В продолжение мата - для сравнения оригинальный текст.
Сам мат смотреть сюда.
А это истинное событие.
Разэнтьер устал удивляться. Устал бояться. Устал бежать. Тупая ноющая боль в плечах, спине, бедрах заставляла думать только о том, как бы побыстрее сойти с лошади а не свалиться вместе с ней... Все позади. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть расписной потолок небольшой уборной при гостевой спальне и блаженно вытянулся в большой медной ванне, позволив горячей воде и рукам служанки вытягивать из тела усталость последних дней. Руки все еще дрожали после неимоверной гонки. До одури хотелось спать, глаза слипались.
«Надо будет сбрить щетину... Везет вампирам с этим делом... А с водой нет. Бедный Волк, ему это удовольствие заказано. Жив ли? Надо же, ха-ха, кто бы мог подумать, что я - я! - буду в доме последнего Старейшины ванны принимать! Чепуха какая-то... Бред. Письмо еще это... Отец... Мама...»
Бывший капитан плеснул водой себе в лицо, чтобы не дай боги служанка не заметила слез.
По пути сюда они заехали к Тайеру. Волка нужно было срочно накормить, да и самому отдохнуть. Старший родич это треклятое письмо ему и показал и пересказал слухи. В бумаге сухо и официально сообщалось о гибели Маг-Эр-Эстьера Воладара и его жены Эрици «в результате несчастного случая».
Орден Святого Сиареса, если ему что-то выгодно, все делает быстро - магия и телепатия на что? Раз-эр-Энтьера Воладара в течение трех дней подвергли анафеме и публичному проклятию. Его сестра Магдарен и ее муж во всеуслышанье отреклись от родства с ним. Земли Воладаров, их деньги и все имущество были конфискованы Орденом, за вычетом наследной доли сестры. Сам Раз-эр-Энтьер был объявлен вне закона а за его голову полагалась награда в тридцать золотых Тифьинских марок.
Это был полный крах личного мира бывшего капитана.
- Достаточно! - Разэнтьер резко высвободился из рук служанки и встал. Вода ручьями полилась с крепкого, кое-где рассеченного шрамами тела, расплескалась по мраморным плиткам пола. Женщина, пряча глаза под капюшоном белого балахона, протянула ему широкое пушистое полотенце. Воладар обернул его вокруг бедер и, выбравшись из ванны, отправился в спальню. Мимо проскользнули двое молчаливых слуг, дожидавшихся, когда можно будет вынести воду. Вечерние тени на кресле в углу зашевелились, распались и явили хозяина дома.
Рука инстинктивно потянулась к поясу за оружием, но там обнаружилось только полотенце. Разэнтьер скрипнул зубами и усилием воли заставил себя спокойно стоять на месте и прямо смотреть в горящие желтизной глаза Змея.
- Благодарю за гостеприимство, Мастер, - поклонился он, сохранив невозмутимое выражение лица. Внутри все переворачивалось от тоски пополам со страхом перед Старейшиной. - Я надеюсь, мои усилия не оказались напрасными?
Голос дрогнул, выдал волнение. Впрочем, сидевшее перед ним древнее существо и так все прекрасно видело. Его громадные уши выражали живейшую заинтересованность.
- Можешь не беспокоиться, он жив. Если переживет эту ночь, значит, одолеет заражение. Пришлось пустить кровь, но это ничего, и не таких выкармливали, - Тореайдр задумчиво потеребил короткую черную бородку клинышком и хмыкнул. - Хорошо, что обломить шипы у ошейника додумался. Иначе еще и лунником отравил бы, пока довез.
Воладар кивнул. Без одежды и босиком становилось холодно, несмотря на то, что под ногами лежал толстый пушистый ковер. Его передернуло. Перед глазами, странно сливаясь с Волчьим, маячили лица матери и отца. «Падение с лошади... Неудачно ударилась головой о камень... Случайная стрела на охоте. Знать бы, кто подрезал ту подпругу и кто пустил ту стрелу».
Какого хильден ты тут маячишь, старый кровопийца? Нет, ни в коем случае нельзя так думать. Даже тени мысли допускать! Никакие щиты и никакие амулеты не помогут скрыть мысли от Старейшины, да еще в его собственном доме, где каждый камешек пропитан его волей.
- Одевайся, чего стоишь, мерзнешь, - насмешливо склонил голову набок Змей. - Стеснительность передо мной к лицу юной деве, но никак не инквизиторскому вояке.
- Бывшему! - рявкнул Разэнтьер, не сдержавшись, и отвернулся. Ему внезапно стало стыдно этой вспышки. Во что он превращается? На постели предусмотрительно лежала стопка чистой одежды. Он натянул штаны и рубашку и сосредоточился на шнуровке.
От пристального вампирьего взгляда по спине ползли мурашки.
- Позволь задать тебе два вопроса.
- А разве вы не можете прочитать меня?
- Могу, но зачем? Я хочу узнать, что ответишь мне ты сам. Так интереснее.
Воладар сдунул с лица мокрую челку.
- Спрашивайте.
- Почему ты спас Ваэрдена? - человек спиной почувствовал, как вампир подался вперед. Тренированное инквизиторское чутье тут же завопило об опасности - сейчас прыгнет! - но Воладар заставил его заткнуться.
- Потому что он попросил меня о помощи. Потому что, если мы люди, то не должны быть хуже зверей! Я ведь просматривал отчеты за два века - он никогда не проливал крови больше, чем это делает обычный наемник, головорез и мародер, а то и меньше оного! Это несправедливо!
- Значит, твое понятие справедливости превосходит понятие «человеческой чести», - довольно ухмыльнулся Змей.
- Человеческая честь не в том, чтобы пытать невиновных и радоваться пыткам, - буркнул Воладар.
- А в чем же? - вкрадчиво поинтересовался Тореайдр. - И чем от нее отличается честь вампирья, в таком случае? Но это так, праздные мысли, мой мальчик, подумай на досуге... Вопрос второй: зачем ты, болезненно справедливый, пошел в ряды Инквизиторов? Не отрицай, в вашем обществе такие как ты считаются, в лучшем случае, глупыми мечтателями. В худшем - опасными еретиками.
Разэнтьер притопнул сапогами, набросил на плечи камзол и повернулся к Старейшине.
«Знаешь, мне плевать на философские вопросы. У меня умерла жизнь».
- Потому что я хотел понять причину ненависти. Я хотел разобраться, почему одни люди могут жить с вами, а другие - нет. У меня дядя по прадеду - вампир. В Ордене утверждают, что знают ответы, но...
Дерзкая мысль повисла в воздухе вместе с сумбурным ответом. Старейшина поднялся и пристально взглянул на человека сверху вниз.
- Не говори глупостей, мальчик. Жизнь не может умереть, ты же сам сделал выбор.
«Я знаю, о каком выборе ты говоришь. Но это невозможно!»
- Пойдем. Я отведу тебя к нему.
Идти пришлось сквозь рой любопытных взглядов и насмешек: «смотрите, девочки, ужин сам пришел!» Словно всем обитателям дома враз расхотелось заниматься своими делами, и они столпились поглазеть на беглого Инквизитора. Разэнтьер старался держаться поближе к Змею и не показывать своего страха перед хищниками. Лучше задержать взгляд на роскошных картинах и фресках, на искусно кованых светильниках и статуэтках. Всего-то и надо пройти десять шагов по коридору и за угол - а вышло как сквозь вражеский строй на поле боя. Когда Старейшина буквально втолкнул его за дверь Волчьей спальни, Разэнтьера отчетливо била мелкая дрожь.
- Успокойся, сюда не войдут без моего приказа.
Уютно горел камин, мерцали огоньки свечей в паре канделябров, поставленных так, чтобы их свет не беспокоил лежащего без памяти вампира. Вечер за окном разразился затяжным дождем, как будто в мир пришла осень. И капли шумно били в стекло и свинцовые переплеты.
- Тебе теперь место только рядом с ним, - негромко сказал Тореайдр. - Ты несешь ответственность за его жизнь, раз уж взвалил ее на себя. Сиделкой здесь работать никто не согласится, да и он кроме тебя никого не подпустит. Крови вдоволь. Вон, на столе кувшин. Я держу его сознание, так что, за себя можешь не опасаться.
С этими словами старый вампир вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Разэнтьер остался один на один со своей рухнувшей жизнью.
«А хоть бы и кинулся», - подумал он Змею вслед. «Кому от этого хуже будет. Не пришлось бы ничего решать...»
Длинно, со стоном выдохнув, он замер посреди комнаты. Зажмурился, стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Хотелось взвыть, выплеснуть, выкричать накопившуюся боль. Но, разве это позволительно у постели больного? Вдох-выдох. Спокойно, Разь, спокойно. Ты спас чужую жизнь, одним неправильным убийством в этом мире стало меньше. Разве это плохо?
Разве это стоит уничтоженной чести семьи Воладар?
Он подошел к постели, склонился над вампиром. Ваэрден, бесцветный и тонкий, словно высушенный, терялся среди белых простыней, только черные штрихи когтей сиротливо разбавляли белизну. Дыхание едва жило возле самых губ, седые волосы истончились и разметались по подушке.
- Ты больше похож на древнего старца. Из-за тебя я потерял все. Так что, будь добр, выживи - ты все, что у меня осталось.
Негромкие слова упали на пол и разбились на осколки. Если бы Волк мог сейчас слышать, он бы несказанно удивился им. Или нет?
- Почему ты называешь меня дядей?..
На третий день сидения в пещерке Разэнтьер понял, что тянуть больше нельзя - промедление может убить вампира, а заодно и его самого. Раны гноились, могло начаться, а скорее, уже началось, заражение крови. Темный Дар, загнав остатки ясного разума вглубь, бесился в погибающем теле. Пришлось взять ошейник и, царапая в кровь пальцы, обломить шипы из черного лунника. Потом застегнуть его на шее Волка. Потом затащить безвольную тушу в седло купленной кобылы, привязать для надежности. И, наплевав на опасность, погнать коней во весь опор по дороге на восток. Заслышав погоню, свернуть южнее и нестись, сломя голову, к живущему на отшибе родичу. Сутки отдыха - и снова в седло. Окольными путями, через пустоши и глухомань следовать за птицами, с ужасом наблюдая агонию вампира.
Потом было уже все равно. Он не помнил совершенно, как они плутали по лесу, и почему ни разу не свалились в топь - тоже осталось загадкой. Разэнтьер обрадовался следопытам Старейшины как родным, прежде чем от усталости сознание помутилось. Он не знал, сколько прошло времени. Способность внятно осознавать окружающее вернулась час назад - и Тореайдр загнал его сюда.
«Надо понимать, чтобы занять меня делом»
Ваэрден лежал такой тихий, смирный и беспомощный, что в груди невольно подымалось желание защищать. Ничего опасного и угрожающего в нем не было. Какая, к хильденовой матери, гроза Ниерра?
«Кабы не я, валяться тебе сейчас в мусорной куче... Кабы не я, отец с матерью были бы живы»
Тоска выворачивала душу наизнанку. Проклинали ли они его, когда умирали? Знали ли? Он подошел к окну, уперся лбом в холодное стекло, тихо зарычал, не в силах сдерживаться. Уж лучше смерть, чем... чем что? За спиной застонал, приходя в себя, вампир.
«Цыц, тряпка! Тебе есть чем заняться!»
Разэнтьер мысленно влепил себе оплеуху и поспешно взялся за дело. Густая липкая, пахнущая металлом и еще чем-то необычным струя полилась в подставленную чашку. Кровь была холодной, но сворачиваться совершенно не собиралась. Он присел на край постели, приподнял Волку голову и стал аккуратно поить, стараясь не пролить ни капли. Тот вместо того, чтобы с жадностью наброситься на драгоценное питье, упорно отворачивался и глотал с трудом.
- Ну пей же, - упрашивал Разэнтьер, не давая строптивцу отвернуться от очередного глотка. - Там всего лишь добавлено чуть-чуть сока синей наперстянки, чтобы она не сворачивалась, и травы для тебя.
«Откуда я это знаю? Они пользуются травами?»
Потом сообразил - подсказал Мастер. Ваэрден возмущенно бессловесно заворчал на то, что его поят невкусной гадостью, но вместо того, чтобы отстать, Воладар только крепче держал ему голову.
- Пей без капризов, не то волью отвар без крови.
Какие-то нотки в его голосе заставили Ваэрдена вздрогнуть и подчиниться. Вампир через силу допил «гадость» и обмяк, отвернувшись.
А потом началось что-то странное.
А это истинное событие.
Разэнтьер устал удивляться. Устал бояться. Устал бежать. Тупая ноющая боль в плечах, спине, бедрах заставляла думать только о том, как бы побыстрее сойти с лошади а не свалиться вместе с ней... Все позади. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть расписной потолок небольшой уборной при гостевой спальне и блаженно вытянулся в большой медной ванне, позволив горячей воде и рукам служанки вытягивать из тела усталость последних дней. Руки все еще дрожали после неимоверной гонки. До одури хотелось спать, глаза слипались.
«Надо будет сбрить щетину... Везет вампирам с этим делом... А с водой нет. Бедный Волк, ему это удовольствие заказано. Жив ли? Надо же, ха-ха, кто бы мог подумать, что я - я! - буду в доме последнего Старейшины ванны принимать! Чепуха какая-то... Бред. Письмо еще это... Отец... Мама...»
Бывший капитан плеснул водой себе в лицо, чтобы не дай боги служанка не заметила слез.
По пути сюда они заехали к Тайеру. Волка нужно было срочно накормить, да и самому отдохнуть. Старший родич это треклятое письмо ему и показал и пересказал слухи. В бумаге сухо и официально сообщалось о гибели Маг-Эр-Эстьера Воладара и его жены Эрици «в результате несчастного случая».
Орден Святого Сиареса, если ему что-то выгодно, все делает быстро - магия и телепатия на что? Раз-эр-Энтьера Воладара в течение трех дней подвергли анафеме и публичному проклятию. Его сестра Магдарен и ее муж во всеуслышанье отреклись от родства с ним. Земли Воладаров, их деньги и все имущество были конфискованы Орденом, за вычетом наследной доли сестры. Сам Раз-эр-Энтьер был объявлен вне закона а за его голову полагалась награда в тридцать золотых Тифьинских марок.
Это был полный крах личного мира бывшего капитана.
- Достаточно! - Разэнтьер резко высвободился из рук служанки и встал. Вода ручьями полилась с крепкого, кое-где рассеченного шрамами тела, расплескалась по мраморным плиткам пола. Женщина, пряча глаза под капюшоном белого балахона, протянула ему широкое пушистое полотенце. Воладар обернул его вокруг бедер и, выбравшись из ванны, отправился в спальню. Мимо проскользнули двое молчаливых слуг, дожидавшихся, когда можно будет вынести воду. Вечерние тени на кресле в углу зашевелились, распались и явили хозяина дома.
Рука инстинктивно потянулась к поясу за оружием, но там обнаружилось только полотенце. Разэнтьер скрипнул зубами и усилием воли заставил себя спокойно стоять на месте и прямо смотреть в горящие желтизной глаза Змея.
- Благодарю за гостеприимство, Мастер, - поклонился он, сохранив невозмутимое выражение лица. Внутри все переворачивалось от тоски пополам со страхом перед Старейшиной. - Я надеюсь, мои усилия не оказались напрасными?
Голос дрогнул, выдал волнение. Впрочем, сидевшее перед ним древнее существо и так все прекрасно видело. Его громадные уши выражали живейшую заинтересованность.
- Можешь не беспокоиться, он жив. Если переживет эту ночь, значит, одолеет заражение. Пришлось пустить кровь, но это ничего, и не таких выкармливали, - Тореайдр задумчиво потеребил короткую черную бородку клинышком и хмыкнул. - Хорошо, что обломить шипы у ошейника додумался. Иначе еще и лунником отравил бы, пока довез.
Воладар кивнул. Без одежды и босиком становилось холодно, несмотря на то, что под ногами лежал толстый пушистый ковер. Его передернуло. Перед глазами, странно сливаясь с Волчьим, маячили лица матери и отца. «Падение с лошади... Неудачно ударилась головой о камень... Случайная стрела на охоте. Знать бы, кто подрезал ту подпругу и кто пустил ту стрелу».
Какого хильден ты тут маячишь, старый кровопийца? Нет, ни в коем случае нельзя так думать. Даже тени мысли допускать! Никакие щиты и никакие амулеты не помогут скрыть мысли от Старейшины, да еще в его собственном доме, где каждый камешек пропитан его волей.
- Одевайся, чего стоишь, мерзнешь, - насмешливо склонил голову набок Змей. - Стеснительность передо мной к лицу юной деве, но никак не инквизиторскому вояке.
- Бывшему! - рявкнул Разэнтьер, не сдержавшись, и отвернулся. Ему внезапно стало стыдно этой вспышки. Во что он превращается? На постели предусмотрительно лежала стопка чистой одежды. Он натянул штаны и рубашку и сосредоточился на шнуровке.
От пристального вампирьего взгляда по спине ползли мурашки.
- Позволь задать тебе два вопроса.
- А разве вы не можете прочитать меня?
- Могу, но зачем? Я хочу узнать, что ответишь мне ты сам. Так интереснее.
Воладар сдунул с лица мокрую челку.
- Спрашивайте.
- Почему ты спас Ваэрдена? - человек спиной почувствовал, как вампир подался вперед. Тренированное инквизиторское чутье тут же завопило об опасности - сейчас прыгнет! - но Воладар заставил его заткнуться.
- Потому что он попросил меня о помощи. Потому что, если мы люди, то не должны быть хуже зверей! Я ведь просматривал отчеты за два века - он никогда не проливал крови больше, чем это делает обычный наемник, головорез и мародер, а то и меньше оного! Это несправедливо!
- Значит, твое понятие справедливости превосходит понятие «человеческой чести», - довольно ухмыльнулся Змей.
- Человеческая честь не в том, чтобы пытать невиновных и радоваться пыткам, - буркнул Воладар.
- А в чем же? - вкрадчиво поинтересовался Тореайдр. - И чем от нее отличается честь вампирья, в таком случае? Но это так, праздные мысли, мой мальчик, подумай на досуге... Вопрос второй: зачем ты, болезненно справедливый, пошел в ряды Инквизиторов? Не отрицай, в вашем обществе такие как ты считаются, в лучшем случае, глупыми мечтателями. В худшем - опасными еретиками.
Разэнтьер притопнул сапогами, набросил на плечи камзол и повернулся к Старейшине.
«Знаешь, мне плевать на философские вопросы. У меня умерла жизнь».
- Потому что я хотел понять причину ненависти. Я хотел разобраться, почему одни люди могут жить с вами, а другие - нет. У меня дядя по прадеду - вампир. В Ордене утверждают, что знают ответы, но...
Дерзкая мысль повисла в воздухе вместе с сумбурным ответом. Старейшина поднялся и пристально взглянул на человека сверху вниз.
- Не говори глупостей, мальчик. Жизнь не может умереть, ты же сам сделал выбор.
«Я знаю, о каком выборе ты говоришь. Но это невозможно!»
- Пойдем. Я отведу тебя к нему.
Идти пришлось сквозь рой любопытных взглядов и насмешек: «смотрите, девочки, ужин сам пришел!» Словно всем обитателям дома враз расхотелось заниматься своими делами, и они столпились поглазеть на беглого Инквизитора. Разэнтьер старался держаться поближе к Змею и не показывать своего страха перед хищниками. Лучше задержать взгляд на роскошных картинах и фресках, на искусно кованых светильниках и статуэтках. Всего-то и надо пройти десять шагов по коридору и за угол - а вышло как сквозь вражеский строй на поле боя. Когда Старейшина буквально втолкнул его за дверь Волчьей спальни, Разэнтьера отчетливо била мелкая дрожь.
- Успокойся, сюда не войдут без моего приказа.
Уютно горел камин, мерцали огоньки свечей в паре канделябров, поставленных так, чтобы их свет не беспокоил лежащего без памяти вампира. Вечер за окном разразился затяжным дождем, как будто в мир пришла осень. И капли шумно били в стекло и свинцовые переплеты.
- Тебе теперь место только рядом с ним, - негромко сказал Тореайдр. - Ты несешь ответственность за его жизнь, раз уж взвалил ее на себя. Сиделкой здесь работать никто не согласится, да и он кроме тебя никого не подпустит. Крови вдоволь. Вон, на столе кувшин. Я держу его сознание, так что, за себя можешь не опасаться.
С этими словами старый вампир вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Разэнтьер остался один на один со своей рухнувшей жизнью.
«А хоть бы и кинулся», - подумал он Змею вслед. «Кому от этого хуже будет. Не пришлось бы ничего решать...»
Длинно, со стоном выдохнув, он замер посреди комнаты. Зажмурился, стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Хотелось взвыть, выплеснуть, выкричать накопившуюся боль. Но, разве это позволительно у постели больного? Вдох-выдох. Спокойно, Разь, спокойно. Ты спас чужую жизнь, одним неправильным убийством в этом мире стало меньше. Разве это плохо?
Разве это стоит уничтоженной чести семьи Воладар?
Он подошел к постели, склонился над вампиром. Ваэрден, бесцветный и тонкий, словно высушенный, терялся среди белых простыней, только черные штрихи когтей сиротливо разбавляли белизну. Дыхание едва жило возле самых губ, седые волосы истончились и разметались по подушке.
- Ты больше похож на древнего старца. Из-за тебя я потерял все. Так что, будь добр, выживи - ты все, что у меня осталось.
Негромкие слова упали на пол и разбились на осколки. Если бы Волк мог сейчас слышать, он бы несказанно удивился им. Или нет?
- Почему ты называешь меня дядей?..
На третий день сидения в пещерке Разэнтьер понял, что тянуть больше нельзя - промедление может убить вампира, а заодно и его самого. Раны гноились, могло начаться, а скорее, уже началось, заражение крови. Темный Дар, загнав остатки ясного разума вглубь, бесился в погибающем теле. Пришлось взять ошейник и, царапая в кровь пальцы, обломить шипы из черного лунника. Потом застегнуть его на шее Волка. Потом затащить безвольную тушу в седло купленной кобылы, привязать для надежности. И, наплевав на опасность, погнать коней во весь опор по дороге на восток. Заслышав погоню, свернуть южнее и нестись, сломя голову, к живущему на отшибе родичу. Сутки отдыха - и снова в седло. Окольными путями, через пустоши и глухомань следовать за птицами, с ужасом наблюдая агонию вампира.
Потом было уже все равно. Он не помнил совершенно, как они плутали по лесу, и почему ни разу не свалились в топь - тоже осталось загадкой. Разэнтьер обрадовался следопытам Старейшины как родным, прежде чем от усталости сознание помутилось. Он не знал, сколько прошло времени. Способность внятно осознавать окружающее вернулась час назад - и Тореайдр загнал его сюда.
«Надо понимать, чтобы занять меня делом»
Ваэрден лежал такой тихий, смирный и беспомощный, что в груди невольно подымалось желание защищать. Ничего опасного и угрожающего в нем не было. Какая, к хильденовой матери, гроза Ниерра?
«Кабы не я, валяться тебе сейчас в мусорной куче... Кабы не я, отец с матерью были бы живы»
Тоска выворачивала душу наизнанку. Проклинали ли они его, когда умирали? Знали ли? Он подошел к окну, уперся лбом в холодное стекло, тихо зарычал, не в силах сдерживаться. Уж лучше смерть, чем... чем что? За спиной застонал, приходя в себя, вампир.
«Цыц, тряпка! Тебе есть чем заняться!»
Разэнтьер мысленно влепил себе оплеуху и поспешно взялся за дело. Густая липкая, пахнущая металлом и еще чем-то необычным струя полилась в подставленную чашку. Кровь была холодной, но сворачиваться совершенно не собиралась. Он присел на край постели, приподнял Волку голову и стал аккуратно поить, стараясь не пролить ни капли. Тот вместо того, чтобы с жадностью наброситься на драгоценное питье, упорно отворачивался и глотал с трудом.
- Ну пей же, - упрашивал Разэнтьер, не давая строптивцу отвернуться от очередного глотка. - Там всего лишь добавлено чуть-чуть сока синей наперстянки, чтобы она не сворачивалась, и травы для тебя.
«Откуда я это знаю? Они пользуются травами?»
Потом сообразил - подсказал Мастер. Ваэрден возмущенно бессловесно заворчал на то, что его поят невкусной гадостью, но вместо того, чтобы отстать, Воладар только крепче держал ему голову.
- Пей без капризов, не то волью отвар без крови.
Какие-то нотки в его голосе заставили Ваэрдена вздрогнуть и подчиниться. Вампир через силу допил «гадость» и обмяк, отвернувшись.
А потом началось что-то странное.