Вовк
А из музыкальной гостинной доносятся
звуки тренькающего фортепьяно.
И среди слушателей почему-то
сидит мой дед,
расстрелянный ещё в 28-м,
и шестеро его братьев,
пущенных в расход
несколько опосля.
Другого моего дедушку,
кого я тоже помню
только по линялым фото
фронтового 15-го году
подбоченившимся есаулом -
с двумя Георгиями в петлице -
расстреляли в 34-м,
и он всегда в этой же гостиной
маячит в белоснежной рубахе
с кровавыми подтёками
и подёргивается в тике
при каждом фальшивом звуке.
В последние годы,
перед арестом,
он оставил молодую жену и
пятерых мальчиков
и решил спрятаться в лесу,
в качестве егеря,
и мой отец запомнил его
по одной только прогулке,
когда бредут они до заимки,
а мой папочка в страхе и выдавливает:
"За нами вовк идёт!" -
и, действительно, матёрый,
с подпалинами волк,
бредёт поодаль,
не отступая ни шаг.
"Ну и что, что "вовк", -
бойся двуногих волков,
а это - наш единственный друг!"...
А за белым роялем -
анемичный юноша,
прикрыв глаза,
играет пятую сонату Скрябина -
когда-то мой самый
талантливый "ученик" и последователь.
Он-то и бросает ненароком
вдруг на меня свой
невидящий погляд,
с нежданной хитрецой и прищуром
и лукавинкой в морщинке
промеж глаз.
И я в ужасе
отшатываюсь,
признав в нём
и своего скорого палача,
и апокалипсно окончательного
мучителя моей Отчизны...
звуки тренькающего фортепьяно.
И среди слушателей почему-то
сидит мой дед,
расстрелянный ещё в 28-м,
и шестеро его братьев,
пущенных в расход
несколько опосля.
Другого моего дедушку,
кого я тоже помню
только по линялым фото
фронтового 15-го году
подбоченившимся есаулом -
с двумя Георгиями в петлице -
расстреляли в 34-м,
и он всегда в этой же гостиной
маячит в белоснежной рубахе
с кровавыми подтёками
и подёргивается в тике
при каждом фальшивом звуке.
В последние годы,
перед арестом,
он оставил молодую жену и
пятерых мальчиков
и решил спрятаться в лесу,
в качестве егеря,
и мой отец запомнил его
по одной только прогулке,
когда бредут они до заимки,
а мой папочка в страхе и выдавливает:
"За нами вовк идёт!" -
и, действительно, матёрый,
с подпалинами волк,
бредёт поодаль,
не отступая ни шаг.
"Ну и что, что "вовк", -
бойся двуногих волков,
а это - наш единственный друг!"...
А за белым роялем -
анемичный юноша,
прикрыв глаза,
играет пятую сонату Скрябина -
когда-то мой самый
талантливый "ученик" и последователь.
Он-то и бросает ненароком
вдруг на меня свой
невидящий погляд,
с нежданной хитрецой и прищуром
и лукавинкой в морщинке
промеж глаз.
И я в ужасе
отшатываюсь,
признав в нём
и своего скорого палача,
и апокалипсно окончательного
мучителя моей Отчизны...