ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА...
В продолжение темы "Вот это стыд нашей Церкви..."
Священник Александр Парфенов, он же naperovskom:
"ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
В 2004 году было закрыто Патриаршее подворье в Ростове. До этого условия были для меня тепличными. Я не знал, кто мой благочинный, архиереев своих я видел чаще, когда они приезжали в Ростов. Отношение моего настоятеля ко мне было более чем снисходительным. Я дружил с местными структурами, поскольку я не был их подчиненным. Когда надо, мы договаривались.Так или иначе чувство свободы действий оставалось со мной и в новых условиях. Косьмо-Дамианский храм был в то время руиной, отапливаемый печкой буржуйкой. Люди приходили и удивлялись: «Неужели здесь служба идет?» Я побелил храм, поставил вместо крыши из рубероида металлическую. С Божией помощью храм стал многолюдным, были согласованы новая территория и газ. Анализируя происходящее, хочу отдать должное владыке Кириллу, он сначала перевел меня в Рыбинск, таким образом пытаясь сохранить меня в Епархии, семья собиралась уже переехать в этот по-настоящему светлый город. Кто-то, я подозреваю, что это был отец Роман, инициировал судебное дело. После суда я был отправлен в устный запрет. В Москву тогда брали неохотно, более того владыка Арсений взял расписку, что я не претендую на место в клире Москвы. Я съездил во Владимир к владыке Евлогию, но перебираться на другое место не стал, я и семья вросли уже в Ростов Великий. Так что, у меня полуторогодовый опыт запрета, мне не привыкать.
В 2012 году я был восстановлен в служении в качестве настоятеля не менее руинированого храма архангела Михаила в селе Ново-Троицкое. В 2013 году назначили в также в Казанский храм села Скнятиново, который никогда не закрывался.
- Так значит, приходская община вас не приняла!
- Не было никакой общины, зимой в храм ходили две-три женщины. Только летом все немного оживало.
Скоро это служба стала для меня и моей семьи пыткой. Умер алтарник и певчая. Храм топить приходилось самому. Без сожаления ушел я оттуда, забрав с собой найденные моим сыном документы. Теперь они на государственном хранении, во всеобщем доступе. Заезжим паломникам будет еще чем побаловаться. В храме осталась огромная библиотека и коллекция парчовых риз начала XX века. Жалею только о том, что я не сделал этого раньше. Весь мой городской приходской «опыт» абсолютно не годился в деревне. Больно было видеть, что по самым разным соображениям прямо навстречу мне из села выезжали машины на службу в другие места. Как-то по-другому надо было построить все, отслужить - да и в Москву, на чёс по требкам и сорокоустам. Приходская община собирается не в храме, а на трапезе. Учтите это будущие теоретики Московской патриархии! На щедрых трапезах в бывшем домике батюшки я бывал не больше одного раза в год. На приходской домик не хватило времени, денег и усердия. С 2015 года я все силы отдавал безуспешному противостоянию с карьером, начал постоянно служить в Филимонове и Ново-Троицком. Почитайте мои впечатления обо всем в интервью порталу 76.ру. Ощущение того, что Скнятиново не навсегда только крепло. Хватит об этом.
В Ярославской семинарии мне предложили читать курс «Правовые основы деятельности прихода». Смешно, но новый настоятель в Скнятинове - мой бывший воспитанник. Я счастлив, что когда-то в Московской семинария выслушал с большим интересом этот курс в исполнении старосты Тушинского храма Олега Васильевича Шведова. С одним из первых уроков я постараюсь вас познакомить:
«Сейчас вы все студенты, в равных условиях. Уже сейчас, помимо диплома стоит думать о вашем служении, точнее о его материальном содержании. Как мне кажется, успеха вашего служения, как духовный, так материальный, будет зависеть от многих начальных условий. Надо определиться где вы будете служить: в соборе, в губернском городе, в маленьком городке или вы, вообще, любите сельскую жизнь. Это очень разный уровень жизни, подумайте об этом сейчас, не стоит противоречить своим склонностям, они будут работать или на вас, или против. Огромное значение будет иметь ваша жена, вернее ее родня, поскольку она еще девушка. А вот родня жены будет вам помогать или наоборот тянуть на себя ресурсы. В воспитании детей большее значение чем вы сами, имеет старшее поколение. То, что по началу и по молодости можно не замечать, с годами окажет свое влияние. И, наконец, есть у вас машина или нет, как ни странно, она важный фактор в служении священника».
В настоящий момент за двадцать шесть прошедших лет все мои ресурсы исчерпаны, ни о каком служении, слышать не могут ни я, ни мое начальство, ни моя семья. Это крах, хорошо осознаваемый всеми участниками процесса, кроме мирян, которых тщательно берегут от шокирующих бытовых подробностей, прямо как детей, однако король становится со временем все более голым и голым. Поговорим об этом напоследок. Даже в сельской местности храм храму рознь. Много эпических заброшек в полях и лесах, прочность кладки которых еще долго будет восхищать случайных туристов и блогеров. О них лучше сразу забыть. Я писал о храмах-общинах. Вероятно, отцы-настоятели отгоняют от себя грустные мысли, о том, что будет с храмами после них, да и правильно. «Довлеет дневи злоба его (Мф 6, 34)». Встречаются чаще и чаще неплохие дачные деревеньки, точнее села, с ухоженными храмами. Назовем здесь Вепреву пустынь или Серафоново. Что касается упадочных поселков со старыми храмами, то епархиальные функционеры признают сами, что скоро их придется закрыть из-за социальной депрессии и депопуляции. Не я это сказал, но я это теперь рассказываю вам. Что вы, миряне, скажете на это?
Лето в России стало холодным и унылым. Редкий теплый день становится ностальгией по детству, ценится каждая минута, особенно, если выпадет провести ее за городом. В ночь накануне 8 июля 2018 года я решил встретиться и поговорить с одним москвичом, я знал, что он на даче. Ох, уж эти москвичи! Такие темы заводят для разговора! Я только что вернулся из урочища «Гора святой Марии», более того гора была прямо перед нами, за забором, за полем, за рекой Сарой. Ночь не согнала нас со двора и была прекрасна, тепла, в синем небе сверкали волнующие зарницы, но дождь так и не начинался. Говорили мы о том, почему сыновья достойных, уважаемых протоиереев (не каких-нибудь), будучи верующими и также достойными, тем не менее совершенно не хотят рукополагаться, становиться священниками. Такой вопрос был вызовом для меня, он располагал на откровенность, которую не все способны вынести, не все способны простить. С другой стороны, я сам банальностей не люблю, нельзя отделаться дежурными фразами. Тревога сквозила в вопросе почтенного москвича с хорошим опытом церковной жизни. Пришло время подведения итогов тридцатилетнего церковного возрождения.
Вот, что я ответил. Наши дети уже не такие как мы. Такого чувства долга и страха как у нас у них нет и не будет. Они выросли с чувством свободы, впрочем, дело не в этом. Престиж профессии священника невероятно упал в сравнении с советским временем. Мы же были бунтарям, а став на эту стезю теме не менее получили хороший статус, в том числе материальный. Сейчас все нет так. Даже верующая молодежь, стоит в Церкви одной ногой, насколько авторитет православия ничтожен, но важнее, что выросшие в других условиях дети не имеют того страха и долга, чтобы унижаться как их отцы. Это унижение со всех сторон, от начальства и от толпы, они видят каждый день и абсолютно не хотят испытывать его. Долг и страх отцов им не понятен, они видят и чувствуют по-другому.
Стало за полночь. Мне, завтра служить и мы расстались. После службы я снова навестил лагерь паломников в урочище «Гора святой Марии. В тот жаркий день ливни чередовались с солнцем, на разогретом асфальте автотрасс было скользко. В автобусе и вместе с удалой молодежью я вернулся домой, а по дороге получил сообщение от старшего сына:
«Мы в Печерском монастыре. Причастились вместе»".
отсюда
Священник Александр Парфенов, он же naperovskom:
"ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
В 2004 году было закрыто Патриаршее подворье в Ростове. До этого условия были для меня тепличными. Я не знал, кто мой благочинный, архиереев своих я видел чаще, когда они приезжали в Ростов. Отношение моего настоятеля ко мне было более чем снисходительным. Я дружил с местными структурами, поскольку я не был их подчиненным. Когда надо, мы договаривались.Так или иначе чувство свободы действий оставалось со мной и в новых условиях. Косьмо-Дамианский храм был в то время руиной, отапливаемый печкой буржуйкой. Люди приходили и удивлялись: «Неужели здесь служба идет?» Я побелил храм, поставил вместо крыши из рубероида металлическую. С Божией помощью храм стал многолюдным, были согласованы новая территория и газ. Анализируя происходящее, хочу отдать должное владыке Кириллу, он сначала перевел меня в Рыбинск, таким образом пытаясь сохранить меня в Епархии, семья собиралась уже переехать в этот по-настоящему светлый город. Кто-то, я подозреваю, что это был отец Роман, инициировал судебное дело. После суда я был отправлен в устный запрет. В Москву тогда брали неохотно, более того владыка Арсений взял расписку, что я не претендую на место в клире Москвы. Я съездил во Владимир к владыке Евлогию, но перебираться на другое место не стал, я и семья вросли уже в Ростов Великий. Так что, у меня полуторогодовый опыт запрета, мне не привыкать.
В 2012 году я был восстановлен в служении в качестве настоятеля не менее руинированого храма архангела Михаила в селе Ново-Троицкое. В 2013 году назначили в также в Казанский храм села Скнятиново, который никогда не закрывался.
- Так значит, приходская община вас не приняла!
- Не было никакой общины, зимой в храм ходили две-три женщины. Только летом все немного оживало.
Скоро это служба стала для меня и моей семьи пыткой. Умер алтарник и певчая. Храм топить приходилось самому. Без сожаления ушел я оттуда, забрав с собой найденные моим сыном документы. Теперь они на государственном хранении, во всеобщем доступе. Заезжим паломникам будет еще чем побаловаться. В храме осталась огромная библиотека и коллекция парчовых риз начала XX века. Жалею только о том, что я не сделал этого раньше. Весь мой городской приходской «опыт» абсолютно не годился в деревне. Больно было видеть, что по самым разным соображениям прямо навстречу мне из села выезжали машины на службу в другие места. Как-то по-другому надо было построить все, отслужить - да и в Москву, на чёс по требкам и сорокоустам. Приходская община собирается не в храме, а на трапезе. Учтите это будущие теоретики Московской патриархии! На щедрых трапезах в бывшем домике батюшки я бывал не больше одного раза в год. На приходской домик не хватило времени, денег и усердия. С 2015 года я все силы отдавал безуспешному противостоянию с карьером, начал постоянно служить в Филимонове и Ново-Троицком. Почитайте мои впечатления обо всем в интервью порталу 76.ру. Ощущение того, что Скнятиново не навсегда только крепло. Хватит об этом.
В Ярославской семинарии мне предложили читать курс «Правовые основы деятельности прихода». Смешно, но новый настоятель в Скнятинове - мой бывший воспитанник. Я счастлив, что когда-то в Московской семинария выслушал с большим интересом этот курс в исполнении старосты Тушинского храма Олега Васильевича Шведова. С одним из первых уроков я постараюсь вас познакомить:
«Сейчас вы все студенты, в равных условиях. Уже сейчас, помимо диплома стоит думать о вашем служении, точнее о его материальном содержании. Как мне кажется, успеха вашего служения, как духовный, так материальный, будет зависеть от многих начальных условий. Надо определиться где вы будете служить: в соборе, в губернском городе, в маленьком городке или вы, вообще, любите сельскую жизнь. Это очень разный уровень жизни, подумайте об этом сейчас, не стоит противоречить своим склонностям, они будут работать или на вас, или против. Огромное значение будет иметь ваша жена, вернее ее родня, поскольку она еще девушка. А вот родня жены будет вам помогать или наоборот тянуть на себя ресурсы. В воспитании детей большее значение чем вы сами, имеет старшее поколение. То, что по началу и по молодости можно не замечать, с годами окажет свое влияние. И, наконец, есть у вас машина или нет, как ни странно, она важный фактор в служении священника».
В настоящий момент за двадцать шесть прошедших лет все мои ресурсы исчерпаны, ни о каком служении, слышать не могут ни я, ни мое начальство, ни моя семья. Это крах, хорошо осознаваемый всеми участниками процесса, кроме мирян, которых тщательно берегут от шокирующих бытовых подробностей, прямо как детей, однако король становится со временем все более голым и голым. Поговорим об этом напоследок. Даже в сельской местности храм храму рознь. Много эпических заброшек в полях и лесах, прочность кладки которых еще долго будет восхищать случайных туристов и блогеров. О них лучше сразу забыть. Я писал о храмах-общинах. Вероятно, отцы-настоятели отгоняют от себя грустные мысли, о том, что будет с храмами после них, да и правильно. «Довлеет дневи злоба его (Мф 6, 34)». Встречаются чаще и чаще неплохие дачные деревеньки, точнее села, с ухоженными храмами. Назовем здесь Вепреву пустынь или Серафоново. Что касается упадочных поселков со старыми храмами, то епархиальные функционеры признают сами, что скоро их придется закрыть из-за социальной депрессии и депопуляции. Не я это сказал, но я это теперь рассказываю вам. Что вы, миряне, скажете на это?
Лето в России стало холодным и унылым. Редкий теплый день становится ностальгией по детству, ценится каждая минута, особенно, если выпадет провести ее за городом. В ночь накануне 8 июля 2018 года я решил встретиться и поговорить с одним москвичом, я знал, что он на даче. Ох, уж эти москвичи! Такие темы заводят для разговора! Я только что вернулся из урочища «Гора святой Марии», более того гора была прямо перед нами, за забором, за полем, за рекой Сарой. Ночь не согнала нас со двора и была прекрасна, тепла, в синем небе сверкали волнующие зарницы, но дождь так и не начинался. Говорили мы о том, почему сыновья достойных, уважаемых протоиереев (не каких-нибудь), будучи верующими и также достойными, тем не менее совершенно не хотят рукополагаться, становиться священниками. Такой вопрос был вызовом для меня, он располагал на откровенность, которую не все способны вынести, не все способны простить. С другой стороны, я сам банальностей не люблю, нельзя отделаться дежурными фразами. Тревога сквозила в вопросе почтенного москвича с хорошим опытом церковной жизни. Пришло время подведения итогов тридцатилетнего церковного возрождения.
Вот, что я ответил. Наши дети уже не такие как мы. Такого чувства долга и страха как у нас у них нет и не будет. Они выросли с чувством свободы, впрочем, дело не в этом. Престиж профессии священника невероятно упал в сравнении с советским временем. Мы же были бунтарям, а став на эту стезю теме не менее получили хороший статус, в том числе материальный. Сейчас все нет так. Даже верующая молодежь, стоит в Церкви одной ногой, насколько авторитет православия ничтожен, но важнее, что выросшие в других условиях дети не имеют того страха и долга, чтобы унижаться как их отцы. Это унижение со всех сторон, от начальства и от толпы, они видят каждый день и абсолютно не хотят испытывать его. Долг и страх отцов им не понятен, они видят и чувствуют по-другому.
Стало за полночь. Мне, завтра служить и мы расстались. После службы я снова навестил лагерь паломников в урочище «Гора святой Марии. В тот жаркий день ливни чередовались с солнцем, на разогретом асфальте автотрасс было скользко. В автобусе и вместе с удалой молодежью я вернулся домой, а по дороге получил сообщение от старшего сына:
«Мы в Печерском монастыре. Причастились вместе»".
отсюда