Патриарх Кирилл не отпускает антивоенно настроенных священников...
Православие и зомби:
«“Из РПЦ никого не выпускают”
Священник Иоанн Бурдин, который подписал в марте 2022-го года антивоенное письмо духовенства, а потом был запрещён в служении по доносу прихожан за антивоенные проповеди, приглашён на заседание церковного суда по вопросу о лишении его сана (как работает эта система мы уже писали).
Бурдин подробно описал в фейсбуке и телеграм-канале свою историю. И, что важный прецедент, - опубликовал материалы дела, которые ему прислал правящий архиерей - митрополит Костромской Ферапонт (во всех предыдущих случаях лишения сана не давали заранее прочесть обвинения).
Из истории священника Иоанна Бурдина можно получить ответы на два вопроса:
1⃣ Почему священники не уезжают/не уходят из РПЦ?
Священник не может, как айтишник или школьный учитель, переехав в другую страну, просто “пойти на работу” в местную церковь или даже участвовать в богослужениях, служить частные требы (молебны, крестины, отпевания). Чтобы его приняли и дали такую возможность, нужно, чтобы его официально отпустили из РПЦ, дав соответствующие документы - отпускную грамоту. Бурдина были готовы принять в Болгарской церкви и даже написали официальный запрос его правящему архиерею. Но такие решения (перевод каждого обычного клирика!) решают только в Москве аж на уровне Синода, потому что это межцерковные отношения, за которые отвечает Отдел внешних церковных связей. Туда и были направлены бумаги. В ответ, спустя несколько месяцев, были присланы материалы для суда о лишении сана.
Патриарх Кирилл не отпускает антивоенно настроенных священников. Для них давно закрыта “церковная граница”. Особо дерзкие нарушители перепрыгивают её и обращаются в суд высшей инстанции - к патриарху Варфоломею - с прошением об отмене неканонического решения патриарха Кирилла. Но для этого надо сначала пойти на обострение - довести ситуацию до лишения сана, а потом надеяться на положительный исход, оставаясь в России и переживая травлю со стороны “коллег” и прихожан, или уехав и оказавшись in the middle of nowhere без возможности строить новую жизнь. Как при запросе политического убежища, это занимает время и большой риск: если откажут, шансов остаться священником уже не остаётся.
Если на священника наложен запрет в служении, он не может никуда перейти, пока запрет не снят. Поэтому если ты даже ушёл за штат (не получаешь зарплату в РПЦ) и/или запрещён, ты не можешь уехать служить в другую страну. Можешь просто уехать, став мирянином. Отсюда ответ на второй вопрос.
2⃣ Почему даже те, кто уехал, или уже в запрете, продолжают молчать?
Уехавшие и антивоенные священники есть. Анонимную историю одного из них мы даже публиковали. Все остальные боятся говорить даже анонимно: надеются на то, что можно будет тихо всё-таки найти лазейку и перевестись в другую Церковь. Даже уже лишённый сана за слово “мир” священник Иоанн Коваль, уехав, боится говорить публично (даёт интервью и отзывает их). Протоиерей Андрей Кордочкин по окрику архиерея отменяет встречу в Берлине. У всех есть “заложники” - например, старшие священники или епископы, которые были к ним добры и пытались “прикрывать”, пока могли. Вот и Костромской архиерей показал Бурдину материалы дела, а ведь мог этого не делать. До идеи, что гласность и прозрачность - единственная защита от беспредела, а смысл терпеть все эти лишения только в открытом свидетельстве, пока мало кто доходит.
Материалы дела, опубликованные священником Иоанном Бурдиным - важный документ, по которому можно частично реконструировать логику принятия решений в РПЦ (об их законности речь не идёт), механизмы анализа публичных высказываний духовенства, идеологические обоснования поддержки войны и жёсткого обращения с несогласными. Отца Иоанна в толстовцы записали!"»
отсюда
«“Из РПЦ никого не выпускают”
Священник Иоанн Бурдин, который подписал в марте 2022-го года антивоенное письмо духовенства, а потом был запрещён в служении по доносу прихожан за антивоенные проповеди, приглашён на заседание церковного суда по вопросу о лишении его сана (как работает эта система мы уже писали).
Бурдин подробно описал в фейсбуке и телеграм-канале свою историю. И, что важный прецедент, - опубликовал материалы дела, которые ему прислал правящий архиерей - митрополит Костромской Ферапонт (во всех предыдущих случаях лишения сана не давали заранее прочесть обвинения).
Из истории священника Иоанна Бурдина можно получить ответы на два вопроса:
1⃣ Почему священники не уезжают/не уходят из РПЦ?
Священник не может, как айтишник или школьный учитель, переехав в другую страну, просто “пойти на работу” в местную церковь или даже участвовать в богослужениях, служить частные требы (молебны, крестины, отпевания). Чтобы его приняли и дали такую возможность, нужно, чтобы его официально отпустили из РПЦ, дав соответствующие документы - отпускную грамоту. Бурдина были готовы принять в Болгарской церкви и даже написали официальный запрос его правящему архиерею. Но такие решения (перевод каждого обычного клирика!) решают только в Москве аж на уровне Синода, потому что это межцерковные отношения, за которые отвечает Отдел внешних церковных связей. Туда и были направлены бумаги. В ответ, спустя несколько месяцев, были присланы материалы для суда о лишении сана.
Патриарх Кирилл не отпускает антивоенно настроенных священников. Для них давно закрыта “церковная граница”. Особо дерзкие нарушители перепрыгивают её и обращаются в суд высшей инстанции - к патриарху Варфоломею - с прошением об отмене неканонического решения патриарха Кирилла. Но для этого надо сначала пойти на обострение - довести ситуацию до лишения сана, а потом надеяться на положительный исход, оставаясь в России и переживая травлю со стороны “коллег” и прихожан, или уехав и оказавшись in the middle of nowhere без возможности строить новую жизнь. Как при запросе политического убежища, это занимает время и большой риск: если откажут, шансов остаться священником уже не остаётся.
Если на священника наложен запрет в служении, он не может никуда перейти, пока запрет не снят. Поэтому если ты даже ушёл за штат (не получаешь зарплату в РПЦ) и/или запрещён, ты не можешь уехать служить в другую страну. Можешь просто уехать, став мирянином. Отсюда ответ на второй вопрос.
2⃣ Почему даже те, кто уехал, или уже в запрете, продолжают молчать?
Уехавшие и антивоенные священники есть. Анонимную историю одного из них мы даже публиковали. Все остальные боятся говорить даже анонимно: надеются на то, что можно будет тихо всё-таки найти лазейку и перевестись в другую Церковь. Даже уже лишённый сана за слово “мир” священник Иоанн Коваль, уехав, боится говорить публично (даёт интервью и отзывает их). Протоиерей Андрей Кордочкин по окрику архиерея отменяет встречу в Берлине. У всех есть “заложники” - например, старшие священники или епископы, которые были к ним добры и пытались “прикрывать”, пока могли. Вот и Костромской архиерей показал Бурдину материалы дела, а ведь мог этого не делать. До идеи, что гласность и прозрачность - единственная защита от беспредела, а смысл терпеть все эти лишения только в открытом свидетельстве, пока мало кто доходит.
Материалы дела, опубликованные священником Иоанном Бурдиным - важный документ, по которому можно частично реконструировать логику принятия решений в РПЦ (об их законности речь не идёт), механизмы анализа публичных высказываний духовенства, идеологические обоснования поддержки войны и жёсткого обращения с несогласными. Отца Иоанна в толстовцы записали!"»
отсюда