего содержания: "Под натиском наших частей банды Вакулина, пройдя Николаевск и произведя повальные грабежи и насилия, отступили в северо-восточном направлении. Жители Николаевска радостно встретили красных бойцов." Радостно... ну-ну...
Советские власти встревожились не на шутку. Из телеграммы предгубчека Степного в ЦК РКП(б): "...Необходимо сделать распоряжение о принятии решительных мер со стороны Саратова и Царицына в ликвидации Вакулина". Резолюция на телеграмме: "Секретно. Склянскому для доклада. Ленин."
9 февраля повстанцы оставили Николаевск и двинулись на Кайсацкую. Одновременно в районе Баскунчака появился отряд некоего Казачкова численностью в 40 конных и 30 пеших. "Степи кишат бандитами. Наблюдается тяга по направлению к Николаевску"- сообщала чекистская разведка.
17 февраля у села Водянка войска Вакулина настигли бойцы 33 дивизии войск внутренней службы. В бой были посланы 230 полк и оренбургские части. В результате жаркого боя повстанцы потерпели поражение и откатились к селу Савинка северо-восточнее Палласовки. Вакулин был убит.
14 марта «на почве голодовки и недовольства продразверсткой» в Саратовско-Самарском Заволжье и Саратовском правобережье началось восстание «Реввоенсовета Пяти». Мозговым центром восстания был штаб Повстанческой армии Вакулина-Попова. Сам Попов - донской казак, помощник Вакулина, был красным командиром полка в Первой Конной армии. В Декларации командующий восставшими Федор Попов официально «отменил» диктатуру пролетариата и передал всю полноту власти «самому народу без всяких подразделений на классы и партии». Формой правления признается парламентская республика. Во время восстания в населенных пунктах с количеством жителей более 2 тысяч человек избирается Совет Пяти. Там, где такого числа жителей нет управляет Совет Трех. Новая революционная власть объявляет свободную торговлю, «как переходную ступень к социалистической кооперации и отменяет всякого рода государственную монополию на жизненные продукты и фабрикаты». Повстанцы признают мелкую частную собственность, но будет бороться с крупным капиталом, «допуская концентрацию капитала и земель только в руках артели и кооперативных организаций». Попов также собирался разорвать блокаду Советской республики, завязав отношения с демократиями России, Европы и Америки. По мнению повстанцев, стремление большевиков к мировому господству является величайшим преступлением. Этим «самозванцам, которые впились в многомиллионное крестьянство», «как палачам, нужно было отвоевать мировую коммуну, для чего им нужно миллион крестьян, море крови и слезы». Лозунг повстанцев: «Долой комиссародержавие, коммунистов, приведших страну к полному разорению и голоду! Да здравствует наше правое дело и Учредительное собрание, чистый отразитель народной воли!»
Совершив в начале марта рейд по Пугачевскому уезду Самарской губернии, повстанческая армия Федора Попова пополнилась добровольцами. В ее составе из уроженцев Самарского Заволжья был сформирован Четвертый Пугачевский полк. Количество бойцов повстанческой армии увеличилось в 10 раз, достигнув 6000 штыков и 500 сабель. 17 марта Повстанческая армия вошла в Саратовскую губернию и вечером того же дня заняла Хвалынск, расположенный в 180 км севернее Саратова. В городе был объявлен комендантский час. Насилие и грабежи пресекались. Уличенные в них красноармейцы Повстанческой армии и несознательные обыватели могли быть расстреляны. Обыски и аресты производились только следственной комиссией повстанцев. Вакулинцы организованно изымали из учреждений конфискованные ранее большевиками вещи и возвращали их хозяевам. В Хвалынске Попов стягивал свои силы и вел разведку на Вольск и Кузнецк (Пензенская губерния). В двадцатых числах марта Федор Попов попытался взять Вольск, но пробиться через линию железной дороги Вольск-Карабулак ему помешала бронелетучка №7.
В 240 километрах от Хвалынска вниз по течению Волги 16 марта рано утром после непродолжительного боя село Ровное было занято окружившими его со всех сторон повстанцами. Здесь расположился штаб «Революционных войск голодающих и угнетенных крестьян». Начальником штаба был Чернышев. Командующий повстанческой армией - Анно. Все выступления крестьян производились строго по приказам штаба. Так, штаб повстанцев приказал жителям села Квасниковка поднять восстание и занять окопы напротив города Покровска (переименован в Энгельс в 1932 году). Штаб координировал действия восставших районов, снабжал их боеприпасами и оружием, «брошенным бандой Вакулина во время ее операций в этих районах». Власть Советов в свободных зонах переходит к «ревпятеркам». В деревнях также организуются военинспекции и назначаются коменданты сел, «которые имеющимися силами ведут разведку и держат связь с восставшими деревнями». Повсеместно производится повстанцами мобилизация граждан от 18 до 50 лет. Формируются кавалерия и пехота.
28 марта поповцы занимают Малую Сердобу и стягивают в город все свои силы. Численность Повстанческой армии весьма велика: около 9 тысяч пехоты и 800 сабель при 30 пулеметах.
17 апреля атаман Попов (6 тыс. бойцов) занимает городок Хвалынск, удерживает его четыре дня. На «почве голода» в губернии вспыхивают стихийные локальные восстания крестьян, которые громят ссыпные пункты. Мелкие атаманские отряды Заволжья объединяются в две повстанческие группы: атамана Новикова до 6 тысяч бойцов (отряды Пятакова, Сарафанкина, Сафонова, Пименова, Колобы) в районе Уральска и атамана Маслова до 3 тысяч бойцов (отряды Шувалова, Хлынова, Конорезова, Белухина) в районе Астрахани.
Поповцы возвращаются в Саратовскую губернию и пытаются проскочить в Сердобский уезд для соединения с Повстанческой армией Антонова. Но встретиться с эсером Антоновым Попову так и не довелось. Саратовские войска оттесняют повстанцев в Аткарский уезд.
В конце апреля 1921-го года из-за внутренних противоречий и после крупного поражения «армия» атамана Попова распалась на две части: «донцы» в полторы тысячи сабель были вскоре уничтожены, «самарцы» в тысячу штыков при 10 пулеметах продолжали в Поволжье рейды до мая. Сам Попов, очевидно, погиб в бою в начале мая 1921 года.
К концу 1922 года на территории губернии ещё действовали до 20 повстанческих отрядов общей численностью более 1500 сабель при 10 пулемётах. Под лозунгами "ликвидации коммунизма" сражались отряды Пятакова (500 сабель и 6 пулемётов), Фомина (150 сабель и 1 пулемёт), Шувалова (70 сабель и 2 пулемёта), Дубовченко и Рогачёва, имевших дислокацию в Ленинском и Николаевском уездах.
Последние всплески сопротивления коммунизму относятся к июню 1922 года, когда за связь со "степными бандитами" были арестованы член ленинского политбюро А. Вольский и его сослуживец из Средне-Погромного В. Шебаев. Оба преданы суду. В дальнейшем протест населения новой власти выражался в единичных нападениях на активистов и партийных работников на местах.
- В настоящее время бандитизма на территории Царицынской губернии нет, - заявлял в декабре 1922 года комчонгуб Ершов на страницах газеты "Борьба", - и это я отношу к одной из важнейших боевых заслуг наших славных ЧОН.
В наше время всем, наверное, известно, что "ЧОН" - это отличавшиеся особой жестокость отряды карателей, состоявшие из коммунистов-фанатиков, китайских наёмников и латышских стрелков.
«Мы к весне 1921 года потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное Колчаком, Деникиным или Пилсудским... Разверстка в деревне…мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы натолкнулись весной 1921 года». Так описывал "вождь мирового пролетариата" в октябре 1921 года ситуацию, сложившуюся в России в момент, казалось бы, полной победы большевиков в Гражданской войне.
Тяжелое положение сложилось по всей России. В Нижнем Поволжье появились первые признаки мора. Экономика региона была основательно подорвана энергичной выкачкой хлеба. Все чаще в заволжских уездах Саратовской и Царицынской губерний вспыхивают голодные бунты, сводки ВЧК пестрят сообщениями: «голодные крестьяне собираются … в волостях по несколько тысяч человек и требуют от продорганов хлеба … часто, благодаря неумелости сговориться с этими толпами, вызывает их на восстание». Политическая обстановка накаляется до предела. Население все чаще переходит от пассивных способов гражданского неповиновения к активным, насильственным методам. С мест в губернские центры приходят тревожные донесения. В Николаевском уезде «Уком разлагается … Масса, подстрекаемая «кем следует», игнорирует мероприятия Советской власти. На собраниях открыто вотируется эсеровская политика. Коммунисты в загоне». Отношение к властям «вызывающее». «По непроверенным сведениям готовится восстание против коммунистов». Та же ситуация была и во всей Саратовской губернии...
Казак Кирилл Вакулин - командир Михайловского караульного батальона, свой долг перед Россией и перед социалистической революцией выполнил с честью. Участник империалистической войны, унтер-офицер заслуживший четыре "георгия" (!) незадолго до большевистского переворота был произведён в поручики. Но так уж сложилась жизнь - поддался революционному романтизму, позволил увлечь себя сомнительными лозунгами и, хотя пролил немало крови, сражаясь за рабочее дело на фронтах гражданской войны, так и не понял, почему именно рабочий, а не казак, не землепашец - гегемон? По его наблюдению, всё было наоборот - от земли жив человек, от слияния с природой его сила. Но раз попал в стаю, до поры, до времени приходится принимать правила игры.
К концу двадцатого года положение трудового народа в Советской России, а потому и в родном Вакулину Усть-Медведицком округе Царицынской губернии, стало поистине невыносимым. С каждым днём вырастала стена отчуждения между новой властью и людьми. Государственная продразвёрстка и преступные действия руководителей хлебных заготовок не на шутку обострили отношения населения и большевистских ставленников на местах. Тем паче, что разразившийся голод и многочисленные преступления в продовольственной сфере сразу же дали отличную почву домовитым казакам для агитации против Советов.
Вот и теперь прокатилась по округу очередная молва про то, как на хуторе Секачи был уличён местными жителями некий большевистский руководитель, присвоивший себе 10 пудов хлеба, и как на хуторе Ильменском продовольственная агентура систематически выкачивала из ссыпного пункта пшеницу, гнала из неё самогон и предавалась запойному пьянству. Население же округа, гонимое голодом, вынуждалось ехать в соседний Верхне-Донской округ, где ещё в отдалённых станицах и хуторах имелись запасы зерна, чтобы на последнюю рубашку выменять кусок хлеба для пухнущих детей.
Произошло то, что и должно было произойти. Из доклада начальника Усть-Медведицкой окружной милиции тов. Петлинского: "18 декабря 1920 г. чёрная и озверелая кучка, заранее тайно сколоченная из войсковых частей местного гарнизона, дезертиров, хулиганов и заключённых в тюрьмы воров, ночью, зверски, с оружием в руках внезапно оцепила все учреждения, напала на Ревтрибунал, где растерзала нескольких ответственных работников, забрала все ценности, разбросала и порвала дела и принялась арестовывать по квартирам ответственных советских работников, разоружать их и частью расстреливать. Многим товарищам удалось бежать и скрываться где попало. Бандиты проникли в станицы и волости, где также произвели аресты и расстрелы ответственных и партийных работников... Во время пребывания восставших банд в Михайловке велась контрреволюционная пропаганда в печатном виде, как, например, издавалась газета "Вольный гражданин", разного рода призывы и лозунги , которые распространялись по окрестным хуторам..." Таково освещение событий со стороны большевиков.
Действительно, восстание в слободе Михайловка началось с выступления караульного батальона и кавалерийского эскадрона с лозунгами: "Долой коммунистов и комиссаров! Да здравствует настоящая власть Советов!" Их поддержали часть местной милиции и немалое число населения. Во главе восставших встал большевик с 1918 г., командир караульного батальона Кирилл Тимофеевич Вакулин; пост начальника штаба восставших занял большевик с 1918 г. студент Волков; комендантом штаба стал комендант Михайловки, коммунист с 1918 г., бывший офицер Петров, помощником коменданта - Кузнецов.
Среди восставших выделилась революционная пятёрка - высший орган новой власти, в который вошли Иван Руднев, Берёзкин, Ткачёв, Матцев и Волков. Численность восставших составила около 500 штыков и 80 сабель.
В считанные часы подверглись разгрому окружной финотдел, милиция, уголовный розыск, Донпотребсоюз, политбюро и другие административные учреждения. Были расстреляны зампредревтрибунала Кекулидзе и военком карательного батальона Ильин с жёнами, а также другие, попавшие под горячую руку михайловские большевики.
Этой же ночью на площади возник полустихийный митинг. Кирилла Тимофеевича попросили подняться на тачанку, чтобы было слышно каждое слово во всей разгорячённой боем четырёхтысячной толпе собравшихся людей. Увлекаясь, Вакулин говорил всё громче и горячей:
- Товарищи! Сегодня небольшой группой смельчаков-революционеров при поддержке и героическом участии красноармейцев Михайловского гарнизона в центре округа - слободе Михайловка свергнута кровавая власть коммунистов-большевиков. То, чего с таким жгучим нетерпением долго ждал трудовой казацкий, крестьянский и рабочий люд - свершилось и старая было задушенная кровавыми комиссарами истина, что человек создан для счастья и свободы как птица для полёта, снова возродилась во всём своём красивом величии...
Горячо и пламенно говорил Вакулин. Многие плакали от радости. Поэтому на вопрос оратора: "Хотите ли вы снова власти тиранов?", вся четырёхтысячная толпа, собравшаяся на площади, крикнула, как один человек: "Нет!"
Следующим же вечером в клубе на устроенном организаторами восстания митинге была избрана "новая народная власть без какой бы то ни было диктатуры".
Газета повстанцев "Вольный гражданин" в статье "Пора проснуться" заявляла:
"Хитрая механика коммунистической власти была построена так, что она жала в тисках все классы русского народа. Досталось и буржую, который разорён до основания.
Казак, мелкий буржуй, и к тому же не склонный чаще других к протесту, разорён и обездолен.
У крестьянина усердные защитники рабоче-крестьянской власти - агента по продразвёрстке - сумели выкачать до последнего зерна хлеба и отобрать последнюю коровёнку.
Рабочий-пролетарий, который, казалось бы, должен быть доволен своей ролью диктатора, сидит без куска хлеба.
Это "равнение налево", эта нивелировка блестяще выполнена ретивыми насадителями "коммунистического рая".
Всё-таки в более тяжёлом положении оказалась интеллигенция, которую коммунисты обезличили, довели с особенным смаком, с садистским сладострастием упиваясь её моральным унижением.
Мало того, что им хотелось поставить её в самые тяжёлые экономические условия - это ещё полбеды, им важно было убить в ней душу, живую и, нужно сказать, что эту задачу коммунисты выполнили мастерски. Склонная к податливости, не привыкшая к упорной борьбе, наша русская интеллигенция фактически была выведена из строя в самом начале проклятой памяти октябрьской революции и оказалась "ручной", послушной, засела писать входящие и исходящие журналы под руководством сапожных дел мастеров и ведерников...
... Теперь, когда это бытовое явление стало прошлым и когда этих запуганных интеллигентов видишь с сияющими физиономиями, рукоплещущих восставшим войскам, то как-то само собой возникает сомнение в справедливости вчерашнего каторжного времени...
Мы не верим, что три года безобразнейшего издевательства, которое предатели России окрестили "диктатурой пролетариата", могли растлить душу интеллигенции, заглушить в ней всё живое-доброе...
Думается, что наша усть-медведицкая интеллигенция опамятовавшись от недавнего кошмара, не погрузится снова в спячку и не станет обособляться от народа, не станет выжидать, чья возьмёт, а энергично примется за дело и поможет новой власти в самую критическую минуту её работы по организации правительственного аппарата и обороне в случае нападения со стороны коммунистов.
Нужно лучше устроить детские приюты, школы и, самое главное, нужно облагородить, обинтеллигентить народную массу, очистить от коммунистической нечисти наши старые и в то же время вечно живые лозунги: свободы, равенства и братства..."
Но оккупанты-ленинцы не дали повстанцам реализовать свои планы; не было времени и для формирования боеспособных частей для борьбы с посланными Лениным для подавления восстания карательными отрядами красной армии.
22 декабря подошедшими частями красных восставшие были выбиты из Михайловки и рассеяны по окрестным лесам. Однако уже через несколько дней они вновь сгруппировались. И только ближайший помощник Вакулина, начштаба Волков был схвачен и предан суду Ревтрибунала.
Отряд Вакулина продолжил борьбу на севере округа, совершая внезапные и успешные налёты на небольшие отряды красноармейцев и милиционеров и производя многочисленные расстрелы ответственных большевистских работников.
Поначалу отряд отошёл к Глазуновской, где попытался произвести мобилизацию казаков с тем, чтобы вновь повести наступление на Михайловку. ведь после михайловского разгрома под командой Вакулина осталось лишь 300 штыков и 30 сабель при двух "максимах", в том числе, красноармейцы и курсанты, посланные на усмирение мятежа, но перешедшие на сторону восставших, а также 70 казаков-добровольцев из Арчединской.
Но озверевшие комиссарские банды продолжали преследование. Уводя свои войска всё дальше и дальше, Вакулин то здесь, то там устраивал митинги с целью набора добровольцев, заявляя, что против коммунистов действуют отряды Маруси Никифоровой, Сапожкова и Антонова, а также Красная Армия во главе с Мироновым и Будённым. Но всё было тщетно. Уставшее от бесконечной войны и голода население в большинстве своем относилось к подобным призывам безучастно, ведь вакулинцам приходилось забирать на хуторах коней, фураж, упряжь и продовольствие.
Из Саратова и Царицына тем временем подтягивались всё новые подкрепления регулярных войск и милиции. Кольцо вокруг Вакулина продолжало сжиматься, и лишь во многом благодаря разрозненным и нерешительным действиям красных военачальников покончить с повстанцами так и не удавалось.
6 января 1921 года восставшие силами до 600 человек заняли Даниловку. Два дня по колокольному звону Вакулин собирал митинги. Сход так и гудел на площади перед церковью. При большом скоплении народа Вакулин произносил зажигательные речи, которые заканчивал одним и тем же призывом: "Долой коммунистов! Долой продагентов! Да здравствуют вольные Советы и вольная торговля!"
Распахнулись ворота продовольственных складов, и продукты тут же стали раздавать голодному люду. Детворе восставшие вручали серебряные монеты с тем, чтобы дети показали жилища коммунистов и милиционеров. Уловка сработала, и вот за околицу вывели группу прислужников сатанинской власти. Вакулин покрутил револьвер:
- Объявляю вам приговор: именем революции - расстрел! За грабежи, агитацию, сопротивление.
Застрочил пулемёт и шестеро "комиссаров" рухнули в снег.
- А вы, - обратился главком к ошалевшим от страха членам комсомольской ячейки, - Пшли вон отсюда. Домой!
Радостные комсомольцы со всех ног бросились наутёк...
31 января восставшие заняли Островскую. Разгорелись кровопролитные бои под Красным Яром, запылали восстанием станицы в районе Рудни и вдоль всей границы с Саратовской губернией.
2 февраля освобождено от красных Котово. Большевиков вылавливали по окрестным хуторам и пускали в расход. В отличие от Усть-Медведицы, здешнее население поголовно поддержало Вакулина. Изо дня в день отряд пополнялся новыми добровольцами. Из Котово уже полторы тысячи повстанцев двинулись на Палласовку, где вновь обратили красных в бегство, захватив богатые трофеи и ещё больше пополнившись частью тамошних красноармейцев.
Наконец-то восставшие привели себя в надлежащий для армии вид. Вакулин разделил своё войско следующим образом: пехота под командованием Кузнецова была разделена на три полка - 1-й Медведицкий, 2-й Самарский и 3-й Астраханский. Кавалерия же (командир - комендант Михайловки Попов) стала представлять собой дивизион двухэскадронного состава, набранный частью из бывшего карательного эскадрона красных и хорьков (мелкие бандитские шайки), а частью из немцев и астраханских калмыков. Настроение у восставших было боевое, особенно у конницы.
Население теперь относилось к повстанцам с большим сочувствием и, отчасти потому, что вакулинцы раздавали хлеб и семена.
6 февраля восставшие нанесли удар по Камышину. В ожесточённых боях с обеих сторон были введены артиллерия и пулемёты. Камышин был взят. Жители принялись громить магазины.
9 февраля повстанцы численностью в 3000 штыков, 300 сабель при двух орудиях и 20 пулемётах заняли слободу Николаевку. Население встретило освободителей хлебом и солью. Местными были разграблены три продовольственных магазина. Расстреляно семь видных коммунистов. Здесь же к восставшим примкнуло ещё большее число добровольцев. Нижняя Добринка была обстреляна из орудий.
При освобождении Камышина и Николаевска были выпущены арестованные четырёх тюрем, которых немедленно вооружили. Однако успех оказался недолговременным и под натиском красных, по численности в несколько раз превосходивших повстанцев, Вакулину пришлось откатиться к границам Саратовской губернии.
И только теперь о восстании впервые заговорила молчавшая до сего времени большевистская пресса. В газете "Борьба" за 11 февраля под заголовком "Ликвидация банд Вакулина" впервые помещается оперативная сводка следующего содержания: "Под натиском наших частей банды Вакулина, пройдя Николаевск и произведя повальные грабежи и насилия, отступили в северо-восточном направлении. Жители Николаевска радостно встретили красных бойцов." Радостно... ну-ну...
Советские власти встревожились не на шутку. Из телеграммы предгубчека Степного в ЦК РКП(б): "...Необходимо сделать распоряжение о принятии решительных мер со стороны Саратова и Царицына в ликвидации Вакулина". Резолюция на телеграмме: "Секретно. Склянскому для доклада. Ленин."
9 февраля повстанцы оставили Николаевск и двинулись на Кайсацкую. Одновременно в районе Баскунчака появился отряд некоего Казачкова численностью в 40 конных и 30 пеших. "Степи кишат бандитами. Наблюдается тяга по направлению к Николаевску"- сообщала чекистская разведка.
17 февраля у села Водянка войска Вакулина настигли бойцы 33 дивизии войск внутренней службы. В бой были посланы 230 полк и оренбургские части. В результате жаркого боя повстанцы потерпели поражение и откатились к селу Савинка северо-восточнее Палласовки. Вакулин был убит.
14 марта «на почве голодовки и недовольства продразверсткой» в Саратовско-Самарском Заволжье и Саратовском правобережье началось восстание «Реввоенсовета Пяти». Мозговым центром восстания был штаб Повстанческой армии Вакулина-Попова. Сам Попов - донской казак, помощник Вакулина, был красным командиром полка в Первой Конной армии. В Декларации командующий восставшими Федор Попов официально «отменил» диктатуру пролетариата и передал всю полноту власти «самому народу без всяких подразделений на классы и партии». Формой правления признается парламентская республика. Во время восстания в населенных пунктах с количеством жителей более 2 тысяч человек избирается Совет Пяти. Там, где такого числа жителей нет управляет Совет Трех. Новая революционная власть объявляет свободную торговлю, «как переходную ступень к социалистической кооперации и отменяет всякого рода государственную монополию на жизненные продукты и фабрикаты». Повстанцы признают мелкую частную собственность, но будет бороться с крупным капиталом, «допуская концентрацию капитала и земель только в руках артели и кооперативных организаций». Попов также собирался разорвать блокаду Советской республики, завязав отношения с демократиями России, Европы и Америки. По мнению повстанцев, стремление большевиков к мировому господству является величайшим преступлением. Этим «самозванцам, которые впились в многомиллионное крестьянство», «как палачам, нужно было отвоевать мировую коммуну, для чего им нужно миллион крестьян, море крови и слезы». Лозунг повстанцев: «Долой комиссародержавие, коммунистов, приведших страну к полному разорению и голоду! Да здравствует наше правое дело и Учредительное собрание, чистый отразитель народной воли!»
Совершив в начале марта рейд по Пугачевскому уезду Самарской губернии, повстанческая армия Федора Попова пополнилась добровольцами. В ее составе из уроженцев Самарского Заволжья был сформирован Четвертый Пугачевский полк. Количество бойцов повстанческой армии увеличилось в 10 раз, достигнув 6000 штыков и 500 сабель. 17 марта Повстанческая армия вошла в Саратовскую губернию и вечером того же дня заняла Хвалынск, расположенный в 180 км севернее Саратова. В городе был объявлен комендантский час. Насилие и грабежи пресекались. Уличенные в них красноармейцы Повстанческой армии и несознательные обыватели могли быть расстреляны. Обыски и аресты производились только следственной комиссией повстанцев. Вакулинцы организованно изымали из учреждений конфискованные ранее большевиками вещи и возвращали их хозяевам. В Хвалынске Попов стягивал свои силы и вел разведку на Вольск и Кузнецк (Пензенская губерния). В двадцатых числах марта Федор Попов попытался взять Вольск, но пробиться через линию железной дороги Вольск-Карабулак ему помешала бронелетучка №7.
В 240 километрах от Хвалынска вниз по течению Волги 16 марта рано утром после непродолжительного боя село Ровное было занято окружившими его со всех сторон повстанцами. Здесь расположился штаб «Революционных войск голодающих и угнетенных крестьян». Начальником штаба был Чернышев. Командующий повстанческой армией - Анно. Все выступления крестьян производились строго по приказам штаба. Так, штаб повстанцев приказал жителям села Квасниковка поднять восстание и занять окопы напротив города Покровска (переименован в Энгельс в 1932 году). Штаб координировал действия восставших районов, снабжал их боеприпасами и оружием, «брошенным бандой Вакулина во время ее операций в этих районах». Власть Советов в свободных зонах переходит к «ревпятеркам». В деревнях также организуются военинспекции и назначаются коменданты сел, «которые имеющимися силами ведут разведку и держат связь с восставшими деревнями». Повсеместно производится повстанцами мобилизация граждан от 18 до 50 лет. Формируются кавалерия и пехота.
28 марта поповцы занимают Малую Сердобу и стягивают в город все свои силы. Численность Повстанческой армии весьма велика: около 9 тысяч пехоты и 800 сабель при 30 пулеметах.
17 апреля атаман Попов (6 тыс. бойцов) занимает городок Хвалынск, удерживает его четыре дня. На «почве голода» в губернии вспыхивают стихийные локальные восстания крестьян, которые громят ссыпные пункты. Мелкие атаманские отряды Заволжья объединяются в две повстанческие группы: атамана Новикова до 6 тысяч бойцов (отряды Пятакова, Сарафанкина, Сафонова, Пименова, Колобы) в районе Уральска и атамана Маслова до 3 тысяч бойцов (отряды Шувалова, Хлынова, Конорезова, Белухина) в районе Астрахани.
Поповцы возвращаются в Саратовскую губернию и пытаются проскочить в Сердобский уезд для соединения с Повстанческой армией Антонова. Но встретиться с эсером Антоновым Попову так и не довелось. Саратовские войска оттесняют повстанцев в Аткарский уезд.
В конце апреля 1921-го года из-за внутренних противоречий и после крупного поражения «армия» атамана Попова распалась на две части: «донцы» в полторы тысячи сабель были вскоре уничтожены, «самарцы» в тысячу штыков при 10 пулеметах продолжали в Поволжье рейды до мая. Сам Попов, очевидно, погиб в бою в начале мая 1921 года.
К концу 1922 года на территории губернии ещё действовали до 20 повстанческих отрядов общей численностью более 1500 сабель при 10 пулемётах. Под лозунгами "ликвидации коммунизма" сражались отряды Пятакова (500 сабель и 6 пулемётов), Фомина (150 сабель и 1 пулемёт), Шувалова (70 сабель и 2 пулемёта), Дубовченко и Рогачёва, имевших дислокацию в Ленинском и Николаевском уездах.
Последние всплески сопротивления коммунизму относятся к июню 1922 года, когда за связь со "степными бандитами" были арестованы член ленинского политбюро А. Вольский и его сослуживец из Средне-Погромного В. Шебаев. Оба преданы суду. В дальнейшем протест населения новой власти выражался в единичных нападениях на активистов и партийных работников на местах.
- В настоящее время бандитизма на территории Царицынской губернии нет, - заявлял в декабре 1922 года комчонгуб Ершов на страницах газеты "Борьба", - и это я отношу к одной из важнейших боевых заслуг наших славных ЧОН.
В наше время всем, наверное, известно, что "ЧОН" - это отличавшиеся особой жестокость отряды карателей, состоявшие из коммунистов-фанатиков, китайских наёмников и латышских стрелков.