Jun 17, 2010 08:08
Русская душа, без сомнения,
уж какой и век пошёл,
одолена маетою.
Истоки всенационального заражения
уходят во праотечье прошлое
и, ежели столичный обыватель
исписал - исщебетался про эту болесть
на целыя библиотеки,
то русская глубинка
о горестливом своём недомогании
потаённо безмолвствует и скрытничает
уже добрую тысячу лет.
И первыя семь столетий древнерусской литературы
умещаются совсем в тощее,
пушкинодомное собрание сочинений:
каждому веку отведено по тОму
и лишь последним векам - по два,
да и то только потому, что расписались
к тому удалому времечку
маргинальныя на полях закорюки -
царским шелепом погоняемыя
последователи старой веры:
"Бедной, бедной, безумной царишко! Что ты над собою З-делал?"
Советское бедолетие
вместе с последними дворянскими гнёздами
выжгло и помещичьи библиотеки,
да и сами "недорезанные",
поспешая, суетливо жгли в буржуйках
сустаток родовых преданий,
так что воскрешать их заново
из тьмы веков
проходиться, прислушиваясь
к старушечьим сказам,
обросшим толстенным слоем
совсем уже былинных преданий:
"А барин-то наш, государь мой батюшко,
кобелина-то та ещё старая,
как бабка моя Аглая Степановна
мне ещё младой девке про то рассказывала,
по нощам скувырнётся -
и в волка обращается,
и по округе всё рыщет,
кровушки дитячей домогаяся: "У-у-у!"
Матренин двор