Реликтовые пастыри...
Принесли мне тут иподиаконы
твою цидулю, выловленую из необъятной
твоей же инетобсираловки
матери нашей Церкви:
По сприключившемуся с нами ранжиру
можно частенько встретить в отечестве нашем
епископа-чинушу,
с суховатой металикой в голосе
и призмой вороха входящих и исходящих бумаг,
через каковые он и обозревает живую жизнь,
и по творимому количеству коих
и меряет благополучие
епархиальной жизни,
а талант истового поповства
всегда находит в одном только умении -
по форме, каллиграфно и правильно
составлять прошения.
Попадается и старый тип епископа-барина,
какой епархию считает
даденной ему на откуп вотчиной,
какая беспременно должна холопски
пред ним прогибаться,
таскаться за чубы,
сама себя пороть на конюшне,
вилять хвостиком
в знак вечной благодарности владыке
за то, что он только у них есть,
постоянно доиться и отстёгиваться:
попы усиленно стригут свою паству и
на прокорме содержут
стригущего их ебискупа,
а ебискупов стрижёт уже сам Святейший...
Водится у нас и тип епископа-фельдфебеля,
с командным зыком,
погонами под рясою,
выстраиванием во фрунт
и убеждением, что загнанных на учениях пополошадей
тут же, за ненадобностью,
и сдают на живодёрню.
Появился и ширящий свои ряды
тип епископа-барыги,
у какого непременно свой есть бизнес
и какой даже попадей готов сдать в дом терпимости,
чтобы и от них была бы хоть какая-то польза.
Церковну вотчинну свою
они представляют
большущим пылесосом: черным налом
утаённыя от налоговиков
денежки всасываются
и уже очищенныя, чрез
на бумаге проводимое
восстановление церковных руин,
уложенныя в стопочки и
перевязанныя подобающе,
в кейсах да дипломатах
наличными
среди хозяев жизни и расходятся.
Появился нежданно и тип епископа-гопника,
втихаря подымливающего травкой,
какой временами и сам косеет
от игрищ в новостатусно ампломбство
и обалдевающе всё никак не может к нему привыкнуть.
Со сленгом и ненармотивом,
на смеси каких он не ругается,
а просто разговаривает с челядью,
ежели надобно - кулачным правом и распальцовкой,
отправленный братвой во епископы
из-за брутальной неспособности
к стоящей работе
и патологичной склонности
к мистицизму и суицидальной малахольности.
Есть ещё и вид смеси из энтих типажей,
наподобе царской водки или пороху,
какой при тридцатидвухзубой улыбище и
елейной скоговори: "Спаси, Господи" да "Спаси тя, Христос", -
с первого встречного-поперечного,
непременно ещё с живого,
три шкуры сдерёт.
http://kalakazo.livejournal.com/139047.html
Вот оно-то как?
Сначала я не мог понять,
по чьей указке ты пишишь,
по чьему киллер-заказу
кидаешься в честных владык какашками.
Теперь понимаю, что ветерок-то
нынче дует из Чистого.
Небося отрабатываешь их,
даденныя за мою душу,
тридесять сребрянников?
Да, я никогда и не скрывал,
что моим другом и покровителем
был покойный Святейший Алексий:
он меня на скабарскую кафедру и ставил,
он и давал окончательную санкцию
по телефону на запрет Зинона
и на отстранение от настоятельства
твоего разлюбезного Павла Адельгейма.
А теперь новым хозяевам Чистого
помогаешь на моих честных костях
с меня почать архиреову зачистку?
Иуда ты,
выблядок же ты,
после всего этого, церковный...
твою цидулю, выловленую из необъятной
твоей же инетобсираловки
матери нашей Церкви:
По сприключившемуся с нами ранжиру
можно частенько встретить в отечестве нашем
епископа-чинушу,
с суховатой металикой в голосе
и призмой вороха входящих и исходящих бумаг,
через каковые он и обозревает живую жизнь,
и по творимому количеству коих
и меряет благополучие
епархиальной жизни,
а талант истового поповства
всегда находит в одном только умении -
по форме, каллиграфно и правильно
составлять прошения.
Попадается и старый тип епископа-барина,
какой епархию считает
даденной ему на откуп вотчиной,
какая беспременно должна холопски
пред ним прогибаться,
таскаться за чубы,
сама себя пороть на конюшне,
вилять хвостиком
в знак вечной благодарности владыке
за то, что он только у них есть,
постоянно доиться и отстёгиваться:
попы усиленно стригут свою паству и
на прокорме содержут
стригущего их ебискупа,
а ебискупов стрижёт уже сам Святейший...
Водится у нас и тип епископа-фельдфебеля,
с командным зыком,
погонами под рясою,
выстраиванием во фрунт
и убеждением, что загнанных на учениях пополошадей
тут же, за ненадобностью,
и сдают на живодёрню.
Появился и ширящий свои ряды
тип епископа-барыги,
у какого непременно свой есть бизнес
и какой даже попадей готов сдать в дом терпимости,
чтобы и от них была бы хоть какая-то польза.
Церковну вотчинну свою
они представляют
большущим пылесосом: черным налом
утаённыя от налоговиков
денежки всасываются
и уже очищенныя, чрез
на бумаге проводимое
восстановление церковных руин,
уложенныя в стопочки и
перевязанныя подобающе,
в кейсах да дипломатах
наличными
среди хозяев жизни и расходятся.
Появился нежданно и тип епископа-гопника,
втихаря подымливающего травкой,
какой временами и сам косеет
от игрищ в новостатусно ампломбство
и обалдевающе всё никак не может к нему привыкнуть.
Со сленгом и ненармотивом,
на смеси каких он не ругается,
а просто разговаривает с челядью,
ежели надобно - кулачным правом и распальцовкой,
отправленный братвой во епископы
из-за брутальной неспособности
к стоящей работе
и патологичной склонности
к мистицизму и суицидальной малахольности.
Есть ещё и вид смеси из энтих типажей,
наподобе царской водки или пороху,
какой при тридцатидвухзубой улыбище и
елейной скоговори: "Спаси, Господи" да "Спаси тя, Христос", -
с первого встречного-поперечного,
непременно ещё с живого,
три шкуры сдерёт.
http://kalakazo.livejournal.com/139047.html
Вот оно-то как?
Сначала я не мог понять,
по чьей указке ты пишишь,
по чьему киллер-заказу
кидаешься в честных владык какашками.
Теперь понимаю, что ветерок-то
нынче дует из Чистого.
Небося отрабатываешь их,
даденныя за мою душу,
тридесять сребрянников?
Да, я никогда и не скрывал,
что моим другом и покровителем
был покойный Святейший Алексий:
он меня на скабарскую кафедру и ставил,
он и давал окончательную санкцию
по телефону на запрет Зинона
и на отстранение от настоятельства
твоего разлюбезного Павла Адельгейма.
А теперь новым хозяевам Чистого
помогаешь на моих честных костях
с меня почать архиреову зачистку?
Иуда ты,
выблядок же ты,
после всего этого, церковный...