А если нет, то лучше не обманывать себя и перестать играть в патриотизм, это просто пошло...
Аркадий Малер:
"Вряд ли мне стоит отдельно сообщать о своем отношении к Херсонскому гамбиту: большей невнятности и двусмысленности в политической истории постсоветской России еще не было. Упражняться в возмущении - слишком легко и слишком предсказуемо. Объяснять с точки зрения некоей особой тактики - слишком сложно и слишком нечестно. Президент не делился со мной своим хитропланом, а изображать из себя эксперта в военных делах я не собираюсь. Остается только повторять строки известной песни: "Запомните загадочный тактический приём: Когда мы отступаем это мы вперед идем! Вместе с холодами и лесами, впереди Сусанин", да.
Конечно, до омерзения раздражает прикормленный агитпроп, выдавливающий из себя какие угодно оправдания и обоснования, лишь бы никто не возмущался. Есть ситуации, когда не возмущаться физически невозможно, если мы (по крайней мере, читающие эти строки) все-таки сообщество рефлексирующих граждан, а не аморфный “глубинный народ”, чаемый комнатными политтехнологами.
Если в пределы России возвращается русская земля - мы радуемся, а если отторгается - возмущаемся. Когда граждане России перестанут возмущаться потерей русских земель, о самой России можно будет забыть. Дважды два равно четыре.
Но вместе с этим еще больше раздражают те, кто после этого самоочевидного провала впадают в совершенно апокалипсический раж и множат пораженческие настроения, как нечто само собой разумеющееся. Меня уже несколько раз с разных сторон спрашивали - как же мы теперь будем жить после столь скорого краха России, а кто-то даже предлагал заранее составить философское осмысление нашего поражения, как будто танки НАТО уже разъезжают по Красной площади и оккупационные власти уже составляют списки для люстраций и дискриминаций. На что мне только приходится отвечать - какое счастье, что не от вас зависит судьба России, что не вы управляете нашей страной, а то всё сдали бы здесь и сейчас при первом же сопротивлении.
Я стал убежденным русским великодержавным патриотом в конце 1996 года, когда, будучи уже православным христианином, пришел к идее России как Катехона и Третьего Рима, то есть великой страны, призванной блюсти и распространять православную веру. И хотя мое понимание Русской Идеи с тех пор существенно менялось, именно этот императив Третьего Рима всегда был неизменной осью русской политической идеологии, как я ее понимал. И я очень отчетливо помню, как в то время - то есть четверть века назад - сама идея России как хоть сколько-нибудь сильного и влиятельного государства вызывала у очень многих людей в лучшем случае недоумевающую улыбку. Это было время, когда само слово “патриот” приравнивалось к слову “фашист”, когда федеральные телеканалы откровенно поддерживали любой сепаратизм, когда главным радио было «Эхо Москвы», когда сама власть в Кремле казалась несуществующей, страной управляло несколько олигархических кланов, а “лицами русского патриотизма” был Макашов, Баркашов, Анпилов и автор автобиографической книги «Это я - Эдичка». И я не очень понимаю, почему сегодня, когда Россия вернула себе Крым и ведет наступательную военную операцию за пределами своих границ, когда «Эхо Москвы» закрыто, олигархов не существует, либералы-русофобы в нокауте, а великодержавный патриотизм стал общим фоном всей властной риторики, я должен испытывать более тревожные эмоции по поводу судьбы нашей страны, чем испытывал в далеком 1996 году, когда сама идея дальнейшего существования России представлялась более чем туманной.
Легко быть за Великую Россию, когда Россия восходит от победы к победе, но представьте себе, что Россия действительно тотально проиграла и по Москве уже браво маршируют хоть натовцы, хоть укронаци, хоть исламисты, да какой угодно враг? Останетесь ли вы тогда таким же радетелем Великой Руси, какими в аналогичной ситуации были лучшие из русских людей и в 1612, и в 1812, и в 1918, и в 1941 годах? Если да, тогда стоит прийти в себя, молиться Богу и продолжать работать. А если нет, то лучше не обманывать себя и перестать играть в патриотизм, это просто пошло."
отсюда
"Вряд ли мне стоит отдельно сообщать о своем отношении к Херсонскому гамбиту: большей невнятности и двусмысленности в политической истории постсоветской России еще не было. Упражняться в возмущении - слишком легко и слишком предсказуемо. Объяснять с точки зрения некоей особой тактики - слишком сложно и слишком нечестно. Президент не делился со мной своим хитропланом, а изображать из себя эксперта в военных делах я не собираюсь. Остается только повторять строки известной песни: "Запомните загадочный тактический приём: Когда мы отступаем это мы вперед идем! Вместе с холодами и лесами, впереди Сусанин", да.
Конечно, до омерзения раздражает прикормленный агитпроп, выдавливающий из себя какие угодно оправдания и обоснования, лишь бы никто не возмущался. Есть ситуации, когда не возмущаться физически невозможно, если мы (по крайней мере, читающие эти строки) все-таки сообщество рефлексирующих граждан, а не аморфный “глубинный народ”, чаемый комнатными политтехнологами.
Если в пределы России возвращается русская земля - мы радуемся, а если отторгается - возмущаемся. Когда граждане России перестанут возмущаться потерей русских земель, о самой России можно будет забыть. Дважды два равно четыре.
Но вместе с этим еще больше раздражают те, кто после этого самоочевидного провала впадают в совершенно апокалипсический раж и множат пораженческие настроения, как нечто само собой разумеющееся. Меня уже несколько раз с разных сторон спрашивали - как же мы теперь будем жить после столь скорого краха России, а кто-то даже предлагал заранее составить философское осмысление нашего поражения, как будто танки НАТО уже разъезжают по Красной площади и оккупационные власти уже составляют списки для люстраций и дискриминаций. На что мне только приходится отвечать - какое счастье, что не от вас зависит судьба России, что не вы управляете нашей страной, а то всё сдали бы здесь и сейчас при первом же сопротивлении.
Я стал убежденным русским великодержавным патриотом в конце 1996 года, когда, будучи уже православным христианином, пришел к идее России как Катехона и Третьего Рима, то есть великой страны, призванной блюсти и распространять православную веру. И хотя мое понимание Русской Идеи с тех пор существенно менялось, именно этот императив Третьего Рима всегда был неизменной осью русской политической идеологии, как я ее понимал. И я очень отчетливо помню, как в то время - то есть четверть века назад - сама идея России как хоть сколько-нибудь сильного и влиятельного государства вызывала у очень многих людей в лучшем случае недоумевающую улыбку. Это было время, когда само слово “патриот” приравнивалось к слову “фашист”, когда федеральные телеканалы откровенно поддерживали любой сепаратизм, когда главным радио было «Эхо Москвы», когда сама власть в Кремле казалась несуществующей, страной управляло несколько олигархических кланов, а “лицами русского патриотизма” был Макашов, Баркашов, Анпилов и автор автобиографической книги «Это я - Эдичка». И я не очень понимаю, почему сегодня, когда Россия вернула себе Крым и ведет наступательную военную операцию за пределами своих границ, когда «Эхо Москвы» закрыто, олигархов не существует, либералы-русофобы в нокауте, а великодержавный патриотизм стал общим фоном всей властной риторики, я должен испытывать более тревожные эмоции по поводу судьбы нашей страны, чем испытывал в далеком 1996 году, когда сама идея дальнейшего существования России представлялась более чем туманной.
Легко быть за Великую Россию, когда Россия восходит от победы к победе, но представьте себе, что Россия действительно тотально проиграла и по Москве уже браво маршируют хоть натовцы, хоть укронаци, хоть исламисты, да какой угодно враг? Останетесь ли вы тогда таким же радетелем Великой Руси, какими в аналогичной ситуации были лучшие из русских людей и в 1612, и в 1812, и в 1918, и в 1941 годах? Если да, тогда стоит прийти в себя, молиться Богу и продолжать работать. А если нет, то лучше не обманывать себя и перестать играть в патриотизм, это просто пошло."
отсюда