Это - изнанка, это - обыденность и реальность...
Иеромонах Иустин, он же dm_jurevch_67:
"Суд Божий у Днепра. Подвалы, холод и грех. И молитва. Лк. 11, 31-36
Значительная часть войны для обычного человека - жизнь в подвале. Пожалуй, для многих из нас подвал стал символом войны. Это изнанка, это обыденность, реальность. Благодаря подвалу мы получали кратковременную надежду, почти уверенность, что пронесет, промажет, что выживем, увидим свет. А в подвале не побывал - все равно, что на войне не был.
Необходимость прятаться в подвале возникла у меня поздно, в один из приездов из Крыма в Новую Каховку. Тогда, в ноябре, впервые начались минометные обстрелы, и хозяин, под впечатлением от приближающихся разрывов устроил меня в гараж, каменный, прочный, с бетонным перекрытием, и промозглый, как дот на огневом рубеже. Приближалась зима, необходимо было запастить одеялами, куртками, светом, кипятком.
Хозяин показал настоящий подвал, бетонный, с освещением и вентиляцией. И гараж внушал уважение: строители использовали перепад высот, и дальняя сторона гаража врезалась в склон, а ближняя, со входом, имела перекрытие, выпирающее из земли. Но я выдержал в сооружении столь основательном и холодном едва час-полтора, надел бируши и ушел спать в обычный дом, надеясь Божую милость и на молитву.
Подвал - замечательное место, чтобы предаваться вопросам о жизни и смерти, вопрошать Бога: «а нас за что?», «а меня за что?», «а когда это закончится?». Но пока «это» не заканчивается, полезно испытать свою совесть, совесть еврейского грешника и фарисея, которых судить будут ниневитяны и царица Южная, смотря на наше око, худо оно или чисто, смотря на наше тело, темно оно или светло.
Подвал - сокровенное убежище от мирской суеты, от «успехов», от «честно нажитого непосильным трудом», от закаток, тюков, скруток, ящиков, мешков, заготовок, бутылей, запасов. Смотришь на запасы и мешки с закатками, и понимаешь: вот долбанет сейчас 155-миллиметровый снаряд прямо сюда, в дверь подвала, и тебя прошьет миллиметрами и сантиметрами стали, ударит волной, контузит, завалит, и вон та банка, она при особом стечении обстоятельств способна убить тебя помидором.
Делать нечего, читаешь Иисусову молитву, Отче наш, Символ веры, Богородице, Дево, Святый Боже, и много-много Господи, помилуй. И говоришь: прости, прости, прости, Господи, спаси и сохрани. Не остави, Господи, во мне «темной части», очисти во мне грехи мои, собранные мною тщательно от юности моей, впитанные, лелеянные, вскормленные, выношенные.
Ненависть ко греху, ко злу - вот что должен воспитывать подвал. Любовь к Спасителю Иисусу Христу, почитание Его заповедей - вот что должно отобразиться в нашем сердце со всей силой, со всем устремлением нашим.
У иных беженцев чуть не половина воспоминаний - о сидении, ночевках, жизни в подвалах. В селе N. народ был под впечатлением от покидания дома и подвала: один вышел на крыльцо посмотреть, что делается, разрыв свистящей мины в огороде, а он как раз скрипнул дверью, - выбросило на огород без ноги. Другой пошел на огород ловить украинскую мобильную связь - гладкоствольным прилетело, осколок в голову. И вопросы отпадают: «да сколько можно сидеть?».
И запоздалое: «что же я не двинулся на днях, в том месяце, еще раньше, да, пусть остается подвал, Господь поможет на новом месте». Слишком часто - запоздалое. Но покаяние, молитва и любовь - они с нами во все время, в любом месте, в подвале и на поле, лишь бы душа наша, лишь бы око наше вмещали благодать Духа Святого.
И паки о подвале. Ночь особенно темна перед рассветом, молитва особенно сильна перед расстрелом. Бывало и такое, особенное подвальное. Понимаешь, быть может, последние минуты, последние мгновения, так хоть помолиться от всей души, спеть любимый тропарь и прошептать обычное, радостное «Господи, помилуй!»"
отсюда
"Суд Божий у Днепра. Подвалы, холод и грех. И молитва. Лк. 11, 31-36
Значительная часть войны для обычного человека - жизнь в подвале. Пожалуй, для многих из нас подвал стал символом войны. Это изнанка, это обыденность, реальность. Благодаря подвалу мы получали кратковременную надежду, почти уверенность, что пронесет, промажет, что выживем, увидим свет. А в подвале не побывал - все равно, что на войне не был.
Необходимость прятаться в подвале возникла у меня поздно, в один из приездов из Крыма в Новую Каховку. Тогда, в ноябре, впервые начались минометные обстрелы, и хозяин, под впечатлением от приближающихся разрывов устроил меня в гараж, каменный, прочный, с бетонным перекрытием, и промозглый, как дот на огневом рубеже. Приближалась зима, необходимо было запастить одеялами, куртками, светом, кипятком.
Хозяин показал настоящий подвал, бетонный, с освещением и вентиляцией. И гараж внушал уважение: строители использовали перепад высот, и дальняя сторона гаража врезалась в склон, а ближняя, со входом, имела перекрытие, выпирающее из земли. Но я выдержал в сооружении столь основательном и холодном едва час-полтора, надел бируши и ушел спать в обычный дом, надеясь Божую милость и на молитву.
Подвал - замечательное место, чтобы предаваться вопросам о жизни и смерти, вопрошать Бога: «а нас за что?», «а меня за что?», «а когда это закончится?». Но пока «это» не заканчивается, полезно испытать свою совесть, совесть еврейского грешника и фарисея, которых судить будут ниневитяны и царица Южная, смотря на наше око, худо оно или чисто, смотря на наше тело, темно оно или светло.
Подвал - сокровенное убежище от мирской суеты, от «успехов», от «честно нажитого непосильным трудом», от закаток, тюков, скруток, ящиков, мешков, заготовок, бутылей, запасов. Смотришь на запасы и мешки с закатками, и понимаешь: вот долбанет сейчас 155-миллиметровый снаряд прямо сюда, в дверь подвала, и тебя прошьет миллиметрами и сантиметрами стали, ударит волной, контузит, завалит, и вон та банка, она при особом стечении обстоятельств способна убить тебя помидором.
Делать нечего, читаешь Иисусову молитву, Отче наш, Символ веры, Богородице, Дево, Святый Боже, и много-много Господи, помилуй. И говоришь: прости, прости, прости, Господи, спаси и сохрани. Не остави, Господи, во мне «темной части», очисти во мне грехи мои, собранные мною тщательно от юности моей, впитанные, лелеянные, вскормленные, выношенные.
Ненависть ко греху, ко злу - вот что должен воспитывать подвал. Любовь к Спасителю Иисусу Христу, почитание Его заповедей - вот что должно отобразиться в нашем сердце со всей силой, со всем устремлением нашим.
У иных беженцев чуть не половина воспоминаний - о сидении, ночевках, жизни в подвалах. В селе N. народ был под впечатлением от покидания дома и подвала: один вышел на крыльцо посмотреть, что делается, разрыв свистящей мины в огороде, а он как раз скрипнул дверью, - выбросило на огород без ноги. Другой пошел на огород ловить украинскую мобильную связь - гладкоствольным прилетело, осколок в голову. И вопросы отпадают: «да сколько можно сидеть?».
И запоздалое: «что же я не двинулся на днях, в том месяце, еще раньше, да, пусть остается подвал, Господь поможет на новом месте». Слишком часто - запоздалое. Но покаяние, молитва и любовь - они с нами во все время, в любом месте, в подвале и на поле, лишь бы душа наша, лишь бы око наше вмещали благодать Духа Святого.
И паки о подвале. Ночь особенно темна перед рассветом, молитва особенно сильна перед расстрелом. Бывало и такое, особенное подвальное. Понимаешь, быть может, последние минуты, последние мгновения, так хоть помолиться от всей души, спеть любимый тропарь и прошептать обычное, радостное «Господи, помилуй!»"
отсюда