В великой схиме Алексий...
Спустя девять лет
на предсмертном фото
с токмо что совершимся,
десницею старца Амвросия Юрасова,
пострижением в великую схиму,
и преобразившегося из Петра в Алексия,
честного игумена и не узнать:
точно перегоревшая головёха,
какой и дотлевать в мире сём остались
считанныя недели
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post8662714/
Может быть пребывал бы он и нынче
коноводя на Пужаловой горке,
и щиро угощая дедулькина kalakazo
дармовым французистым коньячком
под дармовую же
красную икорку,
однако вопреки советам поскакулькиным:
"Бегать дружбы с ебискупом, как огня палящего!",
вздумалось игумену Петру втереться без мыла,
в дети духовныя деспоте Евлогушке:
"Там где когда - то ступала нога самого преподобного Сергия,
где нашли десяток черепов, простреленных в затылок,
отец Пётр отстроил
бревенчату церквушку,
бревенчатый домик,
бревенчату баньку.
Именно в баньке кряхтел на полке от удовольствия
сам владыко Евлогий,
охаживаемый дубовыми вениками
самоличной игуменской рукой.
Потом в домике
разморев до багрового обличья,
как и подобает в житии иноческом,
пили коньяки французки,
водки настоянныя,
анисовыя и тминныя,
со скатерти самобранки,
заедая ухою стерляжьей,
пряженными пирогами с вязигой,
сигами паровыми,
белорыбицей,
щучиной живопросольной, тушенной, под чесноком,
пирогами косыми с горошком,
вязигой под майонезом, в уксусе,
белужиной ветряной в рассоле,
сельдями свежезастуженными,
спинкой лососьей,
пирогами долгими печерскими с соком маковым,
шучьими головами в шафране,
карасями со пшеном...
Потом пели пулуношницу в деревянном храмике.
Владыко радовался уединенью затворному:
рядом - ни попов запойных,
ни инокинь бесноватых,
ни попадей оглашенных,
только он сам да его духовный сын расторопный.
Едва помыслишь что про себя,
а вот тебе и исполнено всё.
Даже неловко как - то,
точно в долгу находишься.
Кручинил свой седую головушку
Высокопреосвященный Евлогий,
и порешил:
"Возблагодарю своё чадо духовное,
возвысю над всеми!".
И возвысил, переводом из Гороховца,
поднимать знамениту Зосимову пустынь.
Когда отец Петр получил "указ",
я как раз и оказался в его кабинете,
батюшка был одновременно и красным и бледным.
"Дак этож повышенье, - успокаивал я его, -
почти рядом с Москвой,
рукой подать до Сергиевой лавры!"
В ответ он лихорадочно и громко хохотал,
как будто я ему из бульварных газет,
анекдоты пересказываю,
и всё подливал:
"Пей до дна!".
Потом я прослышал,
что оказавшись в Зосимовой,
среди воинских казарм,
беспросветных болотин и топей,
он внезапно затосковал
и "запил по чорному",
вскоре открылся у него и таинственный "рак желудка"...
http://kalakazo.livejournal.com/14399.html
на предсмертном фото
с токмо что совершимся,
десницею старца Амвросия Юрасова,
пострижением в великую схиму,
и преобразившегося из Петра в Алексия,
честного игумена и не узнать:
точно перегоревшая головёха,
какой и дотлевать в мире сём остались
считанныя недели
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post8662714/
Может быть пребывал бы он и нынче
коноводя на Пужаловой горке,
и щиро угощая дедулькина kalakazo
дармовым французистым коньячком
под дармовую же
красную икорку,
однако вопреки советам поскакулькиным:
"Бегать дружбы с ебискупом, как огня палящего!",
вздумалось игумену Петру втереться без мыла,
в дети духовныя деспоте Евлогушке:
"Там где когда - то ступала нога самого преподобного Сергия,
где нашли десяток черепов, простреленных в затылок,
отец Пётр отстроил
бревенчату церквушку,
бревенчатый домик,
бревенчату баньку.
Именно в баньке кряхтел на полке от удовольствия
сам владыко Евлогий,
охаживаемый дубовыми вениками
самоличной игуменской рукой.
Потом в домике
разморев до багрового обличья,
как и подобает в житии иноческом,
пили коньяки французки,
водки настоянныя,
анисовыя и тминныя,
со скатерти самобранки,
заедая ухою стерляжьей,
пряженными пирогами с вязигой,
сигами паровыми,
белорыбицей,
щучиной живопросольной, тушенной, под чесноком,
пирогами косыми с горошком,
вязигой под майонезом, в уксусе,
белужиной ветряной в рассоле,
сельдями свежезастуженными,
спинкой лососьей,
пирогами долгими печерскими с соком маковым,
шучьими головами в шафране,
карасями со пшеном...
Потом пели пулуношницу в деревянном храмике.
Владыко радовался уединенью затворному:
рядом - ни попов запойных,
ни инокинь бесноватых,
ни попадей оглашенных,
только он сам да его духовный сын расторопный.
Едва помыслишь что про себя,
а вот тебе и исполнено всё.
Даже неловко как - то,
точно в долгу находишься.
Кручинил свой седую головушку
Высокопреосвященный Евлогий,
и порешил:
"Возблагодарю своё чадо духовное,
возвысю над всеми!".
И возвысил, переводом из Гороховца,
поднимать знамениту Зосимову пустынь.
Когда отец Петр получил "указ",
я как раз и оказался в его кабинете,
батюшка был одновременно и красным и бледным.
"Дак этож повышенье, - успокаивал я его, -
почти рядом с Москвой,
рукой подать до Сергиевой лавры!"
В ответ он лихорадочно и громко хохотал,
как будто я ему из бульварных газет,
анекдоты пересказываю,
и всё подливал:
"Пей до дна!".
Потом я прослышал,
что оказавшись в Зосимовой,
среди воинских казарм,
беспросветных болотин и топей,
он внезапно затосковал
и "запил по чорному",
вскоре открылся у него и таинственный "рак желудка"...
http://kalakazo.livejournal.com/14399.html