И от нахолынувших самых разных церковных воспоминаний, иногда так невесело вдруг становится, точно и не Церковь это наша - вроде как должные для сердца отрада и утешение - а на сорок сороков тюремна камера, с кисло спёртым запашком пота и висящее топором в курном туманце отборное русское многоэтажье. "Да и такой моя Россия..." - Церковь Русская, я готов миловать тебя и тешить, но где иногда для самого себя набраться слов утешительных и смягчить собственную душевну боль и тесноту? И ещё ведь на заре юности и младости моей, в конце восьмидесятых, в Церкви нашей становилось мне изрядно тесно и душноватенько и от несытоскотинного архирейства нашего, и от бабье-кумушкиного кутейного клиру с вечными пересудами да сплетнями, точно не в храме и алтаре оказался, а на завалинке промеж деревенских бабок с их вечной спорливостью и досужими дрязгами. И уж не помню, в каком тогда лихо сбацанном атеистном романце главный герой - молодой священник, с позором выгнаный кляузами с одного приходца, получив назначение на другой, едет в поезде, с постуком на стыках тихохонько Русь-тройкой пробирающимся по нашим просторам, видит в окошке бескрайнее "русское поле" а на нём, по самый круп, в густом многотравье носится угорело лошадинно стадо, и сам батюшко внезапу спрыгивает с подножки и пускается вскачь за юно резвящимися лошадушками... Так и мне, когда уж совсем было тошнёхонько и невмоготу, право, хотелось тоже "спрыгнуть с подножки" - бежать и бежать, не к атеистам, конечно, а к тем же, может, ляхам - давнишним братьям моим католикам... Однако удержался - так и не спрыгнул, но, Господи, как иногда воздуху-то и не хватает...» https://kalakazo.livejournal.com/110017.html
2007-07-14
«Воздуху мне... воздуху
И от нахолынувших самых разных
церковных воспоминаний,
иногда так невесело вдруг становится,
точно и не Церковь это наша -
вроде как должные для сердца
отрада и утешение -
а на сорок сороков тюремна камера,
с кисло спёртым запашком пота
и висящее топором
в курном туманце
отборное русское многоэтажье.
"Да и такой моя Россия..." - Церковь Русская,
я готов миловать тебя и тешить,
но где иногда для самого себя
набраться слов утешительных
и смягчить собственную душевну боль и тесноту?
И ещё ведь на заре юности и младости моей,
в конце восьмидесятых,
в Церкви нашей становилось мне
изрядно тесно и душноватенько
и от несытоскотинного архирейства нашего,
и от бабье-кумушкиного кутейного клиру
с вечными пересудами да сплетнями,
точно не в храме и алтаре оказался,
а на завалинке
промеж деревенских бабок
с их вечной спорливостью и досужими дрязгами.
И уж не помню, в каком тогда
лихо сбацанном атеистном романце
главный герой - молодой священник,
с позором выгнаный кляузами с одного приходца,
получив назначение на другой,
едет в поезде,
с постуком на стыках тихохонько
Русь-тройкой пробирающимся
по нашим просторам,
видит в окошке бескрайнее "русское поле"
а на нём,
по самый круп,
в густом многотравье
носится угорело
лошадинно стадо,
и сам батюшко внезапу спрыгивает с подножки
и пускается вскачь
за юно резвящимися лошадушками...
Так и мне, когда уж совсем было
тошнёхонько и невмоготу, право,
хотелось тоже "спрыгнуть с подножки" -
бежать и бежать,
не к атеистам, конечно,
а к тем же, может, ляхам -
давнишним братьям моим католикам...
Однако удержался - так и не спрыгнул,
но, Господи,
как иногда воздуху-то
и не хватает...»
https://kalakazo.livejournal.com/110017.html
Reply
Leave a comment