Верность до конца
Оригинал взят у aquilaaquilonis в Верность до конца
24 апреля 1945 г., Нойштрелиц. Французские и русские добровольцы штурмового батальона СС «Шарлемань» отправляются на защиту Берлина
В ночь с 23 на 24 апреля 1945 г. командир дивизии СС «Шарлемань» бригадефюрер Густав Крукенберг получил в Нойштрелице срочную телеграмму из берлинской Рейхсканцелярии с приказом немедленно явиться на защиту столицы Рейха. В рядах французской дивизии, насчитывавшей в начале 1945 г. около семи с половиной тысяч бойцов, к тому времени оставалось не более 1100. Пожелавших прекратить борьбу Крукенберг освободил от присяги и отпустил по домам, а из решивших сражаться до конца трёх сотен сформировал штурмовой батальон, вместе с которым 24 апреля на девяти грузовиках отправился в Берлин. В столицу Рейха им удалось прорваться через северо-западные пригороды в Науэне за несколько часов до того, как советские войска полностью замкнули вокруг города кольцо блокады.
Достигнув Олимпийского стадиона в Шарлоттенбурге, французы перегруппировались и пополнили свои запасы амуниции с брошенного склада Люфтваффе. Батальон был разделён на 4 стрелковых роты по 60-70 человек в каждой и передан под командование гауптштурмфюрера Анри-Жозефа Фене взамен Крукенберга, который был поставлен во главе дивизии СС «Нордланд», получившей французов в своё тактическое подчинение. Вслед за тем штурмбатальон «Шарлемань» под постоянными советскими бомбардировками выдвинулся на восток Берлина в район Нойкёльн, где вступил в бой с наступающей Красной армией.
После нескольких ожесточённых контратак на Хазенхайде и аэродроме «Темпельхоф» французы 26 апреля передвинулись на запад через Ландвер-канал и, ведя в последующие дни тяжёлые оборонительные бои в районе Кройцберг, постепенно отступали в центр города. Последний командный пункт дивизии располагался рядом с Рейхканцелярией в подземном павильоне станции метро «Штадтмитте» в разбитом вагоне, освещённом свечами. 1 мая французы продолжали сражаться на Лейпцигерштрассе, вокруг Министерства авиации и на Потсдамерплатц. Утром 2 мая, вслед за объявлением о капитуляции немецкой столицы, последние 30 бойцов «Шарлеманя» из 300 прибывших в Берлин покинули бункер Рейхсканцелярии, где кроме них уже не оставалось никого живого.
Достоверно известно о судьбе двух русских добровольцев из состава штурмбатальона «Шарлемань». Штандартен-оберюнкер Сергей Протопопов, внук последнего министра внутренних дел Российской Империи, погиб 29 апреля, обороняя подступы к Рейхсканцелярии, и был посмертно удостоен Железного креста за мужество на последней церемонии награждения отличившихся эсэсовцев, состоявшейся в штабе дивизии на станции «Штадтмитте» в ночь с 29 на 30 апреля. Оберштурмфюрер Сергей Кротов, сын бывшего русского консула на Мадагаскаре, находясь после ранения в баварском госпитале, попал в плен к американцам, был выдан ими французам и расстрелян 8 мая по приказу генерала Леклерка вместе с 11 другими французскими добровольцами СС.
Из воспоминаний гауптштурмфюрера Анри-Жозефа Фене (1919-2002), командира «Шарлеманя» во время обороны Берлина, и роттенфюрера Кристиана де Ля Мазьера (1922-2006), последнего ушедшего из жизни добровольца дивизии.
Если бы война закончилась иначе, если бы победа оказалась на нашей стороне, неужели вы думаете, что я бы сожалел об этом?
Мне не в чем раскаиваться. Нам, и тем и другим, не в чем раскаиваться из того, что мы совершили как по отдельности, так и все вместе. Мы не бесчестные люди. Даже если другие думают так, важно только наше мнение о людях, которые разделили с нами эту судьбу и о которых я могу сказать: «они были хорошими людьми, и я восхищаюсь ими».
В этом городе горели дома, рушились стены и здания, над ним поднимался дым пожаров и пыль от рушащихся стен. Иногда было совершенно нечем дышать, и мы больше не понимали, где мы находимся. Было уже невозможно отличить день от ночи. Иногда случались перерывы в бомбёжках, и мы слышали, как кричат женщины. Это было ужасно. Как будто бы нам на голову падали небеса. Больше не было ничего. Это был прыжок в небытие. Не было больше надежды, не было ничего. Полное небытие. Полный крах. В конечном счёте, жизнь больше не имела смысла, и мы больше не заботились о жизни.
Мы совершенно не думали о смерти. Совершенно. Только сражаться. Продолжать сражаться. Мы жили и сражались только для того, чтобы сражаться. Верность до конца. Верность до конца…
Поверьте мне, я сожалею лишь об одном. О том, что не записался добровольцем ещё раньше.
От себя добавлю опубликованное в берлинской газете «Новое Слово» за 31 октября 1943 г. обращение русских бойцов из Легиона французских добровольцев против большевизма, ставшего впоследствии дивизией SS „Charlemagne“
Слава Героям!
24 апреля 1945 г., Нойштрелиц. Французские и русские добровольцы штурмового батальона СС «Шарлемань» отправляются на защиту Берлина
В ночь с 23 на 24 апреля 1945 г. командир дивизии СС «Шарлемань» бригадефюрер Густав Крукенберг получил в Нойштрелице срочную телеграмму из берлинской Рейхсканцелярии с приказом немедленно явиться на защиту столицы Рейха. В рядах французской дивизии, насчитывавшей в начале 1945 г. около семи с половиной тысяч бойцов, к тому времени оставалось не более 1100. Пожелавших прекратить борьбу Крукенберг освободил от присяги и отпустил по домам, а из решивших сражаться до конца трёх сотен сформировал штурмовой батальон, вместе с которым 24 апреля на девяти грузовиках отправился в Берлин. В столицу Рейха им удалось прорваться через северо-западные пригороды в Науэне за несколько часов до того, как советские войска полностью замкнули вокруг города кольцо блокады.
Достигнув Олимпийского стадиона в Шарлоттенбурге, французы перегруппировались и пополнили свои запасы амуниции с брошенного склада Люфтваффе. Батальон был разделён на 4 стрелковых роты по 60-70 человек в каждой и передан под командование гауптштурмфюрера Анри-Жозефа Фене взамен Крукенберга, который был поставлен во главе дивизии СС «Нордланд», получившей французов в своё тактическое подчинение. Вслед за тем штурмбатальон «Шарлемань» под постоянными советскими бомбардировками выдвинулся на восток Берлина в район Нойкёльн, где вступил в бой с наступающей Красной армией.
После нескольких ожесточённых контратак на Хазенхайде и аэродроме «Темпельхоф» французы 26 апреля передвинулись на запад через Ландвер-канал и, ведя в последующие дни тяжёлые оборонительные бои в районе Кройцберг, постепенно отступали в центр города. Последний командный пункт дивизии располагался рядом с Рейхканцелярией в подземном павильоне станции метро «Штадтмитте» в разбитом вагоне, освещённом свечами. 1 мая французы продолжали сражаться на Лейпцигерштрассе, вокруг Министерства авиации и на Потсдамерплатц. Утром 2 мая, вслед за объявлением о капитуляции немецкой столицы, последние 30 бойцов «Шарлеманя» из 300 прибывших в Берлин покинули бункер Рейхсканцелярии, где кроме них уже не оставалось никого живого.
Достоверно известно о судьбе двух русских добровольцев из состава штурмбатальона «Шарлемань». Штандартен-оберюнкер Сергей Протопопов, внук последнего министра внутренних дел Российской Империи, погиб 29 апреля, обороняя подступы к Рейхсканцелярии, и был посмертно удостоен Железного креста за мужество на последней церемонии награждения отличившихся эсэсовцев, состоявшейся в штабе дивизии на станции «Штадтмитте» в ночь с 29 на 30 апреля. Оберштурмфюрер Сергей Кротов, сын бывшего русского консула на Мадагаскаре, находясь после ранения в баварском госпитале, попал в плен к американцам, был выдан ими французам и расстрелян 8 мая по приказу генерала Леклерка вместе с 11 другими французскими добровольцами СС.
Из воспоминаний гауптштурмфюрера Анри-Жозефа Фене (1919-2002), командира «Шарлеманя» во время обороны Берлина, и роттенфюрера Кристиана де Ля Мазьера (1922-2006), последнего ушедшего из жизни добровольца дивизии.
Если бы война закончилась иначе, если бы победа оказалась на нашей стороне, неужели вы думаете, что я бы сожалел об этом?
Мне не в чем раскаиваться. Нам, и тем и другим, не в чем раскаиваться из того, что мы совершили как по отдельности, так и все вместе. Мы не бесчестные люди. Даже если другие думают так, важно только наше мнение о людях, которые разделили с нами эту судьбу и о которых я могу сказать: «они были хорошими людьми, и я восхищаюсь ими».
В этом городе горели дома, рушились стены и здания, над ним поднимался дым пожаров и пыль от рушащихся стен. Иногда было совершенно нечем дышать, и мы больше не понимали, где мы находимся. Было уже невозможно отличить день от ночи. Иногда случались перерывы в бомбёжках, и мы слышали, как кричат женщины. Это было ужасно. Как будто бы нам на голову падали небеса. Больше не было ничего. Это был прыжок в небытие. Не было больше надежды, не было ничего. Полное небытие. Полный крах. В конечном счёте, жизнь больше не имела смысла, и мы больше не заботились о жизни.
Мы совершенно не думали о смерти. Совершенно. Только сражаться. Продолжать сражаться. Мы жили и сражались только для того, чтобы сражаться. Верность до конца. Верность до конца…
Поверьте мне, я сожалею лишь об одном. О том, что не записался добровольцем ещё раньше.
От себя добавлю опубликованное в берлинской газете «Новое Слово» за 31 октября 1943 г. обращение русских бойцов из Легиона французских добровольцев против большевизма, ставшего впоследствии дивизией SS „Charlemagne“
Слава Героям!