Вася Вася Тук - тук - тук...
В канун Рождества новаго 1998-го
нога епископа Ишимского Евтихия Курочкина,
вновь вступила на Питерскую землю.
На Елизаветинском рубеже
владыку поджидали
"67 страниц А-4, убористой комьютерной печати -
донос на Алексия Тархова:
"Наша община не может молиться вместе с еретиком и
догматическим богохульником,
община единогласно выдвигает в священники Василия Лурье!"
За простодушным и недавно только ещё "отцом" Алексием -
в богословии профана
и по светской профессии художника
ваявшем талантливыя пейзажи
в стиле поздних барбизонцев,
ходили день за днём и час за часом
по пятам с диктофоном.
Владыке явственно поплохело,
и он вдруг стал задыхаться от грудной жабы,
и читать сей опус даже и не попытался.
Зато не отказал себе в удовольствии
одолеть его я: это были буря и натиск,
триумф Васенкиной воли,
его огнепалимыя громы и молнии,
должные приковать богохульника к позорному столбу,
упоительно предолго кромсать его отрезанный язык,
посуставно дробить его длани
святотатственно осмелившиеся
служить Божественную литургию,
и после этого уже поджаривать на медленном огне.
Лу всегда слыл по жизни
изысканным садистом и палачём,
но здесь он превзошёл самого себя:
этот донос я и до сих пор считаю самым лучшим
его литературным произведением,
по силе эмоций сопоставимый
разве что с его юношескими "Кущами"..."
http://kalakazo.livejournal.com/184558.html
нога епископа Ишимского Евтихия Курочкина,
вновь вступила на Питерскую землю.
На Елизаветинском рубеже
владыку поджидали
"67 страниц А-4, убористой комьютерной печати -
донос на Алексия Тархова:
"Наша община не может молиться вместе с еретиком и
догматическим богохульником,
община единогласно выдвигает в священники Василия Лурье!"
За простодушным и недавно только ещё "отцом" Алексием -
в богословии профана
и по светской профессии художника
ваявшем талантливыя пейзажи
в стиле поздних барбизонцев,
ходили день за днём и час за часом
по пятам с диктофоном.
Владыке явственно поплохело,
и он вдруг стал задыхаться от грудной жабы,
и читать сей опус даже и не попытался.
Зато не отказал себе в удовольствии
одолеть его я: это были буря и натиск,
триумф Васенкиной воли,
его огнепалимыя громы и молнии,
должные приковать богохульника к позорному столбу,
упоительно предолго кромсать его отрезанный язык,
посуставно дробить его длани
святотатственно осмелившиеся
служить Божественную литургию,
и после этого уже поджаривать на медленном огне.
Лу всегда слыл по жизни
изысканным садистом и палачём,
но здесь он превзошёл самого себя:
этот донос я и до сих пор считаю самым лучшим
его литературным произведением,
по силе эмоций сопоставимый
разве что с его юношескими "Кущами"..."
http://kalakazo.livejournal.com/184558.html