бриг Ада)
В четверг меня положили в клинику. Там уже находились двое моих друзей. Жили бригадами, человек по 20-30, всего их было около пяти. У каждой бригады имелась своя сцена, на которой мы и размещались. Там были поставлены кровати и большая декорация, которую рисовали общими силами бригады.
С утра отправлялись к врачу. Это был невысокий крепыш с усиками, средних лет, он интересовался нашим самочувствием, но с некоторыми бывал довольно строг. Питание было отчего-то двухразовое - завтрак и обед, а между ними - свободное время, можно было выйти из клиники и побродить по проспекту, подумать в одиночестве обо всем. После обеда мы раскрашивали нашу декорацию. Затем на общем собрании, которое устраивалось вместо ужина, к нам приходил художественный руководитель, довольно молодая еще и уверенная в себе брюнетка, закончившая, по ее словам, школу с золотой медалью. Она смотрела, как продвигаются наши декорации, а потом мы играли во всякие игры. Помню, мне дали несколько огромных желтых яблок. И я должна была кидать их как можно дальше, что в толпе из всех этих бригад было сделать довольно сложно... Но, изловчившись, я все-таки кидала яблоко, и тот, кто его ловил, начинал петь песню, которая была на нем указана. И ее подхватывал весь зал. На последней песне все вставали с мест и шли по кругу. На третий или четвертый день такого времяпрепровождения моих друзей там уже не было, одного отправили домой, другой куда-то исчез, и компанию мне составляла маленькая девочка лет шести, отчего-то ко мне привязавшаяся... Вместо того, чтобы петь, я думала об отсутствующем ужине и тихонько разговаривала с ней о своих друзьях. Перед сном я осмотрела все декорации, выстроенные в один ряд. Они были довольно яркие и запоминающиеся. Оказалось, что это был мой последний вечер. С утра я узнала, что могу идти...
С утра отправлялись к врачу. Это был невысокий крепыш с усиками, средних лет, он интересовался нашим самочувствием, но с некоторыми бывал довольно строг. Питание было отчего-то двухразовое - завтрак и обед, а между ними - свободное время, можно было выйти из клиники и побродить по проспекту, подумать в одиночестве обо всем. После обеда мы раскрашивали нашу декорацию. Затем на общем собрании, которое устраивалось вместо ужина, к нам приходил художественный руководитель, довольно молодая еще и уверенная в себе брюнетка, закончившая, по ее словам, школу с золотой медалью. Она смотрела, как продвигаются наши декорации, а потом мы играли во всякие игры. Помню, мне дали несколько огромных желтых яблок. И я должна была кидать их как можно дальше, что в толпе из всех этих бригад было сделать довольно сложно... Но, изловчившись, я все-таки кидала яблоко, и тот, кто его ловил, начинал петь песню, которая была на нем указана. И ее подхватывал весь зал. На последней песне все вставали с мест и шли по кругу. На третий или четвертый день такого времяпрепровождения моих друзей там уже не было, одного отправили домой, другой куда-то исчез, и компанию мне составляла маленькая девочка лет шести, отчего-то ко мне привязавшаяся... Вместо того, чтобы петь, я думала об отсутствующем ужине и тихонько разговаривала с ней о своих друзьях. Перед сном я осмотрела все декорации, выстроенные в один ряд. Они были довольно яркие и запоминающиеся. Оказалось, что это был мой последний вечер. С утра я узнала, что могу идти...