,ОСС, глава 6 часть 1
6. Высокая Кровь
Сон отступал медленно, неохотно. Рассыпался сверкающими искорками в мягкой бархатной темноте, сменившейся красноватой серью под веками. Сбежал и оставил угасающую память о сновидении и немного болезненную истому, сдобренную теплом. Шевелиться не хотелось. Думать тоже. Что-то с ним было не так, но и это важным не казалось. Радовало отсутствие боли. Он лениво заворчал в подушку и попробовал перевернуться с живота на бок - досыпать.
Не тут то было. Что-то лишнее, накрывавшее его спину словно одеялом, тут же отозвалось букетом ощущений, судорожно задергалось, раздался женский вскрик. От удивления пришлось проснуться и повернуть растрепанную голову, чтобы разглядеть, что же там такое.
Он бы подпрыгнул, если бы непослушное тело позволило. А так - только шлепнулся обратно на подушки, беспомощно взмахнув этим черным и в перьях - нужное слово из головы попросту выветрилось. Может, померещилось спросонья? Да нет, на дворе белый день, из приоткрытого окна ветер дует, ветка сероствольника по стеклу листьями шелестит. И перья щекочут спину.
- Тише, герой, не суетись, - прозвучал знакомый чуть насмешливый голос, и мягкие руки Лемпайрейн легли на перья, осторожно и крепко прижали их к кровати. - Это крыльями называется. И тебе очень повезло, что мы оказались рядом в такой нужный момент.
Она не убирала рук до тех пор, пока не убедилась, что Ваэрден способен хотя бы не махать непослушными громадинами как попало.
- З-зачем? - ничего более умного в голову не пришло. - Что я с ними делать буду?
- Заслужил ты их, наверное, - ифенхи принялась поправлять и приглаживать выбившиеся из покрова перья, одновременно проверяя, чувствуют ли крылья что-нибудь. - Зачем с талантом рождаются? Вот у тебя явный талант выживать.
- Как у того пса подзаборного, - зло рыкнул Ваэрден и дернулся. - Эй, прекрати, щекотно же!
Он хотел было повернуться и сбросить ее руки с крыла, но к несчастью, строптивые конечности перепутались, а она сладко хихикнула и перебралась ему на спину, усевшись верхом. Наклонилась, коснувшись грудью лопаток и придавила крылья всем весом. На ней почти ничего не было, кроме легкого газового платья.
- Какой же из тебя пес, - прошептала она в самое ухо. - Только царская волчья порода.
Ее молочно-можжевеловый запах забивал ноздри, от прикосновений волоски на загривке вставали дыбом. Ифенху понял, что вырываться бесполезно - удержит, она сейчас сильнее. И распластался под ее весом.
- Скажешь тоже, царская, - буркнул он. - Слезь с меня, это неприлично!
Волк не понимал заигрываний, своей настойчивостью Рейн его только раздражала. Юфус запрещал ему связываться с женщинами, называл их ненужной растратой сил и времени, и Ваэрден это запомнил крепко. Особенно после того, как его заставили выпить девушку, с которой он однажды провел ночь. Наказанием за сладкую страсть была очередная порция плетей и воды.
- Не беспокойся, приличный наш, а вдруг ты мебель сломаешь? - Рейн, наоборот, устроилась еще удобнее, не забыв прижаться покрепче и поерзать. - Ты ведь совсем не хочешь поломать ничего лишнего? - ее коготок скользнул по шее и отодвинул волосы.
- Тебе чего надо? - буркнул ифенху, вздрогнув всем телом, но стараясь не подать виду. Она была теплая. Сытая. Манящая. Но гораздо больше, до судорожной боли, хотелось расправить крылья и взлететь, все выше, выше поднимаясь с каждым взмахом...
- Мне? Ничего особенного. Как ты мог подумать, - ее голос снова упал почти до шепота. - Я даю тебе время привыкнуть...
К чему привыкнуть, она так и не сказала. Может, к своей персоне, а может, к крыльям. Ее сознание осторожной прохладной шелковой лентой потянулось к его, коснулось самой границы. Теплые губы легонько, почти невесомо поцеловали в шею. Он в ответ тут же ощетинился этаким ежом - не лезь! Ифенху затопила дикая волна ужаса, тело напряглось, пытаясь сбросить женщину. Ваэрден зарычал. Голова разламывалась от боли, крылья вырывались из рук Рейн. Ей уже стоило усилий его удерживать. Запрещено!..
- Ну, куда ты рвешься? - спросила она все еще спокойно, хотя раздражение плеснуло на глубине. Ей пришлось ослабить хватку и приподняться на локтях.
Неподвластные хозяину крылья тут же ударили ее со всей силы, развернувшись с громким хлопком. Лемпайрейн с визгом скатилась с кровати и едва успела увернуться от следующего взмаха.
Он и сам был не рад тому, что слабое ватное тело вдруг начало своевольничать. Что-то внутри стремилось взлететь, вывернуть плоть наизнанку, и крылья бились все сильнее. По спальне гулял ветер, сбивал ткани и мелкие предметы, мускулы свело судорогой... Но это было так сладко!
Ваэрдену хватило дюжины взмахов, чтобы вконец запыхаться, как птенцу-слетку, который только учится выпархивать из гнезда. Он свалился лицом в подушку и замер, тяжело дыша - будто перед этим миль десять пробежал в полных рыцарских доспехах. Плевать было и на женщину, с ворчанием поднявшуюся с пола, и на собственный страх перед ней.
- Сделай милость, уйди отсюда! - простонал Волк и, не глядя, швырнул в нее подушкой. Не попал. Лемпайрейн фыркнула и обиженно хлопнула дверью.
***
Лемпайрейн медленно брела по саду, старательно обходя лужи на дорожках и приподнимая полы синего плаща на шелковой подкладке вместе с ворохом длинных юбок. Солнце проглядывало из-за туч редко, и глубокий капюшон ифенхи отбросила. Запахи влажной земли, мокрых листьев, воды, зреющих на кустах ягод приносили в душу спокойствие. Раздражение медленно сходило на нет, смытое прохладным, почти осенним ветром.
- Ну вот зачем мне это ходячее крылатое недоразумение?..
Вопрос остался без ответа.
Рейн свернула с дорожки и раздвинула руками высокие, усеянные крупными синими ягодами кусты голубицы. С глянцевых широких листьев бисером ссыпались капли, обожгли руки. Но женщина была сыта и ожоги тотчас сошли. Она подхватила подол платья и ступила сапожком в мокрую траву.
Здесь, в укромном уголке сада, за стеной тронутой первой осенней прозолотью листвы пряталась крохотная кованая беседка. Ночью, или в пасмурные дни два высоких фонаря с кристаллами шаргофанита озаряли ее приятным оранжевым светом. Ифенхи уселась на скамью, расправила юбки и прислонилась затылком к холодному металлу опоры. Она опять поссорилась с отцом из-за седого сегодня утром. Что за невезение... Из-за него отец повысил на нее голос! Рейн твердо решила не расстраиваться, но обида упорно шептала свое: все из-за этого белобрысого!
Вылетев от него, ифенхи первым делом ринулась разыскивать отца - дабы высказать все, что она думает о подобного рода поручениях.
Отец, как частенько бывало по утрам, обнаружился в кузнице, устроенной в глубине поместья на заднем дворе. Туда почти никого не пускали, даже слуг. Но Лемпайрейн знала, как пробраться в святая святых незаметно.
Тореайдр вот уже не первое и даже не второе тысячелетие слыл лучшим оружейником Ниерра. За мечами, копьями, секирами, бердышами с его клеймом охотились, как за редчайшими сокровищами, особенно Инквизиторы. Вот только Змей не спешил расставаться с произведениями рук своих. Оружие и доспехи доставались либо лесным ифенху, либо тайными тоннелями вывозились к северному побережью, чтобы отправиться за море и там принести своему создателю немалые деньги. Так что, когда он творил молотом, его не смели беспокоить. А Рейн от злости набралась наглости.
Из открытой двери кузницы доносились размеренные удары молота, веяло жаром. Старейшина, сменив роскошный наряд на кузнечный фартук, сосредоточенно ровнял, оглаживал молотом до желтизны раскаленную заготовку. И лицо, озаренное красными отблесками пламени в горне, было напряженно-задумчивым. Он накладывал на металл чары.
Рейн замерла у входа, стараясь даже не дышать. Пока отец не закончит работу и сам не обратит на нее внимание отвлекать его бесполезно. В лучшем случае обрычит, в худшем - она испортит ему оружие. А при всем негодовании, этого ифенхи совершенно не хотела. Она завороженно следила, как разлетаются искры от металла, как ходят под зеленой кожей жесткие мускулы, как отец закручивает тугой спиралью Силу, виток за витком укладывая ее в полосу «небесного железа» - редкого дара природы, который очень трудно найти и заполучить.
- Почему ты здесь, а не там, где тебе велено быть? - Тореайдр отложил молот и взялся за меха, раздувая горн.
- Потому что он видеть меня не желает, - фыркнула Рейн. - А я что, насильно его заставлять буду?
- А надо бы! - рыкнул Змей. - Ненормально, когда молодой мужчина на красивую женщину рядом вовсе никак не смотрит. Когда на нее не обращает внимания даже его тело - это еще более ненормально!
- Ну, знаешь! - обиделась ифенхи. - Никак не ожидала от тебя, что ты начнешь заниматься сводничеством!
- Глупое дитя, ты не видишь, что ему нужна женщина? Он не знает, что такое быть живым.
- Прежде всего, ему нужен тот лекарь, который скорбных головой пользует! - возмутилась Рейн. - У него сейчас в мыслях ничего кроме страха и отросших крыльев нет!
- Значит, ты должна сделать так, чтобы появилось что-то еще! - продолжал отчитывать дочь Тореайдр, снова взявшись выглаживать молотом сталь. - Пока он был в беспамятстве, я просмотрел его разум до дна. И знаешь, что я тебе скажу? Некромант убил в нем абсолютно все чувства, кроме ярости и ненависти. А внутри, в самой сердцевине, живет пустота, которую ты, детка, обязана будешь искоренить.
- Это еще почему? - подбоченилась ифенхи, выгнув бровь.
- Потому что я так сказал. Надеюсь, причина достаточная? А теперь иди отсюда, ты мешаешь мне работать!
Лемпайрейн оставалось только уйти, глотая жгучие злые слезы. А теперь она сидела на скамейке в глухом мокром уголке сада и с тоской вспоминала те годы, когда отец был с ней ласков. Ее, нищую бродяжку, промышлявшую воровством на базарной площади, приметил один ифенху, носивший знак Змея на пряжке пояса. Тогда еще встречались представители других Кланов, но их с каждым годом становилось все меньше, и бессмертных стали отличать только по гербу Тореайдра.
Тот следопыт дожидался купцов, которые должны были привезти ожидаемый Мастером товар. А ей, дурочке, зачем-то понадобилось сунуться к поясу ифенху, где висел кошель с деньгами. Нет, срезать-то она его срезала, а вот потом... Ее притащили в поместье, как куль с мукой, поперек седла рельмы. По дороге чересчур рьяный следопыт трижды воспользовался своим мужским правом сильного а потом порол ее. Еще полгода после этого она носила белое платье служанки, не смея поднять на Темных ненавидящего взгляда. Пока не попалась на глаза Старейшине.
Ифенхи тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Ни к чему они сейчас, только душу бередить. Может, лучше попытаться найти хоть одну положительную черту в Волке?.. Рейн хмыкнула. Воистину странный и явно больной на голову тип. А с другой стороны, отец никогда ничего не делает зря. Выискал же Аль-хэйне...
Она решила попробовать. Хоть такое, а все развлечение.
Сон отступал медленно, неохотно. Рассыпался сверкающими искорками в мягкой бархатной темноте, сменившейся красноватой серью под веками. Сбежал и оставил угасающую память о сновидении и немного болезненную истому, сдобренную теплом. Шевелиться не хотелось. Думать тоже. Что-то с ним было не так, но и это важным не казалось. Радовало отсутствие боли. Он лениво заворчал в подушку и попробовал перевернуться с живота на бок - досыпать.
Не тут то было. Что-то лишнее, накрывавшее его спину словно одеялом, тут же отозвалось букетом ощущений, судорожно задергалось, раздался женский вскрик. От удивления пришлось проснуться и повернуть растрепанную голову, чтобы разглядеть, что же там такое.
Он бы подпрыгнул, если бы непослушное тело позволило. А так - только шлепнулся обратно на подушки, беспомощно взмахнув этим черным и в перьях - нужное слово из головы попросту выветрилось. Может, померещилось спросонья? Да нет, на дворе белый день, из приоткрытого окна ветер дует, ветка сероствольника по стеклу листьями шелестит. И перья щекочут спину.
- Тише, герой, не суетись, - прозвучал знакомый чуть насмешливый голос, и мягкие руки Лемпайрейн легли на перья, осторожно и крепко прижали их к кровати. - Это крыльями называется. И тебе очень повезло, что мы оказались рядом в такой нужный момент.
Она не убирала рук до тех пор, пока не убедилась, что Ваэрден способен хотя бы не махать непослушными громадинами как попало.
- З-зачем? - ничего более умного в голову не пришло. - Что я с ними делать буду?
- Заслужил ты их, наверное, - ифенхи принялась поправлять и приглаживать выбившиеся из покрова перья, одновременно проверяя, чувствуют ли крылья что-нибудь. - Зачем с талантом рождаются? Вот у тебя явный талант выживать.
- Как у того пса подзаборного, - зло рыкнул Ваэрден и дернулся. - Эй, прекрати, щекотно же!
Он хотел было повернуться и сбросить ее руки с крыла, но к несчастью, строптивые конечности перепутались, а она сладко хихикнула и перебралась ему на спину, усевшись верхом. Наклонилась, коснувшись грудью лопаток и придавила крылья всем весом. На ней почти ничего не было, кроме легкого газового платья.
- Какой же из тебя пес, - прошептала она в самое ухо. - Только царская волчья порода.
Ее молочно-можжевеловый запах забивал ноздри, от прикосновений волоски на загривке вставали дыбом. Ифенху понял, что вырываться бесполезно - удержит, она сейчас сильнее. И распластался под ее весом.
- Скажешь тоже, царская, - буркнул он. - Слезь с меня, это неприлично!
Волк не понимал заигрываний, своей настойчивостью Рейн его только раздражала. Юфус запрещал ему связываться с женщинами, называл их ненужной растратой сил и времени, и Ваэрден это запомнил крепко. Особенно после того, как его заставили выпить девушку, с которой он однажды провел ночь. Наказанием за сладкую страсть была очередная порция плетей и воды.
- Не беспокойся, приличный наш, а вдруг ты мебель сломаешь? - Рейн, наоборот, устроилась еще удобнее, не забыв прижаться покрепче и поерзать. - Ты ведь совсем не хочешь поломать ничего лишнего? - ее коготок скользнул по шее и отодвинул волосы.
- Тебе чего надо? - буркнул ифенху, вздрогнув всем телом, но стараясь не подать виду. Она была теплая. Сытая. Манящая. Но гораздо больше, до судорожной боли, хотелось расправить крылья и взлететь, все выше, выше поднимаясь с каждым взмахом...
- Мне? Ничего особенного. Как ты мог подумать, - ее голос снова упал почти до шепота. - Я даю тебе время привыкнуть...
К чему привыкнуть, она так и не сказала. Может, к своей персоне, а может, к крыльям. Ее сознание осторожной прохладной шелковой лентой потянулось к его, коснулось самой границы. Теплые губы легонько, почти невесомо поцеловали в шею. Он в ответ тут же ощетинился этаким ежом - не лезь! Ифенху затопила дикая волна ужаса, тело напряглось, пытаясь сбросить женщину. Ваэрден зарычал. Голова разламывалась от боли, крылья вырывались из рук Рейн. Ей уже стоило усилий его удерживать. Запрещено!..
- Ну, куда ты рвешься? - спросила она все еще спокойно, хотя раздражение плеснуло на глубине. Ей пришлось ослабить хватку и приподняться на локтях.
Неподвластные хозяину крылья тут же ударили ее со всей силы, развернувшись с громким хлопком. Лемпайрейн с визгом скатилась с кровати и едва успела увернуться от следующего взмаха.
Он и сам был не рад тому, что слабое ватное тело вдруг начало своевольничать. Что-то внутри стремилось взлететь, вывернуть плоть наизнанку, и крылья бились все сильнее. По спальне гулял ветер, сбивал ткани и мелкие предметы, мускулы свело судорогой... Но это было так сладко!
Ваэрдену хватило дюжины взмахов, чтобы вконец запыхаться, как птенцу-слетку, который только учится выпархивать из гнезда. Он свалился лицом в подушку и замер, тяжело дыша - будто перед этим миль десять пробежал в полных рыцарских доспехах. Плевать было и на женщину, с ворчанием поднявшуюся с пола, и на собственный страх перед ней.
- Сделай милость, уйди отсюда! - простонал Волк и, не глядя, швырнул в нее подушкой. Не попал. Лемпайрейн фыркнула и обиженно хлопнула дверью.
***
Лемпайрейн медленно брела по саду, старательно обходя лужи на дорожках и приподнимая полы синего плаща на шелковой подкладке вместе с ворохом длинных юбок. Солнце проглядывало из-за туч редко, и глубокий капюшон ифенхи отбросила. Запахи влажной земли, мокрых листьев, воды, зреющих на кустах ягод приносили в душу спокойствие. Раздражение медленно сходило на нет, смытое прохладным, почти осенним ветром.
- Ну вот зачем мне это ходячее крылатое недоразумение?..
Вопрос остался без ответа.
Рейн свернула с дорожки и раздвинула руками высокие, усеянные крупными синими ягодами кусты голубицы. С глянцевых широких листьев бисером ссыпались капли, обожгли руки. Но женщина была сыта и ожоги тотчас сошли. Она подхватила подол платья и ступила сапожком в мокрую траву.
Здесь, в укромном уголке сада, за стеной тронутой первой осенней прозолотью листвы пряталась крохотная кованая беседка. Ночью, или в пасмурные дни два высоких фонаря с кристаллами шаргофанита озаряли ее приятным оранжевым светом. Ифенхи уселась на скамью, расправила юбки и прислонилась затылком к холодному металлу опоры. Она опять поссорилась с отцом из-за седого сегодня утром. Что за невезение... Из-за него отец повысил на нее голос! Рейн твердо решила не расстраиваться, но обида упорно шептала свое: все из-за этого белобрысого!
Вылетев от него, ифенхи первым делом ринулась разыскивать отца - дабы высказать все, что она думает о подобного рода поручениях.
Отец, как частенько бывало по утрам, обнаружился в кузнице, устроенной в глубине поместья на заднем дворе. Туда почти никого не пускали, даже слуг. Но Лемпайрейн знала, как пробраться в святая святых незаметно.
Тореайдр вот уже не первое и даже не второе тысячелетие слыл лучшим оружейником Ниерра. За мечами, копьями, секирами, бердышами с его клеймом охотились, как за редчайшими сокровищами, особенно Инквизиторы. Вот только Змей не спешил расставаться с произведениями рук своих. Оружие и доспехи доставались либо лесным ифенху, либо тайными тоннелями вывозились к северному побережью, чтобы отправиться за море и там принести своему создателю немалые деньги. Так что, когда он творил молотом, его не смели беспокоить. А Рейн от злости набралась наглости.
Из открытой двери кузницы доносились размеренные удары молота, веяло жаром. Старейшина, сменив роскошный наряд на кузнечный фартук, сосредоточенно ровнял, оглаживал молотом до желтизны раскаленную заготовку. И лицо, озаренное красными отблесками пламени в горне, было напряженно-задумчивым. Он накладывал на металл чары.
Рейн замерла у входа, стараясь даже не дышать. Пока отец не закончит работу и сам не обратит на нее внимание отвлекать его бесполезно. В лучшем случае обрычит, в худшем - она испортит ему оружие. А при всем негодовании, этого ифенхи совершенно не хотела. Она завороженно следила, как разлетаются искры от металла, как ходят под зеленой кожей жесткие мускулы, как отец закручивает тугой спиралью Силу, виток за витком укладывая ее в полосу «небесного железа» - редкого дара природы, который очень трудно найти и заполучить.
- Почему ты здесь, а не там, где тебе велено быть? - Тореайдр отложил молот и взялся за меха, раздувая горн.
- Потому что он видеть меня не желает, - фыркнула Рейн. - А я что, насильно его заставлять буду?
- А надо бы! - рыкнул Змей. - Ненормально, когда молодой мужчина на красивую женщину рядом вовсе никак не смотрит. Когда на нее не обращает внимания даже его тело - это еще более ненормально!
- Ну, знаешь! - обиделась ифенхи. - Никак не ожидала от тебя, что ты начнешь заниматься сводничеством!
- Глупое дитя, ты не видишь, что ему нужна женщина? Он не знает, что такое быть живым.
- Прежде всего, ему нужен тот лекарь, который скорбных головой пользует! - возмутилась Рейн. - У него сейчас в мыслях ничего кроме страха и отросших крыльев нет!
- Значит, ты должна сделать так, чтобы появилось что-то еще! - продолжал отчитывать дочь Тореайдр, снова взявшись выглаживать молотом сталь. - Пока он был в беспамятстве, я просмотрел его разум до дна. И знаешь, что я тебе скажу? Некромант убил в нем абсолютно все чувства, кроме ярости и ненависти. А внутри, в самой сердцевине, живет пустота, которую ты, детка, обязана будешь искоренить.
- Это еще почему? - подбоченилась ифенхи, выгнув бровь.
- Потому что я так сказал. Надеюсь, причина достаточная? А теперь иди отсюда, ты мешаешь мне работать!
Лемпайрейн оставалось только уйти, глотая жгучие злые слезы. А теперь она сидела на скамейке в глухом мокром уголке сада и с тоской вспоминала те годы, когда отец был с ней ласков. Ее, нищую бродяжку, промышлявшую воровством на базарной площади, приметил один ифенху, носивший знак Змея на пряжке пояса. Тогда еще встречались представители других Кланов, но их с каждым годом становилось все меньше, и бессмертных стали отличать только по гербу Тореайдра.
Тот следопыт дожидался купцов, которые должны были привезти ожидаемый Мастером товар. А ей, дурочке, зачем-то понадобилось сунуться к поясу ифенху, где висел кошель с деньгами. Нет, срезать-то она его срезала, а вот потом... Ее притащили в поместье, как куль с мукой, поперек седла рельмы. По дороге чересчур рьяный следопыт трижды воспользовался своим мужским правом сильного а потом порол ее. Еще полгода после этого она носила белое платье служанки, не смея поднять на Темных ненавидящего взгляда. Пока не попалась на глаза Старейшине.
Ифенхи тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Ни к чему они сейчас, только душу бередить. Может, лучше попытаться найти хоть одну положительную черту в Волке?.. Рейн хмыкнула. Воистину странный и явно больной на голову тип. А с другой стороны, отец никогда ничего не делает зря. Выискал же Аль-хэйне...
Она решила попробовать. Хоть такое, а все развлечение.