Последнее Рождество Фритца Вебера - 1
Янтарный, посёлок городского типа в Калининградской области, долгое время был для меня - как и для большинства жителей региона - прежде всего местом, где янтарный комбинат добывает янтарь. В советское время попасть туда просто так было нельзя.
Я отлично помню, как в школьные годы нам устроили экскурсию в Янтарный. Это было как на другой планете. Закрытое для посещения место, которое приоткрывается лишь на миг. Немецкие домики, которые, кажется, без ремонта сохранились 40 лет после войны, как будто их вчера построили. Вытянутый вдоль моря и открытый всем ветрам, Янтарный был воплощением этого моря, чистым и светлым, как прозрачный янтарь.
Когда Янтарный "открыли", а янтарный комбинат в начале 90-х был попросту разграблен, посёлок (по мне, так это всегда был город) стал хиреть на глазах. Но то, что было у него не отнять (как и сейчас), это прекрасные широкие пляжи. Море, правда, довольно бурное. Купаются в нём только смельчаки.
До 1998 года Янтарный вызывал у меня только положительные ассоциации. Пока не произошла роковая встреча.
***
Это будет рассказ с продолжением, возможно, целая книга. Пока не знаю. За 19 лет мы (я и мой коллега-журналист Саша, с которым мы вместе расследовали события января - февраля 1945 года в немецком Palmnicken - Пальмникене) так и не смогли изложить всё, что узнали, в какой-то одной масштабной публикации. Были только газетные статьи.
***
Если вы сейчас наберёте в Google слово "Янтарный", а дальше начнёте набирать слово "памятник": "Янтарный пам...", то следующим всплывёт непременно слово "холокост". А справа отрисуется ссылка на Википедию с фотографией памятника.
Если вы наберёте немецкое название Palmnicken, то третьим словосочетанием будет Palmnicken massacre - "пальмникенская бойня".
Так было не всегда. До 1998 года так точно не было. Янтарный для СССР, потом для России был местом, где добывают янтарь. А для немцев это был Пальмникен, милый тихий городок, который в 1945 году забрали себе "русские".
***
В 1998 году мне было 28. Фритцу Веберу в 1945-м было 38.
***
Летом 1998 года я работал в газете «Кёнигсбергский экспресс», это такой немецкоязычный дайджест калининградской прессы, который выходит раз в месяц. Выходит и сейчас, к счастью.
В июне мне позвонил Саша. Он работал в "Аргументах и Фактах-Калининград". И к ним приехал какой-то американец. Он говорит странным образом, в том числе, по-немецки и хочет рассказать какую-то жутко захватывающую историю про расстрел.
Лето 1998 года было жаркое. На мне были красные очки типа как у Элтона Джона, только красные. И мне как-то слабо хотелось идти и встречаться с американцем, который рассказывает про какой-то расстрел. Но Саша настаивал. И я пошёл.
.JPG)
В калининградском отеле «Турист» (на фотографии современный вид, в 1998 году он представлял собой обшарпанное, хотя и неплохо сохранившееся здание) - а это был отель «для иностранцев», потому что тогда и отелей толком не было - нас ждал реальный американец, но американец говорящий по-немецки.
Мы поздоровались, сели по диванам-креслам в фойе. Ещё был фотограф из "АиФ" Стас. Он постоянно что-то снимал на заднем плане.
Американца звали Гюнтер Нитцш. Ну, то есть, он был на самом деле немцем.
Он начал рассказывать на немецком языке историю про расстрел в 1945 году, который произошёл в... Пальмникене. Пять или семь тысяч человек были казнены за пару ночей. Это были - еврейские узники концлагерей.
Саша увлекался историей, я не увлекался, но на тот момент и я, и он (да и 99,999% тех, кто жил в Калининградской области) были твёрдо уверены: никакого расстрела там быть не могло. Иначе мы бы знали!?
У Саша был (и есть) хороший друг в главном архиве области, который чётко заявил: "Никакого расстрела там быть не могло". Вся история этого периода досконально изучена. А история января - февраля 1945 года состоит из кровопролитных боёв Красной Армии против нацистов в Восточной Пруссии, где и находился тогда Пальмникен.
Но тогда я так не думал. Просто перевёл Саше всё, что говорил немец-американец. Переводил синхронно.
На половине истории Гюнтер, а ему шёл тогда 61-й год, расплакался. Расплакался, когда рассказывал о своём дедушке.
Гюнтер, тогда ему было 8 лет, в Пальмникен приехал к дедушке из Кёнигсберга, когда судьба Восточной Пруссии была уже предрешена. Гюнтер эвакуировался в Пальмникен с мамой, чтобы пересидеть тяжёлое время. Так многие делали.
Но 15 апреля 1945 года в Пальмникен вошла Красная Армия. Красная Армия наткнулась на братскую могилу. Сначала одну, потом ещё. Подумали, что это немцы убили советских пленных, заставили всё разрыть. Немцев собрали всех вместе и заставили вытаскивать расстрелянных из могил и перезахоранивать в другие могилы. Лопат, насколько я понимаю, дали немного. Всё приходилось рыть руками. Они вытаскивали трупы из одной могилы и перетаскивали в другие. Могил было много. Это Гюнтер хорошо помнит.
Мать брала его с собой на могилы, чтобы он не оставался в Пальмникене. Там было опасно - из-за красноармейцев. Кажется, Гюнтер не пояснил почему. Мы так поняли, что солдаты могли... убить. Он ходил с матерью за несколько километров от Пальмникена, рвал траву с могил «советских людей» и подкрашивал красные звёздочки на надмогильных ромбиках. Хотя все немцы знали, что это - казнённые евреи.
На одежде у убитых оказались концлагерные нашивки. И то, что это были евреи, спасло немцев, которые их голыми руками доставали из могил. Потому что если бы это были не евреи, а кто-то другой, кроме немцев, то, наверное, тех немцев бы расстреляли.
Гюнтер плакал, я останавливался и не переводил. Стас фотографировал или, кажется, тоже останавливался, ждал. Я мысленно подсчитал, сколько времени прошло с того времени. К 1945 добавил 53. Получилось 1998. То есть это год, в котором мы слушали, как Гюнтер рассказывает нам историю про расстрел евреев.
Саша задавал какие-то уточняющие вопросы. Я их переводил, и как-то не сильно вникал. Меня больше занимали цифры. Ну и параллельно синхронный перевод. Поэтому я не очень запомнил всю историю вообще. Гюнтер, кажется, дал нам книгу ещё одного немца - Мартина Бергау.
Мартин жил по-прежнему в Германии. И в своей книге, которая вышла мизерным тиражом, он вдруг рассказал историю, которую тогда точно, а, возможно, и сейчас не любят вспоминать особенно бывшие жители Восточной Пруссии. Большинство из них.
Мартин описал расстрел евреев. Потому что он в нём... был вообще-то соучастником. На тот момент для меня это была обычная история - для войны-то. Я и не стал как-то сильно на ней замыкаться. Только что-то у меня не сходилось. Ещё во время синхронного перевода.
Знаете, как синхронный перевод с немецкого происходит? В немецком глагол часто стоит в самом конце предложения и когда переводишь, говоришь подлежащее, все дополнения, все наречия и всё, что там ни скажут, включая придаточные предложения, и где-то в конце, когда уже и не ждёшь, появляется глагол. То есть сам смысл всего происходящего. В самом-самом конце. Но, если занимаешься синхронным переводом с немецкого уже в который раз, то начинаешь догадываться, что последует в конце. С самого начала становится понятно, что будет в самом конце. Поэтому - честно говоря, я иногда мухлевал. Я сразу переводил глагол, который Гюнтер ещё не сказал, и где-то в девяти из 10 случаев так оно и оказывалось. Ну, может быть, пару раз я ошибался.
Мы выслушали Гюнтера. Он плакал несколько раз. Приходилось останавливаться, ждать когда он придёт в себя. После войны он так и не смог оставаться в Германии. Дело не только в дедушке. Он не сказал, какие были точно причины. Тогда он рассказал, что просто переехал в Штаты.
В Бруклине Гюнтера встретили местные жители - евреи. Один, узнав, что он - немец, подошёл, задрал рукав и ткнул ему в лицо номер. Номер был вытатуирован на локте. Такие тату ставили в Освенциме. Их можно было легко удалить. Но этот человек не стал удалять, он предпочёл показывать её немцам. Думаю, Гюнтер был не первым и не последним, кому он тыкал в лицо локтём, возможно, кому-то попадал действительно в само лицо, а не останавливался за пару сантиметров до касания.
Что делать с историей Гюнтера, мы не знали.
Янтарный был для нас чистым светлым местом, где добывают янтарь и есть мега-широкий песчаный пляж. Пальмникен был местом воспоминаний для ностальгических туристов из Германии. Какие расстрелы? Какие евреи?
Гюнтер рассказал, что в Калининграде взял на два дня такси и разъезжал по окрестностям Янтарного, пытаясь найти те могилы, за которыми в принудительном порядке ухаживал с матерью. Ничего не нашёл. Даже местность, где они были, не смог вспомнить. Ни таксист, ни жители Янтарного, с которыми он пытался объясниться, про расстрел ничего не знали.
Саша стал писать статью об этом для газеты. Не зря же мы встречались с Гюнтером. А я... Да просто забыл об этом. Но потом пришлось вспомнить...
Кто такой Фритц Вебер я расскажу. Но позже.
Kieler Nachrichten ("Новости Киля", ФРГ), 23 января 1965 года, некролог
"Неожиданно для всех нас усоп 21 января 1965 года мой любимый муж, наш хороший отец и зять
Фритц Вебер
на 57-м году жизни.
В глубоком трауре
Маргарете Вебер, урожд. Зоннтаг, дети и все близкие.
Киль, Эсмаршштрассе, 88.
Прощание состоится во вторник, 26 января 1965 года, в 13:30 в малом зале крематория".
Оригинал поста.