Отштампованная судьба...
Что Наталья Петровна Бехтерева прекрасно сама
горестливо сознавала
в последние десятилетия своего скорбного одиночества -
это то, что за блестящую, по всем меркам, научную карьеру
ей пришлось заплатить и собственным творчеством,
и самой стать невольной уже заложницей
того прокрустоваго ложа
великой советской Системы,
какое и отштамповала её по своему уже
номенклатурному лекалу.
Прозрение наступило в перестроечную нощь
посреди победной эйфории -
в успешном, как тогда казалось,
налаживании семейного капитализма -
когда в один день повесился,
а на самом деле был повешен
"кинутыми" компаньёнами
её приёмный сын, и
от разрыва сердца умер последний
из ея четырёх, её блаженный супруг Иван Ильич Кашталян,
долгие десятилетия заведовавший всей городской торговлей.
И, оставшись совершенно одна
в громадной, анфиладой выстроенной
и доверху забитой антиквариатом, квартире,
Наталья Петровна, убежденная и всю свою карьеру -
воинствующая афеистка,
в ту нощь и стала верующим человеком...
горестливо сознавала
в последние десятилетия своего скорбного одиночества -
это то, что за блестящую, по всем меркам, научную карьеру
ей пришлось заплатить и собственным творчеством,
и самой стать невольной уже заложницей
того прокрустоваго ложа
великой советской Системы,
какое и отштамповала её по своему уже
номенклатурному лекалу.
Прозрение наступило в перестроечную нощь
посреди победной эйфории -
в успешном, как тогда казалось,
налаживании семейного капитализма -
когда в один день повесился,
а на самом деле был повешен
"кинутыми" компаньёнами
её приёмный сын, и
от разрыва сердца умер последний
из ея четырёх, её блаженный супруг Иван Ильич Кашталян,
долгие десятилетия заведовавший всей городской торговлей.
И, оставшись совершенно одна
в громадной, анфиладой выстроенной
и доверху забитой антиквариатом, квартире,
Наталья Петровна, убежденная и всю свою карьеру -
воинствующая афеистка,
в ту нощь и стала верующим человеком...