Поездка на Капри
Самый ранний деревенский двухвагончатый поезд со мною в качестве единственного воскресного пассажира стучал по рельсам, как большой, и, хотя ветви кустов хлестали его по окнам, он смело проносился над крохотными ущельями, нырял в длинные туннели, и в результате домчал меня до Салерно за час до отхода корабля на Капри. К счастью, на это раз никаких отмен не было и моё путешествие началось.
Корабль сделал остановку в Амальфи, где я был в прошлом году, но ничего не написал тогда. Когда-то могучая морская республика, сейчас Амальфи - крохотный, заполненный туристами городок, зажатый в живописном ущелье. От былого могущества остался большой собор, в котором хранятся мощи Св. Андрея, вывезенные крестоносцами из разграбленной ими Византии. Сейчас все эти страсти поутихли и можно любоваться мирным хаосом домишек, прилепившихся к прибрежным горам.
Вскоре после Амальфи корабль прошёл мимо островов Ли Галли, где когда-то сирены искушали Одиссея.
В прошлом веке их уединённость и безлюдье понравились русскому хореографу Леониду Мясину, который купил их и проводил на них много времени, мечтая устроить когда-нибудь здесь центр искусства имени Дягилева. После смерти Мясина его наследники продали острова Рудольфу Нуриеву. Но нас, к сожалению, никто не искушал и денег на покупку островов у нас тоже не было, так что мы благополучно миновали их и вскоре пристали к Капри.
Уже в порту чувствуешь, что вся здешняя жизнь подчинена туристам.
Старый фуникулёр за несколько минут доставил нас в город.
Солнце ещё не разогнало утренний туман на море и неаполитанский залив был едва виден, хотя в хорошую погоду, наверное, и Везувий можно разглядеть.
Я направился сперва в узенькие улочки средневекового города, но минут через десять блужданий по ним, увернувшись несколько раз от электрокаров, служивших здесь основным грузовым транспортом, решил всё-таки вырулить на более обжитые туристами тропы, и тут же вышел на крохотную площадь. Магазин "Русский мужчина", судя по его витринам, предлагал широкий выбор цветных штанов, но внутрь я заходить не стал из-за риска самому выйти оттуда в жёлтых штанах.
Впрочем, среди туристов жёлтых штанов тоже не наблюдалось
и русского языка нигде не было слышно. Зато английский звучал повсюду и вскоре я наткнулся на группу американских туристов, которым вдохновенно рассказывала что-то местная экскурсоводша.
Присоединившись к группе, я к своему удивлению услышал, что речь идёт не о красотах острова, а о местной экономике: "Вы, наверное, спросите, почему здесь всё так дорого? Так это потому, что здесь всё завозное." Американцы, просвещённые в рыночных законах, закивали головами, а я уж не стал спрашивать о причинах низких цен в магазинчиках для местных, о которых мне рассказывал Марио. "Сюда ведь завозится всё, абсолютно всё, кроме одного." Экскурсоводша сделала интригующую паузу, не произведшую на американцев никакого эффекта, после чего продолжила: "Видите, сколько вокруг цветов? А из них делают парфюмерию. Поэтому парфюмерия на Капри очень дешёвая. Сейчас мы пойдём в сад Августа и по дороге будет парфюмерный магазин, так что сами убедитесь." Мы направились за экскурсоводшей и обещанный магазин порадовал меня парфюмерным аппаратом - когда-то мой тесть гнал такую парфюмерию в больших количествах и хорошего качества.
Как я прочитал позже в путеводителе, в саду Августа стоит посвящённая Ленину стела: как известно старшему поколению, Ленин боролся здесь с махистской ересью, а заодно играл в шахматы с известным махистом Богдановым, погибшим уже в советское время в результате проводимых на себе опытов по переливанию крови. Но мне эта стела на глаза не попалась: по-видимому, всё внимание сосредоточилось на двух Афродитах - одной постарше, а другой помоложе.
Чуть выше сада Августа оказалась смотровая площадка с такими видами, что мой язык не в силах их описать, да и фотографии дают лишь слабое представление об их красоте.
К этому времени однообразное "Oh my God!" мне успело поднадоесть, так что я отделился от американских попутчиков и направился к вилле Юпитера - одной из вилл императора Тиберия, который провёл на Капри последние десять лет своей жизни. Идти при 30-градусной жаре всё время в гору оказалось весьма утомительным и через пару километров я порядочно взмок: выпитая вода, не успевая попасть в желудок, мгновенно выходила пОтом, а фотоаппарат на шее стал постепенно превращаться в вериги. По дороге я то и дело обгонял местных женщин, тащивших в гору сумки с продуктами: женщины в годах использовали сумки на колёсиках, популярные у нас в начале 90-х, а молодые считали, по-видимому, недостойным делать себе такую поблажку. Но прогулялся в эту даль я не зря: не столько интересны были внушительных размеров руины,
сколько понравилась мне аллейка позади них. Туристы туда почему-то не заглядывали и я просидел там в одиночестве и тишине не меньше получаса, глядя на море, сливавшееся с небом, геометрию оставляемых катерами пенных следов, панораму мыса Сорренто.
Насыщенный впечатлениями, я решил спуститься к знаменитым скалам Фаральони и искупаться в Тирренском море. Под горку идти было куда веселее и кое-где дорогу удалось срезать по запутанным переулкам, больше походившим на лестницы. К счастью, карта не подвела и я выбрался на широкую по местным меркам благоухающую цветами улицу с расположившимися вдоль неё гостиницами и виллами.
Знак в конце неё указал расстояние до Фаральони по вертикали: примерно 300 метров вниз.
Довольно крутая извилистая тропа быстро приближала меня к скалам
и вскоре я оказался на берегу
Вода в море оказалась холоднее, чем можно было ожидать при такой жаре, но я вдоволь наплавался и даже позагорал в тенёчке, перекусив захваченной из дома провизией.
Обратная дорога по уже знакомому Капри на противоположную сторону острова показалась уже привычной. Хотя до корабля оставалось ещё больше часа, я решил не ехать ни в какой Голубой грот, как планировал сначала: навряд ли после стольких красот я был способен впечатлиться ещё чем-либо, а ехать "ради галочки" смысла не было. Поэтому я не воспользовался фуникулёром и пошёл вниз к порту пешком, разглядывая по дороге керамические плитки с милыми названиями вилл: "Caravella", "Gondola", "Falconetta". Вдруг мой взгляд остановился на чём-то трогательно знакомом:
По другую сторону двери была табличка с указанием, что вилла принадлежит семье Moscovio. Подивившись своеобразному юмору итальянских московитов, "косящих" под крутую русскую мафию, я поспешил на корабль и добрался до дома уже вечером.
Перед сном перед глазами стояли картины однодневного счастья: море, скалы, небо, цветы. Когда на следующий день я рассказал Марио о своей поездке, он заметил: "Да, у нас здесь всё очень красивое - так что даже с Берлускони у власти можно смириться". По-видимому, по итальянским политическим понятиям это может считаться крайне высокой оценкой местных красот.
Корабль сделал остановку в Амальфи, где я был в прошлом году, но ничего не написал тогда. Когда-то могучая морская республика, сейчас Амальфи - крохотный, заполненный туристами городок, зажатый в живописном ущелье. От былого могущества остался большой собор, в котором хранятся мощи Св. Андрея, вывезенные крестоносцами из разграбленной ими Византии. Сейчас все эти страсти поутихли и можно любоваться мирным хаосом домишек, прилепившихся к прибрежным горам.
Вскоре после Амальфи корабль прошёл мимо островов Ли Галли, где когда-то сирены искушали Одиссея.
В прошлом веке их уединённость и безлюдье понравились русскому хореографу Леониду Мясину, который купил их и проводил на них много времени, мечтая устроить когда-нибудь здесь центр искусства имени Дягилева. После смерти Мясина его наследники продали острова Рудольфу Нуриеву. Но нас, к сожалению, никто не искушал и денег на покупку островов у нас тоже не было, так что мы благополучно миновали их и вскоре пристали к Капри.
Уже в порту чувствуешь, что вся здешняя жизнь подчинена туристам.
Старый фуникулёр за несколько минут доставил нас в город.
Солнце ещё не разогнало утренний туман на море и неаполитанский залив был едва виден, хотя в хорошую погоду, наверное, и Везувий можно разглядеть.
Я направился сперва в узенькие улочки средневекового города, но минут через десять блужданий по ним, увернувшись несколько раз от электрокаров, служивших здесь основным грузовым транспортом, решил всё-таки вырулить на более обжитые туристами тропы, и тут же вышел на крохотную площадь. Магазин "Русский мужчина", судя по его витринам, предлагал широкий выбор цветных штанов, но внутрь я заходить не стал из-за риска самому выйти оттуда в жёлтых штанах.
Впрочем, среди туристов жёлтых штанов тоже не наблюдалось
и русского языка нигде не было слышно. Зато английский звучал повсюду и вскоре я наткнулся на группу американских туристов, которым вдохновенно рассказывала что-то местная экскурсоводша.
Присоединившись к группе, я к своему удивлению услышал, что речь идёт не о красотах острова, а о местной экономике: "Вы, наверное, спросите, почему здесь всё так дорого? Так это потому, что здесь всё завозное." Американцы, просвещённые в рыночных законах, закивали головами, а я уж не стал спрашивать о причинах низких цен в магазинчиках для местных, о которых мне рассказывал Марио. "Сюда ведь завозится всё, абсолютно всё, кроме одного." Экскурсоводша сделала интригующую паузу, не произведшую на американцев никакого эффекта, после чего продолжила: "Видите, сколько вокруг цветов? А из них делают парфюмерию. Поэтому парфюмерия на Капри очень дешёвая. Сейчас мы пойдём в сад Августа и по дороге будет парфюмерный магазин, так что сами убедитесь." Мы направились за экскурсоводшей и обещанный магазин порадовал меня парфюмерным аппаратом - когда-то мой тесть гнал такую парфюмерию в больших количествах и хорошего качества.
Как я прочитал позже в путеводителе, в саду Августа стоит посвящённая Ленину стела: как известно старшему поколению, Ленин боролся здесь с махистской ересью, а заодно играл в шахматы с известным махистом Богдановым, погибшим уже в советское время в результате проводимых на себе опытов по переливанию крови. Но мне эта стела на глаза не попалась: по-видимому, всё внимание сосредоточилось на двух Афродитах - одной постарше, а другой помоложе.
Чуть выше сада Августа оказалась смотровая площадка с такими видами, что мой язык не в силах их описать, да и фотографии дают лишь слабое представление об их красоте.
К этому времени однообразное "Oh my God!" мне успело поднадоесть, так что я отделился от американских попутчиков и направился к вилле Юпитера - одной из вилл императора Тиберия, который провёл на Капри последние десять лет своей жизни. Идти при 30-градусной жаре всё время в гору оказалось весьма утомительным и через пару километров я порядочно взмок: выпитая вода, не успевая попасть в желудок, мгновенно выходила пОтом, а фотоаппарат на шее стал постепенно превращаться в вериги. По дороге я то и дело обгонял местных женщин, тащивших в гору сумки с продуктами: женщины в годах использовали сумки на колёсиках, популярные у нас в начале 90-х, а молодые считали, по-видимому, недостойным делать себе такую поблажку. Но прогулялся в эту даль я не зря: не столько интересны были внушительных размеров руины,
сколько понравилась мне аллейка позади них. Туристы туда почему-то не заглядывали и я просидел там в одиночестве и тишине не меньше получаса, глядя на море, сливавшееся с небом, геометрию оставляемых катерами пенных следов, панораму мыса Сорренто.
Насыщенный впечатлениями, я решил спуститься к знаменитым скалам Фаральони и искупаться в Тирренском море. Под горку идти было куда веселее и кое-где дорогу удалось срезать по запутанным переулкам, больше походившим на лестницы. К счастью, карта не подвела и я выбрался на широкую по местным меркам благоухающую цветами улицу с расположившимися вдоль неё гостиницами и виллами.
Знак в конце неё указал расстояние до Фаральони по вертикали: примерно 300 метров вниз.
Довольно крутая извилистая тропа быстро приближала меня к скалам
и вскоре я оказался на берегу
Вода в море оказалась холоднее, чем можно было ожидать при такой жаре, но я вдоволь наплавался и даже позагорал в тенёчке, перекусив захваченной из дома провизией.
Обратная дорога по уже знакомому Капри на противоположную сторону острова показалась уже привычной. Хотя до корабля оставалось ещё больше часа, я решил не ехать ни в какой Голубой грот, как планировал сначала: навряд ли после стольких красот я был способен впечатлиться ещё чем-либо, а ехать "ради галочки" смысла не было. Поэтому я не воспользовался фуникулёром и пошёл вниз к порту пешком, разглядывая по дороге керамические плитки с милыми названиями вилл: "Caravella", "Gondola", "Falconetta". Вдруг мой взгляд остановился на чём-то трогательно знакомом:
По другую сторону двери была табличка с указанием, что вилла принадлежит семье Moscovio. Подивившись своеобразному юмору итальянских московитов, "косящих" под крутую русскую мафию, я поспешил на корабль и добрался до дома уже вечером.
Перед сном перед глазами стояли картины однодневного счастья: море, скалы, небо, цветы. Когда на следующий день я рассказал Марио о своей поездке, он заметил: "Да, у нас здесь всё очень красивое - так что даже с Берлускони у власти можно смириться". По-видимому, по итальянским политическим понятиям это может считаться крайне высокой оценкой местных красот.