Черная осень для кислотного митрополита...
"Петербург поругаем не бывает. Черная осень для кислотного митрополита.
Елена Рыйгас, ассоциированный научный сотрудник СИ РАН:
В воскресенье 22 октября церковная общественность Петербурга была приятно взбудоражена сообщением блогера kalakazo о том, что во время службы в соборе Николая-чудотворца в Павловске митрополит Варсонофий был внезапно атакован старейшим клириком епархии протоиереем Валерием Швецовым, который направил в лицо своему духовному начальнику баллончик с перцовым газом. Происшествие подтвердилось только зафиксированным фактом исчезновения о.В. Швецова, ушедшего после службы в неизвестном направлении, и фотографией с епархиального сайта, на которой изображен обычный выход духовенства на солею, включая гостя епархии митрополита Констанции Василия из Кипрской православной церкви, но без митрополита Варсонофия. Пресс-служба епархии ни утвердительно, ни отрицательно о газовом баллончике ничего сказать не смогла.
Со стороны митрополита Варсонофия никаких обращений в правоохранительные органы не последовало. Развитие сюжета оборвалось на полуслове: пожилой священник 1939 года рождения, ранее смещенный с поста настоятеля собора Николая-чудоворца, руководитель, между прочим, воскресной школы, вдруг совершает если не уголовный поступок, то, по крайней мере, настоящее святотатство: поднимает руку на преосвященного друга всех работников мордовских лагерей. Судя по всему, происшествие произошло прямо в алтаре, где для личного охранника митрополита (грузного пожилого человека в самодельных лампасах) было мало места для маневров.
Если реконструировать мотивы поступка пожилого протоиерея, то, по всей вероятности, это не месть за сбитый горельеф Мефистофеля и не за травлю церковниками директора Исаакиевского собора Н. Бурова, а просто в оригинальной форме выраженные претензии по поводу самого святого, что есть у современного духовенства: денежных доходов и способа их членения (различных прямых и косвенных налогов, уходящих на заграничные паломничества митрополита, его дорогие часы и остальные радости жизни). Впрочем, это может быть только версия, поскольку пожилого священника могло вывести из себя поведение митрополита и его прислужников. Способ презентации себя в пространстве у главы Петербургской епархии несколько специфичен. Например, архиерейскую службу, по своему составу очень древнюю и в неизменном виде существующую на протяжении последнего тысячелетия, а потому длящуюся не менее трех-четырех часов, новый митрополит запросто может отслужить за один час. Если отвлеченно считать богослужение общим культурным наследием, соединяющим в себе элементы не обязательно только православного, а просто искусства, то митрополит Варсонофий перепахивает это наследие с тяжелым бульдозерным лязгом. Он не умеет произносить церковные тексты нараспев.
Обслуживающие его дьякона со свирепым видом выходят на солею, с отстраненной злобой мельком кидают взгляды на присутствующих и начинают заполнять пространство заутробными, лишенными смысла звукоизвлечениями, не сообразуясь при этом с хором ни в ритме, ни в смысле. Вместо плавного богослужения, которое многим знакомо по телетрансляциям или отрывкам из художественных фильмов, в помещении с согнанными туда маленькими детьми происходит акустическая и смысловая пытка. Но на этом действо не заканчивается. После божественной литургии с воспоминанием жертвы Христа за все человечество князья церкви идут в трапезную. Митрополит Варсонофий даже в такое утилитарное мероприятие, как поглощение пищи, тоже привнес лагерные порядки с прежнего места служения. Например, если ему и его обслуге чем-то не понравился храм (люди, священники, общая атмосфера), то в трапезной новые хозяева церковной жизни могут перевернуть блюда с едой, выстроить небольшую башню из тарелок, поставленных одна на другую прямо с пищей, и победоносно уйти. Тем самым новый назначенец патриарха Кирилла лишний раз напоминает жителям города, по нескольку раз в году поминающих жертв блокады, о своем иерархическом и просто видовом превосходстве.
Если вернуться к газовому баллончику и считать его жалкой попыткой восстания петербургского духовенства против финансовых санитаров в архиерейских митрах, то первые попытки сопротивления были предприняты мирянами. Можно вспомнить замечание Н.Бурова на пасхальном приеме у митрополита в 2015 году, когда он сказал: «Наш город пережил блокаду. Надеюсь, переживет и вас». Еще ранее отпор князю церкви дал безымянный староста одной новой церкви в Московском районе. Он отказался платить в церковную казну повышенный в несколько раз церковный налог и попросил передать митрополиту, что он участвовал в строительстве храма с нуля, выпрашивал у меценатов каждый кирпич, поэтому удовлетворять финансовые аппетиты нового митрополита он не будет. В городе это пока единственный храм, куда митрополит так и не рискнул наведаться со своим «пастырским» визитом.
Подковерная борьба простых священнослужителей со своим начальством ведется давно, но применение средств самозащиты (и нападения) происходит в Петербурге впервые. Обычно в условиях, когда скандал нежелателен, провинившегося по отработанной схеме и в лучших традициях карательной психиатрии объявляют «сумасшедшим» или, в переводе на церковный язык, «болящим». Мол, это его бес попутал. В данном случае это, скорее всего, бесприютный и бесфасадный Мефистофель".
отсюда
Елена Рыйгас, ассоциированный научный сотрудник СИ РАН:
В воскресенье 22 октября церковная общественность Петербурга была приятно взбудоражена сообщением блогера kalakazo о том, что во время службы в соборе Николая-чудотворца в Павловске митрополит Варсонофий был внезапно атакован старейшим клириком епархии протоиереем Валерием Швецовым, который направил в лицо своему духовному начальнику баллончик с перцовым газом. Происшествие подтвердилось только зафиксированным фактом исчезновения о.В. Швецова, ушедшего после службы в неизвестном направлении, и фотографией с епархиального сайта, на которой изображен обычный выход духовенства на солею, включая гостя епархии митрополита Констанции Василия из Кипрской православной церкви, но без митрополита Варсонофия. Пресс-служба епархии ни утвердительно, ни отрицательно о газовом баллончике ничего сказать не смогла.
Со стороны митрополита Варсонофия никаких обращений в правоохранительные органы не последовало. Развитие сюжета оборвалось на полуслове: пожилой священник 1939 года рождения, ранее смещенный с поста настоятеля собора Николая-чудоворца, руководитель, между прочим, воскресной школы, вдруг совершает если не уголовный поступок, то, по крайней мере, настоящее святотатство: поднимает руку на преосвященного друга всех работников мордовских лагерей. Судя по всему, происшествие произошло прямо в алтаре, где для личного охранника митрополита (грузного пожилого человека в самодельных лампасах) было мало места для маневров.
Если реконструировать мотивы поступка пожилого протоиерея, то, по всей вероятности, это не месть за сбитый горельеф Мефистофеля и не за травлю церковниками директора Исаакиевского собора Н. Бурова, а просто в оригинальной форме выраженные претензии по поводу самого святого, что есть у современного духовенства: денежных доходов и способа их членения (различных прямых и косвенных налогов, уходящих на заграничные паломничества митрополита, его дорогие часы и остальные радости жизни). Впрочем, это может быть только версия, поскольку пожилого священника могло вывести из себя поведение митрополита и его прислужников. Способ презентации себя в пространстве у главы Петербургской епархии несколько специфичен. Например, архиерейскую службу, по своему составу очень древнюю и в неизменном виде существующую на протяжении последнего тысячелетия, а потому длящуюся не менее трех-четырех часов, новый митрополит запросто может отслужить за один час. Если отвлеченно считать богослужение общим культурным наследием, соединяющим в себе элементы не обязательно только православного, а просто искусства, то митрополит Варсонофий перепахивает это наследие с тяжелым бульдозерным лязгом. Он не умеет произносить церковные тексты нараспев.
Обслуживающие его дьякона со свирепым видом выходят на солею, с отстраненной злобой мельком кидают взгляды на присутствующих и начинают заполнять пространство заутробными, лишенными смысла звукоизвлечениями, не сообразуясь при этом с хором ни в ритме, ни в смысле. Вместо плавного богослужения, которое многим знакомо по телетрансляциям или отрывкам из художественных фильмов, в помещении с согнанными туда маленькими детьми происходит акустическая и смысловая пытка. Но на этом действо не заканчивается. После божественной литургии с воспоминанием жертвы Христа за все человечество князья церкви идут в трапезную. Митрополит Варсонофий даже в такое утилитарное мероприятие, как поглощение пищи, тоже привнес лагерные порядки с прежнего места служения. Например, если ему и его обслуге чем-то не понравился храм (люди, священники, общая атмосфера), то в трапезной новые хозяева церковной жизни могут перевернуть блюда с едой, выстроить небольшую башню из тарелок, поставленных одна на другую прямо с пищей, и победоносно уйти. Тем самым новый назначенец патриарха Кирилла лишний раз напоминает жителям города, по нескольку раз в году поминающих жертв блокады, о своем иерархическом и просто видовом превосходстве.
Если вернуться к газовому баллончику и считать его жалкой попыткой восстания петербургского духовенства против финансовых санитаров в архиерейских митрах, то первые попытки сопротивления были предприняты мирянами. Можно вспомнить замечание Н.Бурова на пасхальном приеме у митрополита в 2015 году, когда он сказал: «Наш город пережил блокаду. Надеюсь, переживет и вас». Еще ранее отпор князю церкви дал безымянный староста одной новой церкви в Московском районе. Он отказался платить в церковную казну повышенный в несколько раз церковный налог и попросил передать митрополиту, что он участвовал в строительстве храма с нуля, выпрашивал у меценатов каждый кирпич, поэтому удовлетворять финансовые аппетиты нового митрополита он не будет. В городе это пока единственный храм, куда митрополит так и не рискнул наведаться со своим «пастырским» визитом.
Подковерная борьба простых священнослужителей со своим начальством ведется давно, но применение средств самозащиты (и нападения) происходит в Петербурге впервые. Обычно в условиях, когда скандал нежелателен, провинившегося по отработанной схеме и в лучших традициях карательной психиатрии объявляют «сумасшедшим» или, в переводе на церковный язык, «болящим». Мол, это его бес попутал. В данном случае это, скорее всего, бесприютный и бесфасадный Мефистофель".
отсюда