Ода церковному огороду...
Отец Д. - типичная нынче поросль
на постперестроечных грядках
нашего церковенного огороду.
Со стороны посмотришь,
как он по-индюшачьи важенно надувается
рядышком с каким-нибудь депутатом,
подумаешь - барчук;
как он куртизанится
и распускает павлинный хвост
с третьего сорту погранцовым начальством - боярин;
но, рядом с деспотой, он - всегда половой
из интуристовского трактира "аля-рюсс",
а ещё поближе - да это же лакей?!
Со старого поколения,
в точном смысле этого слова,
"советского" духовенства,
честно тянувшего в натугу
на протяжении 60-70-х
изо всех сил соборную лямку,
никогда и проповедей-то не глаголавших
героев-многостаночников поповского труда,
способных за получасие
окрестить полсотни
рвущих глотку младенцев
и за пятнадцать минут
исповедать триста велико-четвертковых бабулек,
и спрос-то ведь невелик:
оно и сходит потихохоньку на нет.
Да и росло и зрело оно в церковенном гетто,
до ужасу пужанное гебнёй,
затюканное произволом уполномоченных
и доселе ютящееся по утлым церковным избёнкам
на городской окраине
с неподдельным и всё возрастающим страхом,
что при нынешних церковных порядках,
как бы ещё при их согбенной уже
и болезной старости
и вовсе не выперли бы на улицу.
Они - анахроничный атавизм,
ушибленной воинственным афеизмом
богоборной эпохи.
Их-то и должны были,
по повелению Хруща,
при наступлении скорой уже
эры коммунизма
показать по телевизии,
как окончательно уже вымерший реликт.
Однако, в своих пужанных очах
они сохранили и сберегли отсвет
тех десятилетий,
когда епископ,
сам порой отутюженный и прошедший сквозь узы,
пред пастью богоборного зверя
был заодно со своей
совсем немногочисленной
церковной поповкой,
и наседкою оберегал
своих клировых цыплят
от лисьих выползок
в храмовый курятник.
Отец Павел Адельгейм с горечью и ностальгией
вспоминает в своей апологии архимандрита Зинона
о тех временах,
когда свет евангельского братства,
хотя бы поневоле,
но всё еще соединял своего архипастыря
с пасущими овец попами.
А я ведь тоже помню таких епископов
и не без ностальгии
вспоминаю пред Богом
их честныя имена,
а ведь были ещё епископы-молитвенники,
епископы - и этому поверить уже никак невозможно -
самые что ни на есть
настоящие бессребренники и монахи.
О времена, о нравы!
на постперестроечных грядках
нашего церковенного огороду.
Со стороны посмотришь,
как он по-индюшачьи важенно надувается
рядышком с каким-нибудь депутатом,
подумаешь - барчук;
как он куртизанится
и распускает павлинный хвост
с третьего сорту погранцовым начальством - боярин;
но, рядом с деспотой, он - всегда половой
из интуристовского трактира "аля-рюсс",
а ещё поближе - да это же лакей?!
Со старого поколения,
в точном смысле этого слова,
"советского" духовенства,
честно тянувшего в натугу
на протяжении 60-70-х
изо всех сил соборную лямку,
никогда и проповедей-то не глаголавших
героев-многостаночников поповского труда,
способных за получасие
окрестить полсотни
рвущих глотку младенцев
и за пятнадцать минут
исповедать триста велико-четвертковых бабулек,
и спрос-то ведь невелик:
оно и сходит потихохоньку на нет.
Да и росло и зрело оно в церковенном гетто,
до ужасу пужанное гебнёй,
затюканное произволом уполномоченных
и доселе ютящееся по утлым церковным избёнкам
на городской окраине
с неподдельным и всё возрастающим страхом,
что при нынешних церковных порядках,
как бы ещё при их согбенной уже
и болезной старости
и вовсе не выперли бы на улицу.
Они - анахроничный атавизм,
ушибленной воинственным афеизмом
богоборной эпохи.
Их-то и должны были,
по повелению Хруща,
при наступлении скорой уже
эры коммунизма
показать по телевизии,
как окончательно уже вымерший реликт.
Однако, в своих пужанных очах
они сохранили и сберегли отсвет
тех десятилетий,
когда епископ,
сам порой отутюженный и прошедший сквозь узы,
пред пастью богоборного зверя
был заодно со своей
совсем немногочисленной
церковной поповкой,
и наседкою оберегал
своих клировых цыплят
от лисьих выползок
в храмовый курятник.
Отец Павел Адельгейм с горечью и ностальгией
вспоминает в своей апологии архимандрита Зинона
о тех временах,
когда свет евангельского братства,
хотя бы поневоле,
но всё еще соединял своего архипастыря
с пасущими овец попами.
А я ведь тоже помню таких епископов
и не без ностальгии
вспоминаю пред Богом
их честныя имена,
а ведь были ещё епископы-молитвенники,
епископы - и этому поверить уже никак невозможно -
самые что ни на есть
настоящие бессребренники и монахи.
О времена, о нравы!