Исход из колхозу...
Как и подобает тем, кто вскиснув на закваске отечьего православия,
да ещё в его никонианско - совковом замесе,
почитает свою веру единственно возможным христианством,
у владыки Никодима Ротова не оказалось иммунитета
супротив, веявшего с Западу, дыхания "вечной весны":
именно в Риме на Втором Ватиканском соборе,
Никодим изведал что - то похожее на "культурный шок",
и на фоне явленной вселенско - церковной мощи и силы,
католики именно ортодоксами и казались,
а православные соглядатаи выглядели
табором князьков из кайсым - бекского улуса.
Это конечно же благоглупныя заблуждения,
почитать Никодимушку за тайного католика,
или пытаться излить свет,
на тот якобы исторический факт,
что над главою Ленинградского митрополита,
тайнообразующе коварные прелаты
совершили таинство миропомазания,
приобщив его тем самым к вселенскому исповеданию:
менее всего это было бы надобно самим прелатам.
Просто, на фоне римского укладу,
узаконенного там порядка и уставной дисциплины,
Православие Никодиму показалось местечковым гетто,
ещё к тому же и проросшим махровыми соцветиями
анархии, бейского самоуправства и холопьего бардака.
Более всего его сразило многообразие монасьего опыта
в католических орденах:
"У них есть монастыри и для молчальников,
и для затворников, и для трудников,
и для богословов, и для профессоров,
а у нас что ни монастырь -
то всё тот же пресловутый колхоз!"
да ещё в его никонианско - совковом замесе,
почитает свою веру единственно возможным христианством,
у владыки Никодима Ротова не оказалось иммунитета
супротив, веявшего с Западу, дыхания "вечной весны":
именно в Риме на Втором Ватиканском соборе,
Никодим изведал что - то похожее на "культурный шок",
и на фоне явленной вселенско - церковной мощи и силы,
католики именно ортодоксами и казались,
а православные соглядатаи выглядели
табором князьков из кайсым - бекского улуса.
Это конечно же благоглупныя заблуждения,
почитать Никодимушку за тайного католика,
или пытаться излить свет,
на тот якобы исторический факт,
что над главою Ленинградского митрополита,
тайнообразующе коварные прелаты
совершили таинство миропомазания,
приобщив его тем самым к вселенскому исповеданию:
менее всего это было бы надобно самим прелатам.
Просто, на фоне римского укладу,
узаконенного там порядка и уставной дисциплины,
Православие Никодиму показалось местечковым гетто,
ещё к тому же и проросшим махровыми соцветиями
анархии, бейского самоуправства и холопьего бардака.
Более всего его сразило многообразие монасьего опыта
в католических орденах:
"У них есть монастыри и для молчальников,
и для затворников, и для трудников,
и для богословов, и для профессоров,
а у нас что ни монастырь -
то всё тот же пресловутый колхоз!"