Арсюша
На светском бомонде - "сладкая парочка":
Сергей Степашин с "духовным лицом"
Кириллом Епифановым -
игуменом Муромского Преображенского монастыря,
точно первое явление Распутина у черногорских княжон:
та же длиннющая борода,
плотоядный взгляд "с хитрецой
и всем обликом «говорящая поза»
"Нас не догонишь!"
Я его помню по Касимову -
"делу" десятилетней давности:
тогда "горько плакомшимся вьюношей",
субтильном целибатике,
скандально "погоревшем на мальчике".
Сейчас его уже благообразно разнесло,
и в паре с "плюшевым мишкой" они, как
"Остап Бендер и отец Федор",
"Микеша и Владя",
"Бобчинский и Добчинский",
"кот Базилио и сестра Алисса",
в поразительно гармоничном дуэте
(блеск и нищета куртизанов)
напомнили мне что-то до боли знакомое,
именно наше православное архирейски-бабье.
Причем, не "вообщем" даже, а более конкретно,
по-епифановски -
"макаке святейшего":
та же вечно архирейская беременность
(подбегая и прикладываясь ухом к животу:
"Арсюша, кого ждемс-ъ?" - "Кого Бог пошлетъ!")
Та же "душечкина" несводимоглазная
восторженность и обожание;
"возлежание на персях" -
"мишки" на груди у папы Ельцина
(действие первое, "акт" первый -
историческое знакомство в банной парилке),
Арсюши - тогда еще (25 лет назад)
Юры, целибата Георгия -
на панагиях "управделами",
Кирилла - на коленях владимирского Евлогия;
та же "сыновняя" умиленность,
"со слезами на глазах"
собачья благодарность,
пожизненный девиз - "Без лести преданный!"
(бес, лести преданный!).
Та же имитация кухонного активизма -
"не разгибая спины",
"не покладая рук"
"рубка леса" -
верчение маховика "мясорубки"
("всю ночь напролет, в его кабинете горел свет"), -
и все это
ради "семьи",
"святейшего",
"владычиньки",
"во благо государства и Церкви".
Та же гремучая смесь,
как в "слезе комсомолки":
вальяжной барыни,
железной Маргарет Тетчер,
преуспевающей bisnesswomen,
идеальной хозяйственницы на "скотном дворе",
как и свойственно председательнице колхоза -
с обязательным матерком
(Кирилл на крестном ходу выбившемуся из строя духовенству:
"Пид...сы! Е...ть вашу мать в рот и ж...пу!").
То же подчеркнуто брезгливое отношение к "крепостным",
откровенное "скучание" в приемные дни
и беготливое, искорное оживление в стеклянных глазах
при появлении "архирейской обожалки", -
с кем можно, именно как "подружка с подружкой",
посплетничать и позубоскалить,
естественно, про "мужиков",
а челядь может и посидеть часик-другой-третий.
А затем неизбежность образцово-показательной и
наглядной порки,
как в "После бала" -
"съедал в день просфору, а закусывал попом".
Те же "зало" -
специальные комнаты и даже квартиры, и цельные дома
для километров развешенного коллекционного барахла
(куда тебе до них, Ксюшенька Собчач!),
те же наборные сундуки и бюро времен Людовика 16-го,
набитые крестами с украшениями и украшениями с крестами,
собирание каминных часов,
мироточущих икон "афонского" письма,
палехских портретов Сталина,
"малых голландцев",
вееров,
японских зонтиков,
латинских молитвенников с пометками Димитрия Ростовского,
табакерок императрицы Анны Иоановны,
"пасхальных яиц с печаткой Фаберже",
клейменного фарфора,
"митр и облачений отца нашего Иоанна Кронштадского",
бабочек с острова Таити,
дуэльных пистолетов,
земельных участков и коттеджей на Рублевском шоссе,
персидских ковров,
"подписных" акварелей,
святых мощей,
античных монет,
антиминсов катакомбного епископата,
серебренных самоваров,
перегородчатых византийских эмалей,
"константиновских" рублей,
староверских рукописей,
собачек бойцовых пород,
"камертонов патриарха Пимена".
Тот же кухаркин вечный страх,
что вытолкают взашей,
что "отольются волку коровьи слезы"
и потому - та же кухаркина набожность в духе:
"Святая блаженная Матроно, моли Бога о нас!",
та же кухаркина, слюнявая любовь к розовощеким
кадетикам,
нахимовцам,
казачкам,
суворовцам,
солдатикам,
словом, "мальчикам в форме":
"Ообязательно, чтоб в сапогах и с обтянутой попой!"
И та же самая "безосновательность и беспомощность",
когда очередной "пассия",
найдя у хозяина под кроватью
с резными купидонами и рюшами
под барочным балдахином
(два пятьдесят - на три двадцать)
очередной "улов",
покупает себе "трехкомнатную келью на Тверской"...
...Очень долго оба рассказывали
о "возрождении духовности",
о "восстановлении святынь",
о том, что "Святая Русь поднимается их усилиями
как «феникс из пепла»".
Но разве не все это, именно, бабско-святительское,
как милый сердцу уголок, как стиль
"серафимовского подвизания" и
"подражательного жития", и есть чаямый всеми
"Святой град Китеж"?
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9742598/
Сергей Степашин с "духовным лицом"
Кириллом Епифановым -
игуменом Муромского Преображенского монастыря,
точно первое явление Распутина у черногорских княжон:
та же длиннющая борода,
плотоядный взгляд "с хитрецой
и всем обликом «говорящая поза»
"Нас не догонишь!"
Я его помню по Касимову -
"делу" десятилетней давности:
тогда "горько плакомшимся вьюношей",
субтильном целибатике,
скандально "погоревшем на мальчике".
Сейчас его уже благообразно разнесло,
и в паре с "плюшевым мишкой" они, как
"Остап Бендер и отец Федор",
"Микеша и Владя",
"Бобчинский и Добчинский",
"кот Базилио и сестра Алисса",
в поразительно гармоничном дуэте
(блеск и нищета куртизанов)
напомнили мне что-то до боли знакомое,
именно наше православное архирейски-бабье.
Причем, не "вообщем" даже, а более конкретно,
по-епифановски -
"макаке святейшего":
та же вечно архирейская беременность
(подбегая и прикладываясь ухом к животу:
"Арсюша, кого ждемс-ъ?" - "Кого Бог пошлетъ!")
Та же "душечкина" несводимоглазная
восторженность и обожание;
"возлежание на персях" -
"мишки" на груди у папы Ельцина
(действие первое, "акт" первый -
историческое знакомство в банной парилке),
Арсюши - тогда еще (25 лет назад)
Юры, целибата Георгия -
на панагиях "управделами",
Кирилла - на коленях владимирского Евлогия;
та же "сыновняя" умиленность,
"со слезами на глазах"
собачья благодарность,
пожизненный девиз - "Без лести преданный!"
(бес, лести преданный!).
Та же имитация кухонного активизма -
"не разгибая спины",
"не покладая рук"
"рубка леса" -
верчение маховика "мясорубки"
("всю ночь напролет, в его кабинете горел свет"), -
и все это
ради "семьи",
"святейшего",
"владычиньки",
"во благо государства и Церкви".
Та же гремучая смесь,
как в "слезе комсомолки":
вальяжной барыни,
железной Маргарет Тетчер,
преуспевающей bisnesswomen,
идеальной хозяйственницы на "скотном дворе",
как и свойственно председательнице колхоза -
с обязательным матерком
(Кирилл на крестном ходу выбившемуся из строя духовенству:
"Пид...сы! Е...ть вашу мать в рот и ж...пу!").
То же подчеркнуто брезгливое отношение к "крепостным",
откровенное "скучание" в приемные дни
и беготливое, искорное оживление в стеклянных глазах
при появлении "архирейской обожалки", -
с кем можно, именно как "подружка с подружкой",
посплетничать и позубоскалить,
естественно, про "мужиков",
а челядь может и посидеть часик-другой-третий.
А затем неизбежность образцово-показательной и
наглядной порки,
как в "После бала" -
"съедал в день просфору, а закусывал попом".
Те же "зало" -
специальные комнаты и даже квартиры, и цельные дома
для километров развешенного коллекционного барахла
(куда тебе до них, Ксюшенька Собчач!),
те же наборные сундуки и бюро времен Людовика 16-го,
набитые крестами с украшениями и украшениями с крестами,
собирание каминных часов,
мироточущих икон "афонского" письма,
палехских портретов Сталина,
"малых голландцев",
вееров,
японских зонтиков,
латинских молитвенников с пометками Димитрия Ростовского,
табакерок императрицы Анны Иоановны,
"пасхальных яиц с печаткой Фаберже",
клейменного фарфора,
"митр и облачений отца нашего Иоанна Кронштадского",
бабочек с острова Таити,
дуэльных пистолетов,
земельных участков и коттеджей на Рублевском шоссе,
персидских ковров,
"подписных" акварелей,
святых мощей,
античных монет,
антиминсов катакомбного епископата,
серебренных самоваров,
перегородчатых византийских эмалей,
"константиновских" рублей,
староверских рукописей,
собачек бойцовых пород,
"камертонов патриарха Пимена".
Тот же кухаркин вечный страх,
что вытолкают взашей,
что "отольются волку коровьи слезы"
и потому - та же кухаркина набожность в духе:
"Святая блаженная Матроно, моли Бога о нас!",
та же кухаркина, слюнявая любовь к розовощеким
кадетикам,
нахимовцам,
казачкам,
суворовцам,
солдатикам,
словом, "мальчикам в форме":
"Ообязательно, чтоб в сапогах и с обтянутой попой!"
И та же самая "безосновательность и беспомощность",
когда очередной "пассия",
найдя у хозяина под кроватью
с резными купидонами и рюшами
под барочным балдахином
(два пятьдесят - на три двадцать)
очередной "улов",
покупает себе "трехкомнатную келью на Тверской"...
...Очень долго оба рассказывали
о "возрождении духовности",
о "восстановлении святынь",
о том, что "Святая Русь поднимается их усилиями
как «феникс из пепла»".
Но разве не все это, именно, бабско-святительское,
как милый сердцу уголок, как стиль
"серафимовского подвизания" и
"подражательного жития", и есть чаямый всеми
"Святой град Китеж"?
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9742598/