МИТРОПОЛИТ ФАУСТ-ШЕВКУНОВ И ЕГО ГОМУНКУЛ ДУХОВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ...
Из утренней почты:
в продолжение темы "Его Святейшество Тихон II Великий..."
Екатерина Погромская: "МИТРОПОЛИТ ФАУСТ-ШЕВКУНОВ И ЕГО ГОМУНКУЛ ДУХОВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
[Письмо печально расставшихся с СДА для будущего абитуриента Сретенской духовной семинарии, вдохновленному книгой «Попасть в Сретенку»]
Написав небольшой цикл статей про персону митрополита Тихона (Шевкунова), его сомнительные привычки, упадническую кадровую политику и насаждаемую традицию тотального идиотизма, хотелось бы дополнить этот клерикальный пазл небольшим подтверждением нежизнеспособности любого проекта владыки, в далеко идущей перспективе. Вниманию молодых людей, которые заканчивают школу и желают связать свою жизнь со служением Церкви, представляется небольшое описание нынешнего внутреннего состояния СДА, которое немного отличается от того, что заявляет официальная сретенская пропаганда. Материалы о внутреннем состоянии предоставлены студентами нынешнего второго и третьего курса, выпускниками прошлых ректорских эпох (некоторые из них находятся в священном сане), а также теми, кто завершил курс бакалавриата, но в итоге не смог ни продолжить обучение на следующих образовательных программах, ни реализовать себя на базе служения Церкви.
Если вы только закончили школу, ваш любимый священник на приходе советует поступать в семинарию, выдав вам для чтения исполненную благочестия книжечку «Попасть в Сретенку» (фрагменты которой СДА гордо выкладывает на всеобщее обозрение в соц. сетях), но что-то в душе подсказывает вам о сомнительности этого предприятия, значит это рассуждение для вас.
Что такое Сретенская духовная семинария? Восторженные тихонианцы возгласят вам в один голос «Сретенка - это место где все живут в духовном единстве. Обитель, в которой каждый является частью большой и дружной семьи!». Однако так ли это?
Пока сам Шевкунов обитал в этом месте, его характер выправлял многие сложности полутюремного бытия семинаристов. Были свои местные элиты, которым доставались сливки от церковной жизни, но где их нет? Когда же Тихона перевели в Псков, ущербность созданной им системы стала очевидна. Там, где была дружеская и семейная атмосфера, всё стало делиться на кланы и партии, создавая свою альтернативу для выживания в трудных условиях, лишенных тихоновской доброты
При детальном взгляде со стороны, можно вполне явно провести параллели между тюремным кастовым расслоением и современным состоянием семинаристов. Тут есть свои блатные, приблатненные, мужики, козлы и представители местного социального дна. Если раньше сретенская духовная школа была про то, как более-менее единое семейство преодолевает трудности совместно, то теперь всё как в одном из посланий апостола Павла (1 Кор. 1 гл., 12 ст.): одни называют себя тихоновы, другие афанасьевы, третьи силуановы, четвёртые леоновы, пятые лудищевы, забывая, что вообще-то все они Христовы...
И если вы думаете, что это исключительно субъективное мнение со стороны, то могу смело вас заверить, что бóльшая часть обучающихся ныне прекрасно понимает и признает это. Если у вас есть общие знакомые с обитателями сретенско-лубянского монастыря и семинарии, то во время застольных бесед с глазу на глаз перед вашим взором может приоткрыться дверца в тёмные закоулки патриаршей ставропигии. И там, порой, бытует такая тьма, которую точно нельзя разглядеть через ортодоксально-елейные Инстаграм аккаунты самой обители и её мироточивых прихожанок.
Из общей суммы сказанного за частной беседой можно сделать вывод о том, что трудовая нагрузка, которая во многих семинариях носит не только практический, но и воспитательный характер, в сретенских владениях призвана исключительно к отстаиванию материалистического интереса. Семинаристы убирают территорию ради поддержания хорошего вида для туристов, работают в пекарне ради выпечки булок и просфор на экспорт, переносят грузы новой мебели ручной работы для трапезной монахов-подвижников, моют кухонный инвентарь и саму кухню, полируют поверхности во всех рабочих помещениях собора, чистят общественные санузлы, пономарят в монастырских храмах, освобождая их от расходов на кормление алтарников, и это только самый базовый перечень деятельности, который сопровождает их на буднях (по праздничным и выходным дням количество работы увеличивается исходя из монастырских нужд). При всём этом, работа носит сугубо хаотичный характер, благодаря которому учащийся никогда не может быть уверен в том, что за сутки до сдачи тяжёлого экзамена его не отправят драить унитазы или убирать листву в течение двух-трёх часов.
Но хаотичность возникающей работы, как говорят сами студенты, это далеко не основная проблема семинарии (хотя и значимая). Главная трудность кроется в том, что послушания, которые, по основной мысли различных патериков, должны воспитывать и сплачивать жителей изолированной от мира обители, наоборот становятся камнем преткновения в студенческой среде. Блатная и приблатненная элита находится в стороне от любого намёка на физический труд, лишь иногда назначаясь в качестве бригадиров рабочих групп, в то время как основная тяжесть послушаний ложится на плечи среднего класса семинарии и обитателей социального дна.
Причём, если в течение первых месяцев тебя не записали в блатную или приблатненную касту, то как и в тюрьме, ты навеки определяешься на дно социума семинарии. Последующие годы ты будешь работать также, как и в самый первый день своего поступления (опрашиваемые рассказывали истории про то, как особо невезучие студенты выпускного курса назначались еженедельно чистить унитазы). И в таком ключе, год за годом, проходит жизнь человека, который пришёл в «крепкую сретенскую семью» получить образование, облагородить себя, перенять бесценный опыт монастырской и церковной жизни, получая в итоге враждебность со стороны администрации, негативное отношение со стороны местных элит, недоверие со стороны своих собратьев с социального дна, которые за короткий срок перестают верить хоть кому-то (вспоминается старая тюремная присказка про «Не верь, не бойся, не проси»).
Чуть позже, когда уже на горизонте начинает мелькать выпуск, социальное деление внутри студентов выливается на полотно их жизни в виде дальнейшей перспективы. Если ты был в составе блатной тихоновской, силуановской, афанасьевской, леоновской или лудищевской партии*, то тебя смогут продвинуть и на хлебное место, и на церковные должности, и даже жильём в Москве обеспечат. А вот если тебе не повезло и ты всю семинарскую жизнь прозябал на социальном дне, то как и в логике индуизма, ты умрёшь в этой касте. Твой потолок церковного успеха это добровольный переход или ссылка в сибирские епархии, где кадровый дефицит позволит получить хоть какое-нибудь место в повседневной жизни Церкви.
В последний год ситуация с "партийным" противостоянием в семинарии особо затронула судьбы тех, кто желал после выпуска продолжить обучение на следующем образовательном уровне, но по личному капризу протоиерея Вадима Леонова и иеромонаха Иоанна Лудищева не удостоился чести даже подать документы, не говоря уже о прохождении вступительных испытаний. Кастовый принцип и личное потакание фаворитам стали полноценным базисом сретенского духовного гнезда.
Из общего же описания учебной составляющей, про которую мне рассказывали опрашиваемые мной, об образовательной системе Сретенской духовной семинарии можно сделать двоякий вывод. С одной стороны, преподавательский состав обладает большими знаниями в разных областях, иногда даже донося их до студентов. С другой стороны, некоторые из них живут в каких-то своих воображаемых мирах, превращая большую часть пар в какую-то безумную пародию на воскресную школу при анонимном клубе мазохистов. Мои собеседники высказывали опасение за психологическое здоровье некоторых преподавателей, повествуя о том, как педагоги умудрялись во время занятий говорить разными голосами и менять своё настроение буквально за несколько секунд обычной лекции, которую сами и рассказывали. Подобную ситуацию, исходя из разных слухов, можно найти почти в каждой семинарии, однако считать это явление нормой тоже не приходится.
Ещё одной сомнительной деталью студенческого бытия, про которую мало кто говорит вслух, является наличие местной традиции, согласно которой поступившие на первый курс учатся не на территории Сретенского монастыря, а отправляются в скит этой обители, расположенный в Рязанской области. В прошлые (и нынешние) годы информацию об этом нельзя было получить ни через сайт семинарии, ни при подаче документов. Сведениями про отправку в рязанский скит обладали только особо лояльные прихожане, да и то, через частные разговоры с семинаристами или преподавателями. Эта хитрость была предпринята администрацией для того, чтобы не спугнуть поступающую в Сретенку молодёжь.
Вот и получается, что вчерашний школьник, которому в спину дышит военкомат, ставился и ставится в удивительную ситуацию, в которой у него уже нет возможности поступить в другое духовное учебное заведение (так как сроки подачи документов в СДА одни из самых крайних), а перспектива провести год не в центре Москвы, как он полагал, а в Рязанской области, весьма удручает. И этим пользовались, пользуются и будут пользоваться руководители монастыря и семинарии, добиваясь притока свежей крови путём маленькой лжи или, что гораздо точнее, очень своевременного исихастского безмолвия.
Исходя из описания бытия в этом скиту можно сделать вывод о том, что там рай для тех, кто умеет работать руками, но не очень силён в интеллектуальной деятельности, и ад для тех, у кого в голове больше одной заученной фразы «Батюшка, благословите!». Бытовые условия студентов в скиту практически идентичны сретенскому общежитию в Москве (двухъярусная кровать, стол, стул и т.п.). Ключевое отличие заключается только в титанических объемах физической работы, к которой привлекают первокурсников (уборка урожая на с/х угодьях монастыря, помощь в строительно-реставрационных работах и тому подобное).
С богослужебной жизнью семинаристов тоже далеко не всё в порядке и что-то со времён основания тут явно поломалось. Безумный монастырский церемониал с построениями перед наместником, ежемесячные ночные службы, поголовная обязанность студентов читать проскомидийные записки во время утренних молитв, всенощных и литургий (вне алтаря и вместо живого участия в богослужении), обязательные письменные отчеты о том, кто, когда, у кого причащался и исповедовался, вечные послушания до, во время и после праздничных служб, регулярное цирковое представление для прихожан в виде шествия семинаристов колонной на чин о панагии и ранние братские молебны (при условии, что они не являются ни монахами, ни послушниками). Этот список весьма большой, на него можно ответить своими контраргументами или апологией, но в целом общая картина ясна: здесь студента с самых первых часов учат потребительскому отношению к религии, прихожанам, церковным правилам. Официально. Личная молитва, духовная жизнь, возможность осознания себя как части Церкви - всё это не про Сретенский монастырь и семинарию. При Тихоне что-то из этого было, но не в столь гротескной форме, чего-то не было вообще, а что-то осталось неизменным.
Эпоха ковида осложнила всё ещё сильнее, вследствие чего и без того не очень хорошо работающий механизм обители и семинарии стал дымиться и искрить, приоткрывая хищное лицо сретенского руководства. Студенты, после отбытия Тихона, кадровой чехарды и начала эпидемии, осознали, что, в общем и целом, они расходный материал в партиях крупных церковных игроков на шахматных клетках лyбянcкoй обители, где их статус пешек долгие годы прикрывали ширмой риторики «дружной семьи». Самая последняя вспышка ковида в январе 2022 года стала большим испытанием для многих студентов, особенно после заявлений старшего дежпома (по-сретенски) о том, что «здоровым учащимся НУЖНО переболеть, не уезжая из общежития и ничего страшного в этом нет». Как заявили мои собеседники, после этой фразы во многих что-то сломалось, а пелена спала с глаз. Портреты несвятых святых в холле академии, которые некогда вдохновляли мальчиков с глазами из самого синего льда на духовные подвиги, сменились для них огромной табличкой с кровавой надписью ВЫХОДА НЕТ. И увидев во всей этой синагоге сатаны глубинную суть своих учителей и наставников, всё больше и больше студентов Сретенки задумываются о том, чтобы уйти. Уйти из семинарии, уйти из монастыря, уйти из Церкви... Даже если им некуда идти.
Студенты второго и третьего курса, с которыми мне удалось пообщаться на эти животрепещущие темы, поставив им за откровения пару кружек импортного пива, а также выпускники прошлых лет (в их число входит и мой старший брат), которые застали золотые годы этого учебного заведения, обрисовали прошлое и нынешнее состояние Сретенки, позволив увидеть всю динамику её упадка и деградации. Касательно происходящего они все как один твердят о том, что это исключительно вина Его Святейшества Кирилла, который и начал чехарду в их обители, убрав Тихона в Псков.
Правда, стоит понимать, что освобождение ректорского кресла это не столько целенаправленное решение Кирилла, сколько результат долгой игры престолов (или скорее денежных конвертов, чемоданов, коробок из-под ксерокса), каждый из участников которой пытался заполучить если и не абсолютную церковную власть здесь и сейчас, то как минимум достижения в копилку следующих патриарших выборов. У одного из таких "игроков" как раз сложилась довольно щекотливая ситуация, когда в СПбДА уже было нечего делать (там он достиг своего потолка), а в МДА лаврская оппозиция не дала ни шагу ступить без согласования с местными авторитетами. Поэтому он и сделал ставку на свой последний шанс усидеть хоть в каком-нибудь кресле, двинув в Сретенский монастырь, но не учтя, что и там есть свои авторитеты, вырывшие ему карьерную могилу, из которой ему уже нечем крыть карты в большой церковно-политической игре. Кирилла здесь стоит винить лишь в податливости золотому тельцу, присущей всем выходцам из Мордовии.
И хотя большой пасьянс господина Гундяева вывел из строя уже не один церковно-административный механизм, конкретно в ситуации со Сретенкой не последняя толика вины в разложении сретенского механизма лежит и на самом Тихоне. Как человек, который слабо связан с пониманием того, какой должна быть жизнь в семинарии (не отучившись в ней очно ни дня), он дерзает открывать уже вторую по счёту духовную школу, в которой создаются заведомо нетрадиционные и антиобразовательные правила жизни студентов, смягчаемые «личным вмешательством доброго владыки». Подобный подход замыкает всё положительное на персоне самого Шевкунова, ориентирует образовательную и воспитательную систему под нужды тихоновской идеологии, превращая организацию в подобие секты. Когда же податель пряников выводится из созданного им механизма, в нём остаётся только кнут, приводя церковную машину к ожидаемым критическим сбоям.
Но уход духовного лидера секты ещё долго не даёт её обитателям отойти от воздействия культа личности на сознание. Даже в крамольных разговорах с глазу на глаз, обитатели Сретенки впадают в ступор от некоторых прямых вопросов про негативные стороны ректорства Тихона, попутно озираясь по сторонам, в поисках осуждающего сретенского взгляда. И дело тут не в том, что им нечего сказать, сколько в том, что для них он - гуру, а их воспитали в понимании, что гуру критиковать нельзя, даже если очень хочется (и это при условии, что опрашиваемые студенты 2-3 курса не застали его лично!). А как только глава секты уходит, старая схема перестаёт работать, ибо если гуру ещё жив, то его место никто не может занять. Идеологический коллапс системы наступает параллельно с экономическим и административным, оставляя для обывателей лишь оболочку первоначальной версии созданной организации.
И любые возможные комментарии в духе «Владыка не виноват в том, что происходит в Сретенке после него» были уместны, если бы нынешние обитатели не вооружались риторикой шевкуновских традиций для оправдания своего беспредела, а сам Тихон не сохранял над этим местом негласный контроль. Ведь как бы далеко его не закинула патриархия, он постоянно в курсе происходящего там, большую часть решений внешнеполитического типа наместник согласовывает с ним, в обмен на финансовую помощь благодетелей самого Шевкунова, которые согласны давать капиталы из казны и нефтяного кармана лишь ему, но никак не Сретенскому монастырю. Это касается и семинарии, которая хоть и начала разрушаться во всех смыслах изнутри, однако во внешнем проявлении и номинальном великолепии сохраняет незримое присутствие псковского митрополита, лишний раз подтверждая протосектантский уклон этой организации.
Вот и получается, что Сретенку нужно было либо закрывать сразу после ухода Тихона, либо вовсе не давать ей развиваться до уровня семинарии, оставив там училище для монахов и огласительные курсы для мирян. Духовные школы РПЦ могут страдать от многих болезней: ужасных бытовых условий, катастрофической некомпетентности преподавательского состава, сомнительной воспитательной работы со студентами, но уж точно не от всей суммы этих минусов, умноженных на сектантский гуруизм далеко не самого талантливого "духовного наставника". Подобное состояние высшего религиозного учебного заведения РПЦ должно настораживать многих, однако все мы прекрасно понимаем, что тот же Учебный комитет, председатель которого и сам изволил посидеть в ректорском кресле, не может сказать своё решающее слово в месте, где государственный и частный капитал сливаются на бытовом уровне, закрываясь при этом ширимой лyбянcкой безопасности.
Шевкунов, как и Фауст, создал в своей склянке гомункула духовного образования который, подав первые признаки жизни, зародил в сознании этого духовного алхимика-оккультиста убеждение в том, что он является великим творцом, достигшим совершенства. Его не волнует, что дальше будет с этим самым гомункулом образовательного типа: для него он лишь очередная жемчужина в глазках херувимов, на столь желанном патриаршем куколе.
Поэтому для всех, кто хочет поступать в Сретенскую духовную семинарию, могу посоветовать только одно: идите либо в ПСТГУ, либо на теологический факультет любого другого ВУЗа, потому что в Сретенке вас ждёт сектантская атмосфера с промывкой мозгов, в МДА ждёт казенная муштра и лаврское мракобесие, а в СПбДА вы получите не только ректора сретенской закалки, но и вечное участие в охоте на гомосексуалистов далеко не в роли охотника, даже если у вас есть девушка, жена или клобук...
* - Вкратце о персоналиях духовных вождей сретенских "партий":
1. воспитанники и прихлебатели митрополита Тихона (Шевкунова) в период его ректорства и наместничества (ныне ректор и наместник Псково-Печерской семинарии и обители), продолжившие обучение ныне - уменьшающаяся со временем, но авторитетнейшая из партий.
2. сторонники и близкие знакомые епископа Силуана (Никитина) в период его ректорства (ныне ректор СПбДА) - условна, минималистична, но включает в себя некоторое число сторонников.
3. друзья, приятели, товарищи и единомышленники иеромонаха Афанасия (Дерюгина), собравшего вокруг себя так называемый «клуб, тусовку, шайку и т.п.», основной сутью которых является агитация либеральной богословской мысли полукочетковского типа, закаляемой за счёт микрокульта личности самого Дерюгина - обширна, включает в себя не только обитателей монастыря и семинарии, но ещё и псевдоинтеллектуальных представителей светского населения, условно являясь частью партии №5.
4. знакомые и близкие протоиерея Вадима Леонова (нынешнего ректора СДА) - чуть большая по численности, хотя и не обладающая крупным весом группа.
5. свита иеромонаха Иоанна (Лудищева) - нынешнего наместника Сретенского мужского монастыря г. Москвы - крупная, влиятельная, самая бессмысленная и беспощадная во всех смыслах.
6. Очень непродолжительное время существовала ещё и партия архиепископа, а ныне - митрополита, Амвросия (Ермакова), однако число её сторонников было поштучным (привезённые с собой пиарщики и прислуга), принадлежность жителей обители весьма условной, а после его изгнания в Тверь она стремительно растворилась в недрах монастыря, где ныне признана "экcтpeмистской" (Даже издания книги Ермакова «Расширяя границы сердца» изъяты из храмовых и книжных лавок, отправившись после на растопку печей в скит монастыря, в Рязанской области)"
P.S. Ваши письма, обращения, жалобы присылайте дедульке на kalakazospb@gmail.com
в продолжение темы "Его Святейшество Тихон II Великий..."
Екатерина Погромская: "МИТРОПОЛИТ ФАУСТ-ШЕВКУНОВ И ЕГО ГОМУНКУЛ ДУХОВНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
[Письмо печально расставшихся с СДА для будущего абитуриента Сретенской духовной семинарии, вдохновленному книгой «Попасть в Сретенку»]
Написав небольшой цикл статей про персону митрополита Тихона (Шевкунова), его сомнительные привычки, упадническую кадровую политику и насаждаемую традицию тотального идиотизма, хотелось бы дополнить этот клерикальный пазл небольшим подтверждением нежизнеспособности любого проекта владыки, в далеко идущей перспективе. Вниманию молодых людей, которые заканчивают школу и желают связать свою жизнь со служением Церкви, представляется небольшое описание нынешнего внутреннего состояния СДА, которое немного отличается от того, что заявляет официальная сретенская пропаганда. Материалы о внутреннем состоянии предоставлены студентами нынешнего второго и третьего курса, выпускниками прошлых ректорских эпох (некоторые из них находятся в священном сане), а также теми, кто завершил курс бакалавриата, но в итоге не смог ни продолжить обучение на следующих образовательных программах, ни реализовать себя на базе служения Церкви.
Если вы только закончили школу, ваш любимый священник на приходе советует поступать в семинарию, выдав вам для чтения исполненную благочестия книжечку «Попасть в Сретенку» (фрагменты которой СДА гордо выкладывает на всеобщее обозрение в соц. сетях), но что-то в душе подсказывает вам о сомнительности этого предприятия, значит это рассуждение для вас.
Что такое Сретенская духовная семинария? Восторженные тихонианцы возгласят вам в один голос «Сретенка - это место где все живут в духовном единстве. Обитель, в которой каждый является частью большой и дружной семьи!». Однако так ли это?
Пока сам Шевкунов обитал в этом месте, его характер выправлял многие сложности полутюремного бытия семинаристов. Были свои местные элиты, которым доставались сливки от церковной жизни, но где их нет? Когда же Тихона перевели в Псков, ущербность созданной им системы стала очевидна. Там, где была дружеская и семейная атмосфера, всё стало делиться на кланы и партии, создавая свою альтернативу для выживания в трудных условиях, лишенных тихоновской доброты
При детальном взгляде со стороны, можно вполне явно провести параллели между тюремным кастовым расслоением и современным состоянием семинаристов. Тут есть свои блатные, приблатненные, мужики, козлы и представители местного социального дна. Если раньше сретенская духовная школа была про то, как более-менее единое семейство преодолевает трудности совместно, то теперь всё как в одном из посланий апостола Павла (1 Кор. 1 гл., 12 ст.): одни называют себя тихоновы, другие афанасьевы, третьи силуановы, четвёртые леоновы, пятые лудищевы, забывая, что вообще-то все они Христовы...
И если вы думаете, что это исключительно субъективное мнение со стороны, то могу смело вас заверить, что бóльшая часть обучающихся ныне прекрасно понимает и признает это. Если у вас есть общие знакомые с обитателями сретенско-лубянского монастыря и семинарии, то во время застольных бесед с глазу на глаз перед вашим взором может приоткрыться дверца в тёмные закоулки патриаршей ставропигии. И там, порой, бытует такая тьма, которую точно нельзя разглядеть через ортодоксально-елейные Инстаграм аккаунты самой обители и её мироточивых прихожанок.
Из общей суммы сказанного за частной беседой можно сделать вывод о том, что трудовая нагрузка, которая во многих семинариях носит не только практический, но и воспитательный характер, в сретенских владениях призвана исключительно к отстаиванию материалистического интереса. Семинаристы убирают территорию ради поддержания хорошего вида для туристов, работают в пекарне ради выпечки булок и просфор на экспорт, переносят грузы новой мебели ручной работы для трапезной монахов-подвижников, моют кухонный инвентарь и саму кухню, полируют поверхности во всех рабочих помещениях собора, чистят общественные санузлы, пономарят в монастырских храмах, освобождая их от расходов на кормление алтарников, и это только самый базовый перечень деятельности, который сопровождает их на буднях (по праздничным и выходным дням количество работы увеличивается исходя из монастырских нужд). При всём этом, работа носит сугубо хаотичный характер, благодаря которому учащийся никогда не может быть уверен в том, что за сутки до сдачи тяжёлого экзамена его не отправят драить унитазы или убирать листву в течение двух-трёх часов.
Но хаотичность возникающей работы, как говорят сами студенты, это далеко не основная проблема семинарии (хотя и значимая). Главная трудность кроется в том, что послушания, которые, по основной мысли различных патериков, должны воспитывать и сплачивать жителей изолированной от мира обители, наоборот становятся камнем преткновения в студенческой среде. Блатная и приблатненная элита находится в стороне от любого намёка на физический труд, лишь иногда назначаясь в качестве бригадиров рабочих групп, в то время как основная тяжесть послушаний ложится на плечи среднего класса семинарии и обитателей социального дна.
Причём, если в течение первых месяцев тебя не записали в блатную или приблатненную касту, то как и в тюрьме, ты навеки определяешься на дно социума семинарии. Последующие годы ты будешь работать также, как и в самый первый день своего поступления (опрашиваемые рассказывали истории про то, как особо невезучие студенты выпускного курса назначались еженедельно чистить унитазы). И в таком ключе, год за годом, проходит жизнь человека, который пришёл в «крепкую сретенскую семью» получить образование, облагородить себя, перенять бесценный опыт монастырской и церковной жизни, получая в итоге враждебность со стороны администрации, негативное отношение со стороны местных элит, недоверие со стороны своих собратьев с социального дна, которые за короткий срок перестают верить хоть кому-то (вспоминается старая тюремная присказка про «Не верь, не бойся, не проси»).
Чуть позже, когда уже на горизонте начинает мелькать выпуск, социальное деление внутри студентов выливается на полотно их жизни в виде дальнейшей перспективы. Если ты был в составе блатной тихоновской, силуановской, афанасьевской, леоновской или лудищевской партии*, то тебя смогут продвинуть и на хлебное место, и на церковные должности, и даже жильём в Москве обеспечат. А вот если тебе не повезло и ты всю семинарскую жизнь прозябал на социальном дне, то как и в логике индуизма, ты умрёшь в этой касте. Твой потолок церковного успеха это добровольный переход или ссылка в сибирские епархии, где кадровый дефицит позволит получить хоть какое-нибудь место в повседневной жизни Церкви.
В последний год ситуация с "партийным" противостоянием в семинарии особо затронула судьбы тех, кто желал после выпуска продолжить обучение на следующем образовательном уровне, но по личному капризу протоиерея Вадима Леонова и иеромонаха Иоанна Лудищева не удостоился чести даже подать документы, не говоря уже о прохождении вступительных испытаний. Кастовый принцип и личное потакание фаворитам стали полноценным базисом сретенского духовного гнезда.
Из общего же описания учебной составляющей, про которую мне рассказывали опрашиваемые мной, об образовательной системе Сретенской духовной семинарии можно сделать двоякий вывод. С одной стороны, преподавательский состав обладает большими знаниями в разных областях, иногда даже донося их до студентов. С другой стороны, некоторые из них живут в каких-то своих воображаемых мирах, превращая большую часть пар в какую-то безумную пародию на воскресную школу при анонимном клубе мазохистов. Мои собеседники высказывали опасение за психологическое здоровье некоторых преподавателей, повествуя о том, как педагоги умудрялись во время занятий говорить разными голосами и менять своё настроение буквально за несколько секунд обычной лекции, которую сами и рассказывали. Подобную ситуацию, исходя из разных слухов, можно найти почти в каждой семинарии, однако считать это явление нормой тоже не приходится.
Ещё одной сомнительной деталью студенческого бытия, про которую мало кто говорит вслух, является наличие местной традиции, согласно которой поступившие на первый курс учатся не на территории Сретенского монастыря, а отправляются в скит этой обители, расположенный в Рязанской области. В прошлые (и нынешние) годы информацию об этом нельзя было получить ни через сайт семинарии, ни при подаче документов. Сведениями про отправку в рязанский скит обладали только особо лояльные прихожане, да и то, через частные разговоры с семинаристами или преподавателями. Эта хитрость была предпринята администрацией для того, чтобы не спугнуть поступающую в Сретенку молодёжь.
Вот и получается, что вчерашний школьник, которому в спину дышит военкомат, ставился и ставится в удивительную ситуацию, в которой у него уже нет возможности поступить в другое духовное учебное заведение (так как сроки подачи документов в СДА одни из самых крайних), а перспектива провести год не в центре Москвы, как он полагал, а в Рязанской области, весьма удручает. И этим пользовались, пользуются и будут пользоваться руководители монастыря и семинарии, добиваясь притока свежей крови путём маленькой лжи или, что гораздо точнее, очень своевременного исихастского безмолвия.
Исходя из описания бытия в этом скиту можно сделать вывод о том, что там рай для тех, кто умеет работать руками, но не очень силён в интеллектуальной деятельности, и ад для тех, у кого в голове больше одной заученной фразы «Батюшка, благословите!». Бытовые условия студентов в скиту практически идентичны сретенскому общежитию в Москве (двухъярусная кровать, стол, стул и т.п.). Ключевое отличие заключается только в титанических объемах физической работы, к которой привлекают первокурсников (уборка урожая на с/х угодьях монастыря, помощь в строительно-реставрационных работах и тому подобное).
С богослужебной жизнью семинаристов тоже далеко не всё в порядке и что-то со времён основания тут явно поломалось. Безумный монастырский церемониал с построениями перед наместником, ежемесячные ночные службы, поголовная обязанность студентов читать проскомидийные записки во время утренних молитв, всенощных и литургий (вне алтаря и вместо живого участия в богослужении), обязательные письменные отчеты о том, кто, когда, у кого причащался и исповедовался, вечные послушания до, во время и после праздничных служб, регулярное цирковое представление для прихожан в виде шествия семинаристов колонной на чин о панагии и ранние братские молебны (при условии, что они не являются ни монахами, ни послушниками). Этот список весьма большой, на него можно ответить своими контраргументами или апологией, но в целом общая картина ясна: здесь студента с самых первых часов учат потребительскому отношению к религии, прихожанам, церковным правилам. Официально. Личная молитва, духовная жизнь, возможность осознания себя как части Церкви - всё это не про Сретенский монастырь и семинарию. При Тихоне что-то из этого было, но не в столь гротескной форме, чего-то не было вообще, а что-то осталось неизменным.
Эпоха ковида осложнила всё ещё сильнее, вследствие чего и без того не очень хорошо работающий механизм обители и семинарии стал дымиться и искрить, приоткрывая хищное лицо сретенского руководства. Студенты, после отбытия Тихона, кадровой чехарды и начала эпидемии, осознали, что, в общем и целом, они расходный материал в партиях крупных церковных игроков на шахматных клетках лyбянcкoй обители, где их статус пешек долгие годы прикрывали ширмой риторики «дружной семьи». Самая последняя вспышка ковида в январе 2022 года стала большим испытанием для многих студентов, особенно после заявлений старшего дежпома (по-сретенски) о том, что «здоровым учащимся НУЖНО переболеть, не уезжая из общежития и ничего страшного в этом нет». Как заявили мои собеседники, после этой фразы во многих что-то сломалось, а пелена спала с глаз. Портреты несвятых святых в холле академии, которые некогда вдохновляли мальчиков с глазами из самого синего льда на духовные подвиги, сменились для них огромной табличкой с кровавой надписью ВЫХОДА НЕТ. И увидев во всей этой синагоге сатаны глубинную суть своих учителей и наставников, всё больше и больше студентов Сретенки задумываются о том, чтобы уйти. Уйти из семинарии, уйти из монастыря, уйти из Церкви... Даже если им некуда идти.
Студенты второго и третьего курса, с которыми мне удалось пообщаться на эти животрепещущие темы, поставив им за откровения пару кружек импортного пива, а также выпускники прошлых лет (в их число входит и мой старший брат), которые застали золотые годы этого учебного заведения, обрисовали прошлое и нынешнее состояние Сретенки, позволив увидеть всю динамику её упадка и деградации. Касательно происходящего они все как один твердят о том, что это исключительно вина Его Святейшества Кирилла, который и начал чехарду в их обители, убрав Тихона в Псков.
Правда, стоит понимать, что освобождение ректорского кресла это не столько целенаправленное решение Кирилла, сколько результат долгой игры престолов (или скорее денежных конвертов, чемоданов, коробок из-под ксерокса), каждый из участников которой пытался заполучить если и не абсолютную церковную власть здесь и сейчас, то как минимум достижения в копилку следующих патриарших выборов. У одного из таких "игроков" как раз сложилась довольно щекотливая ситуация, когда в СПбДА уже было нечего делать (там он достиг своего потолка), а в МДА лаврская оппозиция не дала ни шагу ступить без согласования с местными авторитетами. Поэтому он и сделал ставку на свой последний шанс усидеть хоть в каком-нибудь кресле, двинув в Сретенский монастырь, но не учтя, что и там есть свои авторитеты, вырывшие ему карьерную могилу, из которой ему уже нечем крыть карты в большой церковно-политической игре. Кирилла здесь стоит винить лишь в податливости золотому тельцу, присущей всем выходцам из Мордовии.
И хотя большой пасьянс господина Гундяева вывел из строя уже не один церковно-административный механизм, конкретно в ситуации со Сретенкой не последняя толика вины в разложении сретенского механизма лежит и на самом Тихоне. Как человек, который слабо связан с пониманием того, какой должна быть жизнь в семинарии (не отучившись в ней очно ни дня), он дерзает открывать уже вторую по счёту духовную школу, в которой создаются заведомо нетрадиционные и антиобразовательные правила жизни студентов, смягчаемые «личным вмешательством доброго владыки». Подобный подход замыкает всё положительное на персоне самого Шевкунова, ориентирует образовательную и воспитательную систему под нужды тихоновской идеологии, превращая организацию в подобие секты. Когда же податель пряников выводится из созданного им механизма, в нём остаётся только кнут, приводя церковную машину к ожидаемым критическим сбоям.
Но уход духовного лидера секты ещё долго не даёт её обитателям отойти от воздействия культа личности на сознание. Даже в крамольных разговорах с глазу на глаз, обитатели Сретенки впадают в ступор от некоторых прямых вопросов про негативные стороны ректорства Тихона, попутно озираясь по сторонам, в поисках осуждающего сретенского взгляда. И дело тут не в том, что им нечего сказать, сколько в том, что для них он - гуру, а их воспитали в понимании, что гуру критиковать нельзя, даже если очень хочется (и это при условии, что опрашиваемые студенты 2-3 курса не застали его лично!). А как только глава секты уходит, старая схема перестаёт работать, ибо если гуру ещё жив, то его место никто не может занять. Идеологический коллапс системы наступает параллельно с экономическим и административным, оставляя для обывателей лишь оболочку первоначальной версии созданной организации.
И любые возможные комментарии в духе «Владыка не виноват в том, что происходит в Сретенке после него» были уместны, если бы нынешние обитатели не вооружались риторикой шевкуновских традиций для оправдания своего беспредела, а сам Тихон не сохранял над этим местом негласный контроль. Ведь как бы далеко его не закинула патриархия, он постоянно в курсе происходящего там, большую часть решений внешнеполитического типа наместник согласовывает с ним, в обмен на финансовую помощь благодетелей самого Шевкунова, которые согласны давать капиталы из казны и нефтяного кармана лишь ему, но никак не Сретенскому монастырю. Это касается и семинарии, которая хоть и начала разрушаться во всех смыслах изнутри, однако во внешнем проявлении и номинальном великолепии сохраняет незримое присутствие псковского митрополита, лишний раз подтверждая протосектантский уклон этой организации.
Вот и получается, что Сретенку нужно было либо закрывать сразу после ухода Тихона, либо вовсе не давать ей развиваться до уровня семинарии, оставив там училище для монахов и огласительные курсы для мирян. Духовные школы РПЦ могут страдать от многих болезней: ужасных бытовых условий, катастрофической некомпетентности преподавательского состава, сомнительной воспитательной работы со студентами, но уж точно не от всей суммы этих минусов, умноженных на сектантский гуруизм далеко не самого талантливого "духовного наставника". Подобное состояние высшего религиозного учебного заведения РПЦ должно настораживать многих, однако все мы прекрасно понимаем, что тот же Учебный комитет, председатель которого и сам изволил посидеть в ректорском кресле, не может сказать своё решающее слово в месте, где государственный и частный капитал сливаются на бытовом уровне, закрываясь при этом ширимой лyбянcкой безопасности.
Шевкунов, как и Фауст, создал в своей склянке гомункула духовного образования который, подав первые признаки жизни, зародил в сознании этого духовного алхимика-оккультиста убеждение в том, что он является великим творцом, достигшим совершенства. Его не волнует, что дальше будет с этим самым гомункулом образовательного типа: для него он лишь очередная жемчужина в глазках херувимов, на столь желанном патриаршем куколе.
Поэтому для всех, кто хочет поступать в Сретенскую духовную семинарию, могу посоветовать только одно: идите либо в ПСТГУ, либо на теологический факультет любого другого ВУЗа, потому что в Сретенке вас ждёт сектантская атмосфера с промывкой мозгов, в МДА ждёт казенная муштра и лаврское мракобесие, а в СПбДА вы получите не только ректора сретенской закалки, но и вечное участие в охоте на гомосексуалистов далеко не в роли охотника, даже если у вас есть девушка, жена или клобук...
* - Вкратце о персоналиях духовных вождей сретенских "партий":
1. воспитанники и прихлебатели митрополита Тихона (Шевкунова) в период его ректорства и наместничества (ныне ректор и наместник Псково-Печерской семинарии и обители), продолжившие обучение ныне - уменьшающаяся со временем, но авторитетнейшая из партий.
2. сторонники и близкие знакомые епископа Силуана (Никитина) в период его ректорства (ныне ректор СПбДА) - условна, минималистична, но включает в себя некоторое число сторонников.
3. друзья, приятели, товарищи и единомышленники иеромонаха Афанасия (Дерюгина), собравшего вокруг себя так называемый «клуб, тусовку, шайку и т.п.», основной сутью которых является агитация либеральной богословской мысли полукочетковского типа, закаляемой за счёт микрокульта личности самого Дерюгина - обширна, включает в себя не только обитателей монастыря и семинарии, но ещё и псевдоинтеллектуальных представителей светского населения, условно являясь частью партии №5.
4. знакомые и близкие протоиерея Вадима Леонова (нынешнего ректора СДА) - чуть большая по численности, хотя и не обладающая крупным весом группа.
5. свита иеромонаха Иоанна (Лудищева) - нынешнего наместника Сретенского мужского монастыря г. Москвы - крупная, влиятельная, самая бессмысленная и беспощадная во всех смыслах.
6. Очень непродолжительное время существовала ещё и партия архиепископа, а ныне - митрополита, Амвросия (Ермакова), однако число её сторонников было поштучным (привезённые с собой пиарщики и прислуга), принадлежность жителей обители весьма условной, а после его изгнания в Тверь она стремительно растворилась в недрах монастыря, где ныне признана "экcтpeмистской" (Даже издания книги Ермакова «Расширяя границы сердца» изъяты из храмовых и книжных лавок, отправившись после на растопку печей в скит монастыря, в Рязанской области)"
P.S. Ваши письма, обращения, жалобы присылайте дедульке на kalakazospb@gmail.com