Окончание школы в жизни Анатолия Золотарёва
совпало с безвременным уходом
в мир иной именитого отца,
оставшейся на его попечительном иждивении больной мамочки,
унаследованным ещё от прапрадеда
большим деревянным домом,
с вечно текущей крышею,
и развалом обширной советской империи.
Разом гикнулась и Муромская сверхсекретная оборонка:
ещё вчерашние ИТРэвоцы,
кучей малой вывалившись
из заводских врат,
принялись осваивать "челночный" бизнес,
а Толины однокашники,
посымав комсомольские значки,
дружною толпою
рванули в бандюганские "стрелки":
в новомодных, в то лихое времячко, спортивных шальварах
и бритыя наголо,
заполоняя собою знаменитую Муромскую группировку
и приучаясь на большой дорозе
исправно махать кистенём и мочить в сортире
незадачливых "бизнесменов".
Анатолию податься вслед за ними
"воспитание не позволяло"
и альтернативой сему блазнительно "красному житию",
оказался газетный скорешник.
Мимо выстуженного насмерть
газетного ларька
с улюлюкным гиком
проносился, с иголочки новёхенькой,
600-сотый "Мерсс",
из какого на миг вываливалась
насмешливо лысая головушка
школьного другана:"Ну и придурок же ты!"
Вскорости, однако,
большая часть школьных друзей
оказалась на городском кладбищИ,
придавленная агроменными гранитами и мраморами:
"Лёха, а мы тебя любим!".
А Анатолий Золотарёв, в том скорешнике
окончательно застудив себе ноги
почти до инвалидной недвижухи,
и очутился для себя нежданно
на порожике Муромского Благовещения
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post20014721/ ...