Полковника Рудольфа Ивановича Абеля звали Вильям Генрихович Фишер. Абелем он стал, когда его взяли в 1957 году в Нью-Йорке по доносу его напарника, труса и пьяницы Хейханена, который сначала потерял шпионский пятицентовик (его нашло ФБР), а потом, зная, что его должны отозвать в Москву, сдался властям и предал Фишера. У Фишера была отличная легенда, и дружбу он водил только с нью-йоркскими художниками, будучи и сам отличным живописцем. Назвавшись в ФБР именем покойного друга и коллеги - тоже резидента, но британского - Фишер дал понять своему начальству, что он пленник, но не предатель. Кроме того, так он получил псевдоним, под которым стал знаменит и который носил до конца жизни. В «Мертвом сезоне» Кулиша мы узнали его именно как Абеля.
Сходство героя «Шпионского моста» с прототипом почти портретное:
Что еще круче - это то, как он сыгран. Чтобы так сыграть роль, в которой не должно быть эмоций («Вы не волнуетесь? - А зачем?»), в которой гораздо больше умалчивается, чем показывается, нужен шекспировский гигант. Именно такого гиганта Спилберг и пригласил на роль Абеля - британец Марк Райланс не слишком известен в кино, но его авторитет на шекспировской сцене беспрекословен. Это стойкий мужик номер один «Шпионского моста».
Ну и кому, как не великому гуманисту Тому Хэнксу было сыграть знаменитого Джима Донована, «адвоката шпионов». Может, это и не самая сложная роль для человека, который уже побывал у Спилберга и спасителем рядового Райана, и поймавшим величайшего афериста агентом ФБР, и иммигрантом поневоле, влюбившим в себя целый аэропорт. Но все равно это круто. И это еще один стойкий мужик (standing man, как его называет экранный Абель) фильма.
И только Спилберг мог взять настоящий классический, местами почти черно-белый нуар по форме, а по содержанию - аутентичный и всегда (особенно сейчас) актуальный политический триллер, и добавить в него ровно столько человеческих ценностей, сколько надо, чтобы получилось незабываемое кино. Спилберг может быть бесстрастным, может быть жестоким, но такого Спилберга - местами старомодного, но от этого не менее великого - мы* и любим больше всего. Стойкий мужик.