Брак по расчёту
В год, уже прозванный годом Гоголя
в честь двухсотлетия Николай Васильевича,
ленкомовская "Женитьба"
в постановке Марка Захарова
на сцене Большого Драматического Театра.
В партере - пятитысячные креслица,
густой запах французкой Шанели,
с претензией на вкус и на шик
ряженная публика
и эротоманныя стоны
при появлении на сцене очередного кинодива:
Олег Янковский, Александр Збруев,
Александра Захарова, Леонид Броневой, Дмитрий Певцов, -
на сцене даже в "Кушать подано"
заняты одни сплошь "народные".
И два часа какой-то сплошной "amartia" -
не попадания в цель,
словно свальной и принародно творимой групповухи.
Ни одной удачной мизансцены,
ни одного диалога
и сам рисунок актёрской игры
проработан так, чтобы показать, что играют
одних только придурков.
В спектакле нет ни Подколёсина, ни Кочкарёва, ни Агафьи Тихоновны,
нет здесь ни хотя бы питерского сумашествия,
ни самостоятельно прогуливающегося Носа, -
всё нарочито окарикатурено и ходульно,
с расчётом, чтобы зритель остался бы доволен
тем, что он умнее и решительней
гоголевских героев.
Понятно, если бы пиесу так поставили
где-нибудь в Зимбабве,
знамо дело что "русская душа - потёмки",
но российскому-то обывателю понятно,
что у Гоголя за "ломанием комеди"
сокрывается и драматизм, и боль,
и даже трагедия маленького человечика,
жаждущего жизненной перемены,
обновления
и, как это сам Николай Васильевич жаждал, катарсиса.
Удивительное вдруг возникает ощущение,
что Подколёсин, выпрыгивающий в оконце,
и есть тот самый
сокрывающийся за кулисами
"пустой московский бамбук" - сам Мрак Анатольевич Захаров.
Давно мне уже не было столь неловко и постыдно
за два часа его вполне сознательной "игры на понижение" -
с помощью балаганных кривляний
приноровления,
где даже уж насколько кажется прозрачный
гоголевский текст
разжёван с массой вульгарных вкраплений и вставок
для более ясного понимания московитыми Шариковыми.
Гоголь оказался разобранным
на добрую сотню шуточек
всё ниже пояса,
точно это и не театр вовсе,
а очередная одесситская хохма
или журнал "Крокодил",
после чтение какого
приходилось всегда ещё и мыть руки.
Бедный Мрак Анатольевич,
ты первый стал ваятелем
коммерческих спектаклей
и сделал всё, чтобы и свой театр
претворить в успешный бизнес-прожект.
Ты достиг зияющих высот
и влился в кремлёвский бомонд,
очевидно, для него и поставив очередной
и понятный ему
балаган.
Ты как бабочка полетел на злачный огонёк
и оказался предельно выхолощен и пуст.
Тебе кажется, что ты и твой театр ещё живы,
но ты давно уже мёртв...
в честь двухсотлетия Николай Васильевича,
ленкомовская "Женитьба"
в постановке Марка Захарова
на сцене Большого Драматического Театра.
В партере - пятитысячные креслица,
густой запах французкой Шанели,
с претензией на вкус и на шик
ряженная публика
и эротоманныя стоны
при появлении на сцене очередного кинодива:
Олег Янковский, Александр Збруев,
Александра Захарова, Леонид Броневой, Дмитрий Певцов, -
на сцене даже в "Кушать подано"
заняты одни сплошь "народные".
И два часа какой-то сплошной "amartia" -
не попадания в цель,
словно свальной и принародно творимой групповухи.
Ни одной удачной мизансцены,
ни одного диалога
и сам рисунок актёрской игры
проработан так, чтобы показать, что играют
одних только придурков.
В спектакле нет ни Подколёсина, ни Кочкарёва, ни Агафьи Тихоновны,
нет здесь ни хотя бы питерского сумашествия,
ни самостоятельно прогуливающегося Носа, -
всё нарочито окарикатурено и ходульно,
с расчётом, чтобы зритель остался бы доволен
тем, что он умнее и решительней
гоголевских героев.
Понятно, если бы пиесу так поставили
где-нибудь в Зимбабве,
знамо дело что "русская душа - потёмки",
но российскому-то обывателю понятно,
что у Гоголя за "ломанием комеди"
сокрывается и драматизм, и боль,
и даже трагедия маленького человечика,
жаждущего жизненной перемены,
обновления
и, как это сам Николай Васильевич жаждал, катарсиса.
Удивительное вдруг возникает ощущение,
что Подколёсин, выпрыгивающий в оконце,
и есть тот самый
сокрывающийся за кулисами
"пустой московский бамбук" - сам Мрак Анатольевич Захаров.
Давно мне уже не было столь неловко и постыдно
за два часа его вполне сознательной "игры на понижение" -
с помощью балаганных кривляний
приноровления,
где даже уж насколько кажется прозрачный
гоголевский текст
разжёван с массой вульгарных вкраплений и вставок
для более ясного понимания московитыми Шариковыми.
Гоголь оказался разобранным
на добрую сотню шуточек
всё ниже пояса,
точно это и не театр вовсе,
а очередная одесситская хохма
или журнал "Крокодил",
после чтение какого
приходилось всегда ещё и мыть руки.
Бедный Мрак Анатольевич,
ты первый стал ваятелем
коммерческих спектаклей
и сделал всё, чтобы и свой театр
претворить в успешный бизнес-прожект.
Ты достиг зияющих высот
и влился в кремлёвский бомонд,
очевидно, для него и поставив очередной
и понятный ему
балаган.
Ты как бабочка полетел на злачный огонёк
и оказался предельно выхолощен и пуст.
Тебе кажется, что ты и твой театр ещё живы,
но ты давно уже мёртв...