Как Елену Сергеевну Вентцель (alias И.Грекова) "разбирали" ( мемуарные версии)
Разбираясь с деталями "пропесочивания" Елены Сергеевны Вентцель (урожд. Долгинцева) и его последствий для неё - выдающегося советского ученого, автора ряда научных работ по теории вероятностей, автора многократно переизданного учебника "Теория вероятностей" , соавтора сборника задач по теории вероятностей - из-за ее одного литературного произведения (Елена Сергеевна была еще и писателем, издавалась как И. Грекова) - наткнулся на версии произошедшего и последствий в виде воспоминаний. Версии эти в чем то схожи, хотя есть и отличия.
======
Версия 1 ( Г.В. Дружинин в пересказе Игоря Ушакова)
======
...Следующий эпизод рассказал мне Георгий Васильевич Дружинин, которого я хорошо и давно знал - он был «крестным отцом» моей первой опубликованной в 1960 году статьи.
Елена Сергеевна Вентцель под псевдонимом Ирины Грековой (ну, конечно же, «и-грекова»!) опубликовала несколько очень интересных произведений, в том числе, повесть «На испытаниях». Как говорили, прототипом героя этого романа генерала Сиверса был ее муж - Дмитрий Александрович Вентцель, тоже профессор Академии Жуковского. Роман реалистично описывал жизнь людей, проводивших испытания техники на военных полигонах. (Могу лично подтвердить, что реалистично!)
Но именно это возмутило Главное Политуправление Минобороны, поскольку задело за живое. Оттуда было написано письмо в Союз советских писателей с требованием исключить Вентцель из оного. «Оный» на это ответил, грубо говоря, что не ваше это собачье дело, кого мы принимаем в наш союз. А уж вы разбирайтесь сами в своем ведомстве со своими делами, а к нам не лезьте.
Разъяренный генералитет потребовал тогда от Академии Жуковского уволить Вентцель с кафедры Теории вероятностей, где она работала вольнонаемным профессором. Просто так взять да и уволить даже гражданского и беспартийного профессора нельзя. Поэтому собрали Ученый совет для внеплановой переаттестации профессора Елену Сергеевну Вентцель, чтобы потом «честным голосованием» отмести чужеродный элемент из рядов славной когорты бывших «сталинских соколов».
Состоялся Ученый совет. С гневными обличительными речами выступили секретарь партбюро факультета, начальник факультета, начальник кафедры... Все они призывали «прокатить» «товарищЬ» Вентцель при голосовании ее на должность профессора кафедры. Перешли к голосованию: все «за» Вентцель и НИ ОДНОГО против!
Вдрызг разобидевшееся высшее начальство спустило собак на «обличителей», которые и сами тоже проголосовали «за»! Каждый получил по «строгачу» за так называемую «неискренность перед партией».
А Елена Сергеевна на следующий же день подала заявление «по собственному желанию», дабы не усугублять ситуации на кафедре. Ее тут же с распростертыми объятьями, почтя за честь, принял Георгий Васильевич Дружинин, бывший тогда деканом и заведующим кафедрой в МИИТе. (Кстати сам Георгий Васильевич был выпускником Академии им. Жуковского.)
________________
======
Версия 2 («Новый Мир» 2008, №4, статья "Писатель И. Грекова - профессор Е. С. Вентцель" (авторы - Галина Зверкина, Георгий Эпштейн) )
======
...В течение тридцати трех лет научная и преподавательская деятельность Елены Сергеевны была связана с ВВИА им. Н. Е. Жуковского. Работая в вычислительном бюро, Елена Сергеевна руководила недавними выпускниками школ, делавшими вычисления на арифмометрах. Задачей руководителя было таким образом организовать работу, чтобы вычислители, действуя по простым алгоритмам, могли быстро и достаточно точно рассчитывать заданные величины, и при этом возможные ошибки вычислений (человеческий фактор) не должны были влиять на окончательные результаты. ...В послевоенные годы научная работа Елены Сергеевны была связана с объективной оценкой эффективности различных видов вооружения, боеприпасов и способов организации огневых средств при стрельбе по летящим объектам. При этом возникали две проблемы - организация испытаний и обработка результатов испытаний. По предложению академика А. Н. Колмогорова за критерий эффективности ПВО была взята вероятность поражения воздушной цели, вычисляемая с помощью распределения вероятностей точек разрыва снаряда в окрестности цели и условных вероятностей уничтожения цели, зависящих от точки, в которой произойдет этот разрыв...
....Лишь ближайшие родственники и самые верные друзья знали, что Елена Сергеевна пишет не только для стенгазеты, но и «для внутреннего пользования». Уже в начале шестидесятых друзья читали рассказы «Хозяева жизни», «Под фонарем», роман «Свежо предание». Весной 1961 года была написана повесть «За проходной».....
...В 1966 году вышел сборник рассказов И. Грековой «Под фонарем», в этом же году ее приняли в Союз писателей. А через год в «Новом мире» была опубликована ее повесть «На испытаниях». Местом действия был хорошо знакомый Е. С. испытательный полигон, а прототипами ряда персонажей - очень дорогие Елене Сергеевне люди (Д. А. Вентцель - Сиверс, В. Б. Соколовский - Скворцов…). Написана повесть со всем блеском русского реализма. Читателей она захватила, особенно тех, кто был знаком с военным бытом начала пятидесятых. Однако какому-то по сей день неизвестному высокопоставленному чиновнику, скорее всего от идеологии, повесть не понравилась. Где-то кем-то было сказано «ату!», и началась заведенная еще со сталинских времен проработочная истерия («Огонек», «Литературная газета», «Красная звезда», «Русская речь», «Молодая гвардия» - в общей сложности «более 20 ругательных статей», как подсчитала сама Елена Сергеевна). Это были разгромные рецензии с обвинениями в идейной порочности, художественной слабости, в клевете на вооруженные силы и даже на русский народ (вероятно, подлинная фамилия автора ввела «критиков» в традиционный соблазн).
Как вспоминал И. Б. Гутчин [37], в академии организовали партийное собрание (Елена Сергеевна никогда в партии не состояла), на котором приняли решение: считать произведение идейно порочным и находящимся на низком художественном уровне.
Елена Сергеевна Вентцель была вызвана «на ковер» к заместителю начальника академии по политической части. Хозяин кабинета заявил: «Я хочу поговорить с вами не как генерал и заместитель начальника академии с преподавателем, а как читатель с писателем». Елена Сергеевна в привычном лекторском темпе, «под конспект», медленно и раздельно, ответила: «Первый раз в жизни меня вызвали к читателю», на что генерал проницательно заметил: «Видно, разговор у нас не получится».
Руководство ВВС и ВВИА не смело противоречить партийному разгулу.
Тогда Елена Сергеевна обратилась за поддержкой к литературной общественности. 16 февраля 1968 года было организовано обсуждение повести на заседании партбюро творческого объединения прозы московской писательской организации Союза писателей РСФСР с участием бюро творческого объединения прозы СП и приглашенных литераторов, читателей, политработников ВВС и ВВИА (заместитель начальника Политуправления ВВС, начальник политотдела Владимирского полигона и ряд офицеров полигона, доставленных спецрейсом в Москву, руководители общественно-политических кафедр академии). Всего присутствовало человек шестьдесят-семьдесят. В стенограмме зафиксировано 27 выступлений.
Знакомство со стенограммой этого драматического заседания (ныне фрагментарно опубликованной в сборнике к столетию со дня рождения И. Грековой) приводит к мысли, что имело место не обсуждение, а нечто похожее на столкновение двух галактик - настолько далекими друг от друга были мотивы, критерии оценки и полемические приемы противников и сторонников Е. С. Вентцель.
Вот образчик партийной критики:
«На первом плане мы видим будку с буквой „М”, ветер уносит будку с „М”, а кучи остаются, окорока воняют рыбой <…> и дальше идет этот „букет” до самого конца. <…>
Считаю, что редакция журнала „Новый мир” поступила весьма плохо перед нашим обществом, опубликовав эту порочную в идейном и удивительно слабую, натуралистическую в художественном отношении вещь.
Я автору советовал раньше - откажитесь печатно от нее, это будет благородный поступок. (Шум в зале.)»
Мало было безграмотно очернить произведение, надо было еще до предела унизить автора, требуя публично отречься от своего детища, как в тридцатые годы дети отрекались от родителей, а жены - от мужей.
В ответ были выступления писателей, критиков, участников испытаний, достойные по форме и наполненные серьезной аргументацией. Среди тех, кто встал на защиту Е. С., были писатели (К. И. Чуковский, И. З. Вергасов, Г. С. Березко, А. М. Борщаговский, А. А. Крон, Н. И. Ильина), литературоведы и критики (Т. Л. Мотылева, Ф. Ф. Кузнецов, Ф. М. Левин), известный детский хирург профессор С. Я. Долецкий и еще ряд ученых и литераторов.
Следует особо отметить выступления офицеров-ученых, поддержавших И. Грекову решительно и бескомпромиссно: подполковника О. Бялковского, крупнейшего специалиста в области авиационно-космической медицины генерал-майора О. Г. Газенко, Героя Советского Союза, летчика-испытателя М. Л. Галлая, подполковника И. Б. Погожева, полковника В. Б. Соколовского.
От редакции «Нового мира» вступил в полемику заместитель главного редактора В. Я. Лакшин: «Наши некоторые газеты и журналы выступили с критикой этой повести, и пошел огромный поток почты, причем на 90% положительный. Люди возмущены тем проработочным, грубым и бездоказательным тоном, каким разговаривают с писателем со страниц „Красной звезды”, „Молодой гвардии” <…>». Лакшин прочитал письмо, подписанное академиком А. Д. Александровым и группой известных ученых из Новосибирска.
Единство писателей и литературных критиков произвело впечатление на команду политработников. Встретив единодушный отпор, генерал из Политуправления «сбавил обороты» и даже простодушно признал провал своих намерений: «Я хочу выступить не как официальное лицо, а как читатель и участник того большого разговора, который здесь состоялся вокруг повести Грековой „На испытаниях”. <…> Мы собирались обсудить повесть Елены Сергеевны, а началось что? Вышли за пределы этого обсуждения… И в результате не получилось того, что нам хотелось…»
В заключительном слове Елена Сергеевна сказала: «Я в Союзе писателей всего год, в отличие от того, сколько лет я в армии, я нашла здесь такое сочувствие и такую поддержку, что я глубоко тронута отношением, которое здесь встретила».
Несмотря на подавляющий перевес положительных оценок повести, как во время этого обсуждения, так и в читательской почте, И. Грекову перестали печатать. В 1972 году Е. С. писала: «Отношение ко мне определяется полным фактическим умалчиванием и совершенной невозможностью что бы то ни было напечатать. <...> В общем, можно считать, что из числа действующих писателей я фактически выбыла. Меня это не слишком огорчает, потому что у меня есть другой род деятельности» [38].
Подошел срок проводимого в вузах раз в пять лет конкурса на право занятия должности профессора. Политруководство ВВИА усиливало давление на Елену Сергеевну и ее единомышленников, друзей, а также на членов Ученого совета, решавших судьбу профессора Вентцель. Несмотря на это весной 1968 года Е. С. Вентцель тайным голосованием была переизбрана на очередной пятилетний срок. Из воспоминаний И. Б. Гутчина: «Говорят, что когда подсчитали голоса Ученого Совета, то оказалось, что 50 голосов было „за” Вентцель и только один - „против”» [39]. На следующий день после конкурса Елена Сергеевна подала заявление об увольнении и по приглашению известных математиков Ф. И. Карпелевича (1927 - 2000) и Л. Е. Садовского (1916 - 1988) перешла на кафедру вычислительной математики Московского института инженеров транспорта....
[37] Гутчин И. Б. - слушатель ВВИА, позднее сотрудник военного НИИ, Научного совета по кибернетике АН СССР.
[38] Грекова И. Из писем рижским литературоведам. - В сб.: «Е. С. Вентцель - И. Грекова. К столетию со дня рождения», стр. 167.
[39] Гутчин И. Б. Жизнь - вкратце. Baltimore, «Via Press», 2002, стр. 123.
________________
===
Версия 3 "Литературная газета", 2001, "№ 29 (5841) 18 - 24 июля 2001 г." статья "ИСПЫТАНИЕ ГЛУПОСТЬЮ" Виктора ГАСТЕЛЛО
===
....Тогда, во второй половине пятидесятых годов, у нас на факультете была совершенно блистательная стенная газета, большая, ватмана на четыре. И называлась она “РС”. Ее заголовок можно было читать двояко: “РС” - это разящая сатира или “РС” - это реактивный снаряд, главный предмет нашего факультетского изучения... Елена Сергеевна принимала в газете самое активное и горячее участие, ее стихи и фельетоны были великолепны. ....Одним из главных героев повести был генерал Сиверс - фактически его прототип Д.А. Вентцель <муж Елены Сергеевны >, - человек крайне образованный, прямой и остроумный. Мгновенно среди остромыслящей интеллигенции стали крылатыми его едкие реплики: “А, самолет? А я думал, летучий мужской нужник... Напрасно вы на дверце своего самолета не изобразили “М”. Или самая краткая по убийственности рецензия: “тупо-вдохновенная кисть”. Мало в чем уступал ему майор Скворцов, образ которого, может быть, был списан с очень похожего на него полковника Соколовского, раскованного, свободного человека, который был не прочь выпить, закусить и поволочиться за женщинами, хотя и хорошо разбирался в своем деле. Образ советского офицера в таком виде никак не мог устроить главпуровцев, которые и подняли громкую кампанию против повести и ее автора. К сожалению, судьба Соколовского позднее сложилась весьма печально и мужественно. Когда неожиданно он смертельно заболел, то просто пошел в соседний парк и застрелился из трофейного вальтера, подаренного ему много лет назад уж не для такого ли случая?
Повесть имела громкий успех, но на беспартийную Елену Сергеевну завели почти персональное дело, факультет трясли и ломали, пытались организовать бурное обвинительное общественное мнение. Именно тогда сгорел мой “большой друг”, начальник факультета генерал Славинский, как не обеспечивший высокого морального уровня на доверенном ему факультете.
Сама Елена Сергеевна вскоре с блеском выиграла профессорский конкурс, но буквально на другой день подала заявление об увольнении. Так, отработав почти тридцать лет в академии, она ушла на профессорскую должность в Институт железнодорожного транспорта.
Теперь на все интриги военных ей было в высшей степени наплевать, ее рассказы, повести и романы выходят почти ежегодно. Новым успехом стал ее рассказ “Дамский мастер”. Он оказался самым популярным радиорассказом. Юный и талантливый дамский мастер Виталик желает жить строго и правильно. Для чего он строго изучает и конспектирует Белинского, следующий у него по плану Достоевский, также самостоятельно он мечтает дальше развивать диалектический материализм. Планы у него обширны и грандиозны. Героиня рассказа, от лица которой идет повествование, пытается отговорить Витальку от огромного, как море, Достоевского, а диалектический материализм рекомендует изучать и развивать постепенно и поэтапно. В итоге Виталька соглашается и готов идти на некоторые уступки.
Не менее увлекает и повесть “Кафедра”. Тут также все знакомо и понятно. Сам начальник кафедры, преподаватели, доценты и ассистенты выписаны подробно, детально и основательно. На кафедре бушуют бури, и не шуточные. Претензии профессора Флягина на должность начальника кафедры звучат столь неубедительно, что он сам добровольно отказывается от должности....
________________
======
Версия 1 ( Г.В. Дружинин в пересказе Игоря Ушакова)
======
...Следующий эпизод рассказал мне Георгий Васильевич Дружинин, которого я хорошо и давно знал - он был «крестным отцом» моей первой опубликованной в 1960 году статьи.
Елена Сергеевна Вентцель под псевдонимом Ирины Грековой (ну, конечно же, «и-грекова»!) опубликовала несколько очень интересных произведений, в том числе, повесть «На испытаниях». Как говорили, прототипом героя этого романа генерала Сиверса был ее муж - Дмитрий Александрович Вентцель, тоже профессор Академии Жуковского. Роман реалистично описывал жизнь людей, проводивших испытания техники на военных полигонах. (Могу лично подтвердить, что реалистично!)
Но именно это возмутило Главное Политуправление Минобороны, поскольку задело за живое. Оттуда было написано письмо в Союз советских писателей с требованием исключить Вентцель из оного. «Оный» на это ответил, грубо говоря, что не ваше это собачье дело, кого мы принимаем в наш союз. А уж вы разбирайтесь сами в своем ведомстве со своими делами, а к нам не лезьте.
Разъяренный генералитет потребовал тогда от Академии Жуковского уволить Вентцель с кафедры Теории вероятностей, где она работала вольнонаемным профессором. Просто так взять да и уволить даже гражданского и беспартийного профессора нельзя. Поэтому собрали Ученый совет для внеплановой переаттестации профессора Елену Сергеевну Вентцель, чтобы потом «честным голосованием» отмести чужеродный элемент из рядов славной когорты бывших «сталинских соколов».
Состоялся Ученый совет. С гневными обличительными речами выступили секретарь партбюро факультета, начальник факультета, начальник кафедры... Все они призывали «прокатить» «товарищЬ» Вентцель при голосовании ее на должность профессора кафедры. Перешли к голосованию: все «за» Вентцель и НИ ОДНОГО против!
Вдрызг разобидевшееся высшее начальство спустило собак на «обличителей», которые и сами тоже проголосовали «за»! Каждый получил по «строгачу» за так называемую «неискренность перед партией».
А Елена Сергеевна на следующий же день подала заявление «по собственному желанию», дабы не усугублять ситуации на кафедре. Ее тут же с распростертыми объятьями, почтя за честь, принял Георгий Васильевич Дружинин, бывший тогда деканом и заведующим кафедрой в МИИТе. (Кстати сам Георгий Васильевич был выпускником Академии им. Жуковского.)
________________
======
Версия 2 («Новый Мир» 2008, №4, статья "Писатель И. Грекова - профессор Е. С. Вентцель" (авторы - Галина Зверкина, Георгий Эпштейн) )
======
...В течение тридцати трех лет научная и преподавательская деятельность Елены Сергеевны была связана с ВВИА им. Н. Е. Жуковского. Работая в вычислительном бюро, Елена Сергеевна руководила недавними выпускниками школ, делавшими вычисления на арифмометрах. Задачей руководителя было таким образом организовать работу, чтобы вычислители, действуя по простым алгоритмам, могли быстро и достаточно точно рассчитывать заданные величины, и при этом возможные ошибки вычислений (человеческий фактор) не должны были влиять на окончательные результаты. ...В послевоенные годы научная работа Елены Сергеевны была связана с объективной оценкой эффективности различных видов вооружения, боеприпасов и способов организации огневых средств при стрельбе по летящим объектам. При этом возникали две проблемы - организация испытаний и обработка результатов испытаний. По предложению академика А. Н. Колмогорова за критерий эффективности ПВО была взята вероятность поражения воздушной цели, вычисляемая с помощью распределения вероятностей точек разрыва снаряда в окрестности цели и условных вероятностей уничтожения цели, зависящих от точки, в которой произойдет этот разрыв...
....Лишь ближайшие родственники и самые верные друзья знали, что Елена Сергеевна пишет не только для стенгазеты, но и «для внутреннего пользования». Уже в начале шестидесятых друзья читали рассказы «Хозяева жизни», «Под фонарем», роман «Свежо предание». Весной 1961 года была написана повесть «За проходной».....
...В 1966 году вышел сборник рассказов И. Грековой «Под фонарем», в этом же году ее приняли в Союз писателей. А через год в «Новом мире» была опубликована ее повесть «На испытаниях». Местом действия был хорошо знакомый Е. С. испытательный полигон, а прототипами ряда персонажей - очень дорогие Елене Сергеевне люди (Д. А. Вентцель - Сиверс, В. Б. Соколовский - Скворцов…). Написана повесть со всем блеском русского реализма. Читателей она захватила, особенно тех, кто был знаком с военным бытом начала пятидесятых. Однако какому-то по сей день неизвестному высокопоставленному чиновнику, скорее всего от идеологии, повесть не понравилась. Где-то кем-то было сказано «ату!», и началась заведенная еще со сталинских времен проработочная истерия («Огонек», «Литературная газета», «Красная звезда», «Русская речь», «Молодая гвардия» - в общей сложности «более 20 ругательных статей», как подсчитала сама Елена Сергеевна). Это были разгромные рецензии с обвинениями в идейной порочности, художественной слабости, в клевете на вооруженные силы и даже на русский народ (вероятно, подлинная фамилия автора ввела «критиков» в традиционный соблазн).
Как вспоминал И. Б. Гутчин [37], в академии организовали партийное собрание (Елена Сергеевна никогда в партии не состояла), на котором приняли решение: считать произведение идейно порочным и находящимся на низком художественном уровне.
Елена Сергеевна Вентцель была вызвана «на ковер» к заместителю начальника академии по политической части. Хозяин кабинета заявил: «Я хочу поговорить с вами не как генерал и заместитель начальника академии с преподавателем, а как читатель с писателем». Елена Сергеевна в привычном лекторском темпе, «под конспект», медленно и раздельно, ответила: «Первый раз в жизни меня вызвали к читателю», на что генерал проницательно заметил: «Видно, разговор у нас не получится».
Руководство ВВС и ВВИА не смело противоречить партийному разгулу.
Тогда Елена Сергеевна обратилась за поддержкой к литературной общественности. 16 февраля 1968 года было организовано обсуждение повести на заседании партбюро творческого объединения прозы московской писательской организации Союза писателей РСФСР с участием бюро творческого объединения прозы СП и приглашенных литераторов, читателей, политработников ВВС и ВВИА (заместитель начальника Политуправления ВВС, начальник политотдела Владимирского полигона и ряд офицеров полигона, доставленных спецрейсом в Москву, руководители общественно-политических кафедр академии). Всего присутствовало человек шестьдесят-семьдесят. В стенограмме зафиксировано 27 выступлений.
Знакомство со стенограммой этого драматического заседания (ныне фрагментарно опубликованной в сборнике к столетию со дня рождения И. Грековой) приводит к мысли, что имело место не обсуждение, а нечто похожее на столкновение двух галактик - настолько далекими друг от друга были мотивы, критерии оценки и полемические приемы противников и сторонников Е. С. Вентцель.
Вот образчик партийной критики:
«На первом плане мы видим будку с буквой „М”, ветер уносит будку с „М”, а кучи остаются, окорока воняют рыбой <…> и дальше идет этот „букет” до самого конца. <…>
Считаю, что редакция журнала „Новый мир” поступила весьма плохо перед нашим обществом, опубликовав эту порочную в идейном и удивительно слабую, натуралистическую в художественном отношении вещь.
Я автору советовал раньше - откажитесь печатно от нее, это будет благородный поступок. (Шум в зале.)»
Мало было безграмотно очернить произведение, надо было еще до предела унизить автора, требуя публично отречься от своего детища, как в тридцатые годы дети отрекались от родителей, а жены - от мужей.
В ответ были выступления писателей, критиков, участников испытаний, достойные по форме и наполненные серьезной аргументацией. Среди тех, кто встал на защиту Е. С., были писатели (К. И. Чуковский, И. З. Вергасов, Г. С. Березко, А. М. Борщаговский, А. А. Крон, Н. И. Ильина), литературоведы и критики (Т. Л. Мотылева, Ф. Ф. Кузнецов, Ф. М. Левин), известный детский хирург профессор С. Я. Долецкий и еще ряд ученых и литераторов.
Следует особо отметить выступления офицеров-ученых, поддержавших И. Грекову решительно и бескомпромиссно: подполковника О. Бялковского, крупнейшего специалиста в области авиационно-космической медицины генерал-майора О. Г. Газенко, Героя Советского Союза, летчика-испытателя М. Л. Галлая, подполковника И. Б. Погожева, полковника В. Б. Соколовского.
От редакции «Нового мира» вступил в полемику заместитель главного редактора В. Я. Лакшин: «Наши некоторые газеты и журналы выступили с критикой этой повести, и пошел огромный поток почты, причем на 90% положительный. Люди возмущены тем проработочным, грубым и бездоказательным тоном, каким разговаривают с писателем со страниц „Красной звезды”, „Молодой гвардии” <…>». Лакшин прочитал письмо, подписанное академиком А. Д. Александровым и группой известных ученых из Новосибирска.
Единство писателей и литературных критиков произвело впечатление на команду политработников. Встретив единодушный отпор, генерал из Политуправления «сбавил обороты» и даже простодушно признал провал своих намерений: «Я хочу выступить не как официальное лицо, а как читатель и участник того большого разговора, который здесь состоялся вокруг повести Грековой „На испытаниях”. <…> Мы собирались обсудить повесть Елены Сергеевны, а началось что? Вышли за пределы этого обсуждения… И в результате не получилось того, что нам хотелось…»
В заключительном слове Елена Сергеевна сказала: «Я в Союзе писателей всего год, в отличие от того, сколько лет я в армии, я нашла здесь такое сочувствие и такую поддержку, что я глубоко тронута отношением, которое здесь встретила».
Несмотря на подавляющий перевес положительных оценок повести, как во время этого обсуждения, так и в читательской почте, И. Грекову перестали печатать. В 1972 году Е. С. писала: «Отношение ко мне определяется полным фактическим умалчиванием и совершенной невозможностью что бы то ни было напечатать. <...> В общем, можно считать, что из числа действующих писателей я фактически выбыла. Меня это не слишком огорчает, потому что у меня есть другой род деятельности» [38].
Подошел срок проводимого в вузах раз в пять лет конкурса на право занятия должности профессора. Политруководство ВВИА усиливало давление на Елену Сергеевну и ее единомышленников, друзей, а также на членов Ученого совета, решавших судьбу профессора Вентцель. Несмотря на это весной 1968 года Е. С. Вентцель тайным голосованием была переизбрана на очередной пятилетний срок. Из воспоминаний И. Б. Гутчина: «Говорят, что когда подсчитали голоса Ученого Совета, то оказалось, что 50 голосов было „за” Вентцель и только один - „против”» [39]. На следующий день после конкурса Елена Сергеевна подала заявление об увольнении и по приглашению известных математиков Ф. И. Карпелевича (1927 - 2000) и Л. Е. Садовского (1916 - 1988) перешла на кафедру вычислительной математики Московского института инженеров транспорта....
[37] Гутчин И. Б. - слушатель ВВИА, позднее сотрудник военного НИИ, Научного совета по кибернетике АН СССР.
[38] Грекова И. Из писем рижским литературоведам. - В сб.: «Е. С. Вентцель - И. Грекова. К столетию со дня рождения», стр. 167.
[39] Гутчин И. Б. Жизнь - вкратце. Baltimore, «Via Press», 2002, стр. 123.
________________
===
Версия 3 "Литературная газета", 2001, "№ 29 (5841) 18 - 24 июля 2001 г." статья "ИСПЫТАНИЕ ГЛУПОСТЬЮ" Виктора ГАСТЕЛЛО
===
....Тогда, во второй половине пятидесятых годов, у нас на факультете была совершенно блистательная стенная газета, большая, ватмана на четыре. И называлась она “РС”. Ее заголовок можно было читать двояко: “РС” - это разящая сатира или “РС” - это реактивный снаряд, главный предмет нашего факультетского изучения... Елена Сергеевна принимала в газете самое активное и горячее участие, ее стихи и фельетоны были великолепны. ....Одним из главных героев повести был генерал Сиверс - фактически его прототип Д.А. Вентцель <муж Елены Сергеевны >, - человек крайне образованный, прямой и остроумный. Мгновенно среди остромыслящей интеллигенции стали крылатыми его едкие реплики: “А, самолет? А я думал, летучий мужской нужник... Напрасно вы на дверце своего самолета не изобразили “М”. Или самая краткая по убийственности рецензия: “тупо-вдохновенная кисть”. Мало в чем уступал ему майор Скворцов, образ которого, может быть, был списан с очень похожего на него полковника Соколовского, раскованного, свободного человека, который был не прочь выпить, закусить и поволочиться за женщинами, хотя и хорошо разбирался в своем деле. Образ советского офицера в таком виде никак не мог устроить главпуровцев, которые и подняли громкую кампанию против повести и ее автора. К сожалению, судьба Соколовского позднее сложилась весьма печально и мужественно. Когда неожиданно он смертельно заболел, то просто пошел в соседний парк и застрелился из трофейного вальтера, подаренного ему много лет назад уж не для такого ли случая?
Повесть имела громкий успех, но на беспартийную Елену Сергеевну завели почти персональное дело, факультет трясли и ломали, пытались организовать бурное обвинительное общественное мнение. Именно тогда сгорел мой “большой друг”, начальник факультета генерал Славинский, как не обеспечивший высокого морального уровня на доверенном ему факультете.
Сама Елена Сергеевна вскоре с блеском выиграла профессорский конкурс, но буквально на другой день подала заявление об увольнении. Так, отработав почти тридцать лет в академии, она ушла на профессорскую должность в Институт железнодорожного транспорта.
Теперь на все интриги военных ей было в высшей степени наплевать, ее рассказы, повести и романы выходят почти ежегодно. Новым успехом стал ее рассказ “Дамский мастер”. Он оказался самым популярным радиорассказом. Юный и талантливый дамский мастер Виталик желает жить строго и правильно. Для чего он строго изучает и конспектирует Белинского, следующий у него по плану Достоевский, также самостоятельно он мечтает дальше развивать диалектический материализм. Планы у него обширны и грандиозны. Героиня рассказа, от лица которой идет повествование, пытается отговорить Витальку от огромного, как море, Достоевского, а диалектический материализм рекомендует изучать и развивать постепенно и поэтапно. В итоге Виталька соглашается и готов идти на некоторые уступки.
Не менее увлекает и повесть “Кафедра”. Тут также все знакомо и понятно. Сам начальник кафедры, преподаватели, доценты и ассистенты выписаны подробно, детально и основательно. На кафедре бушуют бури, и не шуточные. Претензии профессора Флягина на должность начальника кафедры звучат столь неубедительно, что он сам добровольно отказывается от должности....
________________