"руководствовались партизанскими законами и речью Сталина от 3 июля 1941 года"
С КЕМ ЖЕ ВОЕВАЛИ ПАРТИЗАНЫ НОВОСЕЛЬСКОГО (НЫНЕ СТРУГОКРАСНЕНСКОГО) РАЙОНА ПСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ?
МАТЕРИАЛЫ СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЛА.
"В 12 часов дня к нам приехали пьяные партизаны Дурыгина - Лебедев, Егоров и Сергеев. Вошли в дом. Отец подшивал валенки, мама что-то вязала. Лебедев поздоровался со всеми, подошел к отцу и сказал: „Алексей Иванович, я очень уважал и любил тебя, но сейчас я приехал расстреливать вас“. Он посадил меня, отца и маму на скамейку посреди избы. Я сидела с ребенком между ними.
- Где Анна? - спросил Лебедев.
- Она больна, лежит на кровати с грудным ребенком, - ответил отец.
Лебедев приказал ей встать, заорал и толкнул к порогу, а Егоров выстрелил из винтовки и убил ее вместе с сынишкой - ему было семь месяцев - насмерть. Я вскочила и бросилась к двери, а Лебедев из автомата стал стрелять в отца и маму. По мне они тоже стреляли из винтовки, но я убежала в кусты, не попали. Стрелял Егоров - у него была винтовка, у Лебедева автомат и наган, у третьего оружия я не заметила.
Как мне потом рассказал дедушка, моя дочь Валя была на печке. Она соскочила и хотела бежать за мной, но Егоров выстрелил в нее и ранил в руку. Дочь упала лицом вниз. Егоров добил ее выстрелом в голову. Пуля вылетела через правый глаз. Сын, ему было два с половиной года, спрятался под кроватью за мешками с зерном, дедушка лежал на кровати. Брат Иван был убит в тот же день около деревни Выводы в кустах, а жена Анна Давыдовна (она старше брата) расстреляна на мельнице. Ее фамилия Бударова. Других братьев - Василия и Дмитрия - расстреляли где-то в партизанах. У отца имущества не было, а у Ивана забрали все подчистую".
"Полицаев выбирали на общем собрании, чтоб порядок был, чтоб хлеб и мясо поровну делили. Потом их зря убили. А партизаны? Какие у нас партизаны? В болоте прятались, ничего не делали. Прийдут ночью, все отберут, что хотят".
"Вот у нас учитель был, директор школы Михаил Степанович Пятернев. По два часа на каждом собрании за советскую власть говорил, а немцы пришли, стал на них работать. Поставили его старшиной волости. Ну, потом, конечно, наши его расстреляли".
Полицейские собирали по домам продукты, самогонку и устраивали вместе с немцами гулянки, на которые собирались местные девушки и молодые женщины. Немцы тоже ходили по дворам днем и требовали молоко, масло и яйца. Женя помнит такой случай, когда зашел немец и увидел кусок масла, разделил его на пять частей (нас было в этот момент четверо в доме) и взял себе пятую часть. Однажды немцы хотели отобрать корову, но мать собрала детей, плакала, упрашивала, и они оставили, не забрали. Ночью являлись партизаны, и от них тоже приходилось прятать коров и свиней, которых они хотели забрать. У семьи Петра корову партизаны все же забрали. Ему запомнился такой эпизод, что партизан, уходя, выпил последнюю крынку молока и забрал из-под подушки спрятанные там кожаные сапоги. Ночью партизаны поджигали дома, где жили семьи полицейских, бросая в окна бутылки с горючей смесью, был случай, что сестра одного из них открыла огонь из пулемета по партизанам. В одну из ночей был подожжен и дом Петра: видимо, перепутали, так как рядом, с обеих сторон стояли дома семей полицейских. Ели успели с матерью и младшим братом выскочить, а собака сгорела вместе с домом. Пришлось жить в оставшемся целым хлеву.
Евдокия Финогенова из Жукович. Настоящая ее фамилия Федорова, в девичестве Малькова. Она 1921 года рождения, калининская. Замуж вышла в Ленинграде, но перед войной приехала с маленьким сыном на побывку к родителям мужа. Начальник штаба отряда Бизунов рассказал следствию: «Я познакомился с Дусей в августе 1943 года. Доложил о ней Дурыгину и Акатову. Они пригласили ее к себе и стали давать задания. Но после третьего посещения Пскова ее обвинили в связи с немецкими органами, арестовали и по решению оргтройки убили». Показания Акатова: «Прямых улик о связях ее с немцами у нас не было, но подозрения не исключались, мы решили ее казнить. Сказали партизану Андрею Васильеву по прозвищу „Малютка“, чтобы умертвил ее без шума, так как в окрестных селах находились немцы». Показания свидетельницы - повара отряда: «Я слышала, как Андрей Васильев лично упросил Дурыгина зарезать Дусю. Он увел ее в лес. Вдруг мы услышали крик. Вместе со всеми я побежала туда и увидела, что Евдокия стоит в одном белье, около нее стоит Акатов, а Андреев перерезает ей горло. Она с хрипом кричала о пощаде, но Акатов приказал добить ее».
Мать с семилетним сыном и ее деверь - 17 летний паренек из деревни Коты. Она - Светлова Елена, он - Петров Алексей.
Тот, кто доставил Светлову по заданию Дурыгина, рассказал: «Когда привели ее с сыном в дом Ивана Калинина, я хотел доложить о выполнении задания, но они, члены оргтройки, были очень пьяны». Есть копия постановления оргтройки, подписанная Дурыгиным, Лебедевым и Григорьевым. «Муж Светловой Светлов Н. А. 1911 года рождения, будучи в бою, сдался в плен немцам и добровольно поступил на службу в немецкую армию, оказался изменником Родины. Сама Светлова саботирует (так в тексте) мероприятия по восстановлению советской власти, проводимые оргтройкой, собиралась уехать на жительство и работу к немцам, склоняла на это других граждан. Петров Алексей, брат Светлова, служил в местной немецкой охране железной дороги, сестры добровольно уехали на работу в Германию. Учитывая, что вышеперечисленные являются членами семей изменников родины и что лично саботируют, даже собираются выехать с немцами, постановили: Петрова А. А., Светлову Е. М. и ее сына 1937 года рождения расстрелять с конфискацией имущества».
Сколько здесь лжи! Следствие 1954 года установило, что Дмитриева никакого доноса не писала. «Пришли ко мне в землянку после расстрела два партизана, написали что-то и велели подписать, но я отказалась, и они ушли», - показала бывшая соседка, дальняя родственница погибшей. Мать убитой рассказала: «Сын Коля попал в плен, служил у немцев, другой сын Митя служил в партизанах, как и Леша. Иван был на фронте. Дочерей насильно угнали в Германию. Алексей не служил у немцев - на охрану железной дороги ходили все деревенские по очереди, не только он. Елена много помогала партизанам: они часто приходили. За что их убили, не знаю. Зерно, одежду - все забрали партизаны. Трупы я нашла после освобождения в Жуковской роще на Городце, лежали в одной могиле, мальчик сверху. У всех разбиты головы».
На следствии Григорьев признался: «Допрос вел Дурыгин, я не присутствовал, но решение подписал, не вникая в суть дела, не читая. Мне, как бывшему работнику НКВД, было поручено заниматься оперативной работой по борьбе с изменниками и предателями родины. Полномочий и правил никто не давал, руководствовались партизанскими законами, своей совестью и речью Сталина от 3 июля 1941 года. Факты предательства устанавливали путем опроса населения. Документов первое время не оформляли, лишь с декабря после совещания оргтроек в бригаде Синельникова стали вести записи, но иногда, смотря по обстоятельствам, расстреливали и негласно».
Одна из свидетельниц вспоминает рассказ отца, который присутствовал при допросе Светловой: «Особенно было жаль мальчика, - говорил он. - Он все время плакал и просился домой, а в это время в соседней комнате гуляли изрядно подвыпившие партизаны. Лебедев плясал, приговаривая: „Веселимся назло врагу!“»
Читая показания, замечаешь, что расстреливали большей частью молодых женщин. Быть может, за то, что они - женщины, и за то, что молодые, но история гибели Андрея Федоровича Борисовского - черноморского моряка, командира боевого отряда - говорит о другом. Дурыгин не переносил непокорности и у мужчин, особенно таких, чья деятельность была ему укором. Присвоить заслуги других - еще один мотив, которым нередко руководствовался хозяин Жуковской рощи.
Из вышесказанного мы видим, как исполняли свой долг те, кто якобы организовывал в этих местах партизанские отряды. Они пьянствовали, боевых операций долгое время не вели, когда надо было защитить народ, который они сами обязали прийти к ним, позорно бежали, не сделав ни одного выстрела по врагу. Зато убивали беззащитных. Когда им задают вопрос зачем, они лишь могут ответить: «Мы подозревали», «Дурыгин приказал».
Отсюда