Успехи патриаршества Кирилла не снимают проблем
Новая статья протопопа Всеволода Чаплина
"Успехи патриаршества Кирилла не снимают проблем".
Несколько характерных цитат из нее:
"Восьмилетие интронизации патриарха Кирилла рискует оказаться мало замеченным на фоне ритуальных славословий, недавно сопровождавших 70-й день рождения первоиерарха. Впрочем, некруглая дата дает больший простор для серьезного анализа и критических оценок, которые были почти не слышны в контексте ноябрьского торжественного хора. И прежде всего стоит спросить: действительно ли удались преобразования, начавшиеся в первые годы «понтификата», и стоит ли говорить об их завершении?
«Придворные» голоса не перестают говорить, что многие деяния 16-го патриарха стали для Русской церкви историческими. И это действительно так, поскольку его решения сформировали качественно новые, беспрецедентные реалии...
Назревшие же проблемы церковной жизни обсуждаются еще с 70-х годов. И если еще не так давно это обсуждение происходило в кулуарах, в кругу десятков и сотен человек, то теперь благодаря Интернету и соцсетям в дискуссию включились десятки тысяч. Естественно, не все мнения звучат комплиментарно. Многие общественно значимые вопросы отразились в церковных документах - так, сформировалось достаточно стройное учение по вопросам церковно-государственных отношений, экономики, права, культуры, биоэтики. А вот из проблем внутрицерковных получили разрешение лишь некоторые - например, удаленность епископов от приходов из-за крупных размеров епархий. Многие вопросы остаются без ответа с начала 90-х, если не с более раннего времени.
Возьмем хотя бы взаимоотношения «низовых» церковных общин с епархиальным руководством. Слишком многое здесь зависит от доброй воли правящего архиерея. Причем умножение количества епархий не обязательно приводит к улучшению качества администрирования на местах. Слишком часто пороки, свойственные прошлым десятилетиям, стали воспроизводиться в новых церковных единицах. Модель «епископа-практика», которой даже в советское время успешно противостояло немалое число «епископов-идеалистов», привела к разрыву с культурой церковного служения, преемственно сформированной в дореволюционных столицах, духовных академиях, возрожденных в СССР, а также в крупнейших монастырях и синодальном аппарате. Многие из новых архиереев ориентируются не на великие примеры пастырства прежних десятилетий, а на «старшего по званию» архиерея из областного центра - подчас такого же «провинциального менеджера», - и стараются перещеголять его в строительстве дорогих зданий и обустройстве епархиального быта.
На этом фоне, конечно, возникают конфликтные ситуации, активно обсуждаемые в Интернете. Жалобы по поводу кадровых решений пишут и в Брянской области, и в Красноярском крае, и в локусах «федерального значения». Кто прав, а кто виноват, в случае таких конфликтов всегда сказать сложно. Опрометчиво считать «обычного священника» по определению жертвой произвола. Не всегда пастырь, долго служа на одном месте, оказывается способен избежать застоя. Имеют свои минусы и «священнические династии» - например, как раз против таковой фактически выступают на Брянщине сторонники пастыря, приехавшего из Украины. Но перевод служителя с одного места в другое должен быть объяснен общине и обсужден с ней. Как и вопрос о том, кто будет служить в ней дальше. Иное в христианской среде, думаю, просто немыслимо. Как бы порой ни досаждали «жалобщики», им надо уметь объяснить: в чем не прав тот или иной священник, нарушал ли он канонические правила, есть ли кандидатура лучше, может ли она до назначения «притереться» к приходу.
Увы, никаких объяснений, никакого диалога, никакого выслушивания мнений подчас не происходит. Вот и говорит чешскому корреспонденту у стен Исаакия простой человек: «В 90-е годы мы активно участвовали в возрождении Церкви. Я каждые выходные ездил помогать в строительстве одной церкви. Мы читали массу книг, спорили. Однако со временем все это омертвело. Нашего попа отправили в другое место, а нового уже заботили не мы, а местные бизнесмены, которые дали ему денег на завершение храма, а он им за это освящал «мерседесы»
И не случайно на некоторых сайтах сегодня цитируют слова протоиерея Олега Стеняева, сказанные в 2012 году: «Человек приходит на приход, у него появляются духовные чада, потом его берут и перебрасывают на другой конец епархии. Это раздирание духовных семей. А для чего это делается? Вот для чего это делается (показывает руками жест - деньги). Эти хорошие места просто перепродают». Один уважаемый мною церковный публицист предлагает в подобных случаях обращаться в церковные суды. Путь правильный - но лишь в том случае, когда речь идет о наложении запрета или о лишении сана. Совершать же «обычные» кадровые перемещения можно без объяснения причин, исходя из «целесообразности» - такова норма действующего устава. И значит, нужно ставить вопрос именно о нравственной легитимности этой нормы. И о том, как вернуть общине возможность гарантированно участвовать в определении собственной судьбы и тех, кто должен нести в ней пастырское служение. Между прочим, при обсуждении проекта «Положения о монастырях и монашествующих» многие высказывались за выборность в монастырях игуменов и игумений - но по итогам одобрения текста Межсоборным присутствием неясно, получила ли эта инициатива развитие или хотя бы аргументированный отказ.
Проблема церковной кадровой политики сегодня всплывает почти каждую неделю в связи с разными инцидентами, однако системно не обсуждается. То же происходит с целым рядом других многажды поднимавшихся тем - «секретностью» центрального церковного бюджета, участием церковных структур в осуждаемом Библией ростовщичестве, модернистскими экспериментами в сферах богослужения и богословия, неисполнением многих канонических правил, вопросом о легитимности «экуменизма», остающегося печальным наследием «теологии приспособления» 60-80-х годов. Не будем говорить о нравственных обвинениях… Множество вопросов, сформулированных грамотно и ответственно, остается без ответа. Сами органы, которые должны принимать по ним решения, формируются без участия людей, поднимающих острые проблемы, и не вступают с этими людьми в содержательную дискуссию.
И происходит это по одной причине: если упомянутые проблемы всерьез рассматривать и разрешать, меняться придется всем, в том числе патриарху. И никто не сможет быть недосягаемым для критики, дискуссий, новых методов деятельности. В соборном процессе должны участвовать абсолютно все пастыри и верные прихожане, которые сами того желают, - включая самых «неудобных» консерваторов и либералов, даже если кто-то пытается объявить одних «модернистами», а других - «фанатиками». Церковь стала другой: в ней ныне сотни тысяч активных людей, желающих многое в ее жизни усовершенствовать. Увы, многие из них ушли на обочину этой жизни - в «личную» религиозность, в богослужение «мирским чином», в отделившиеся группы. Знаю церковных бюрократов, которые этому тихо радуются. Но знаю и многих тысяч ушедших и способных вернуться. Речь не только о небольшом круге либеральных интеллигентов. Речь и о гораздо более серьезном пласте приверженцев народного благочестия, не перенесших сомнительных новшеств, произвола, обмана, безнравственности. Мы перед этими людьми виноваты. И их надо возвратить, внимательно выслушав.
Между прочим, 23 января с.г., выступая на пленуме Межсоборного присутствия, патриарх Кирилл вновь призвал устраивать на базе комиссий этого органа «дискуссионные площадки, приглашать широкий круг специалистов и экспертов». Удачным примером такой дискуссии была названа проведенная в прошлом году конференция, где обсуждались проекты документов «Критского собора». Однако как раз это собрание хорошим примером назвать нельзя. Многих критиков «критского процесса» на него не пригласили, поправки в проекты на конференции не принимались и не голосовались, а дорабатывались постфактум узкой группой. Чтобы вести настоящее, ответственное обсуждение, надо, во-первых, приглашать к участию всех желающих православных христиан, а не только «специалистов и экспертов». Ведь академическая теология, часто бывшая источником ересей, имеет ничуть не меньше прав, чем народное благочестие, опыт духовников и старцев, мнение лидеров православной общественности. Во-вторых, итоговый документ должен приниматься только на самом собрании, без малейших возможностей для его переписывания кем-либо, в том числе патриархом. Он и Синод, конечно, могут такой документ отвергнуть - но будут вынуждены объяснить, почему.
Нельзя надеяться на «снятие тем», на вечную веру красивым словам - и на спокойствие «церковного болота», которое определенно доживает свой век в нынешнем состоянии, все чаще перенося свои вопрошания из пономарок и трапезных в блоги, иногда под псевдонимами (что неправильно), но все чаще под реальными именами. Нынешний «понтификат» запомнится как, мягко говоря, нравственно небезупречный, если не будут системно обсуждены наболевшие проблемы".
отсюда
"Успехи патриаршества Кирилла не снимают проблем".
Несколько характерных цитат из нее:
"Восьмилетие интронизации патриарха Кирилла рискует оказаться мало замеченным на фоне ритуальных славословий, недавно сопровождавших 70-й день рождения первоиерарха. Впрочем, некруглая дата дает больший простор для серьезного анализа и критических оценок, которые были почти не слышны в контексте ноябрьского торжественного хора. И прежде всего стоит спросить: действительно ли удались преобразования, начавшиеся в первые годы «понтификата», и стоит ли говорить об их завершении?
«Придворные» голоса не перестают говорить, что многие деяния 16-го патриарха стали для Русской церкви историческими. И это действительно так, поскольку его решения сформировали качественно новые, беспрецедентные реалии...
Назревшие же проблемы церковной жизни обсуждаются еще с 70-х годов. И если еще не так давно это обсуждение происходило в кулуарах, в кругу десятков и сотен человек, то теперь благодаря Интернету и соцсетям в дискуссию включились десятки тысяч. Естественно, не все мнения звучат комплиментарно. Многие общественно значимые вопросы отразились в церковных документах - так, сформировалось достаточно стройное учение по вопросам церковно-государственных отношений, экономики, права, культуры, биоэтики. А вот из проблем внутрицерковных получили разрешение лишь некоторые - например, удаленность епископов от приходов из-за крупных размеров епархий. Многие вопросы остаются без ответа с начала 90-х, если не с более раннего времени.
Возьмем хотя бы взаимоотношения «низовых» церковных общин с епархиальным руководством. Слишком многое здесь зависит от доброй воли правящего архиерея. Причем умножение количества епархий не обязательно приводит к улучшению качества администрирования на местах. Слишком часто пороки, свойственные прошлым десятилетиям, стали воспроизводиться в новых церковных единицах. Модель «епископа-практика», которой даже в советское время успешно противостояло немалое число «епископов-идеалистов», привела к разрыву с культурой церковного служения, преемственно сформированной в дореволюционных столицах, духовных академиях, возрожденных в СССР, а также в крупнейших монастырях и синодальном аппарате. Многие из новых архиереев ориентируются не на великие примеры пастырства прежних десятилетий, а на «старшего по званию» архиерея из областного центра - подчас такого же «провинциального менеджера», - и стараются перещеголять его в строительстве дорогих зданий и обустройстве епархиального быта.
На этом фоне, конечно, возникают конфликтные ситуации, активно обсуждаемые в Интернете. Жалобы по поводу кадровых решений пишут и в Брянской области, и в Красноярском крае, и в локусах «федерального значения». Кто прав, а кто виноват, в случае таких конфликтов всегда сказать сложно. Опрометчиво считать «обычного священника» по определению жертвой произвола. Не всегда пастырь, долго служа на одном месте, оказывается способен избежать застоя. Имеют свои минусы и «священнические династии» - например, как раз против таковой фактически выступают на Брянщине сторонники пастыря, приехавшего из Украины. Но перевод служителя с одного места в другое должен быть объяснен общине и обсужден с ней. Как и вопрос о том, кто будет служить в ней дальше. Иное в христианской среде, думаю, просто немыслимо. Как бы порой ни досаждали «жалобщики», им надо уметь объяснить: в чем не прав тот или иной священник, нарушал ли он канонические правила, есть ли кандидатура лучше, может ли она до назначения «притереться» к приходу.
Увы, никаких объяснений, никакого диалога, никакого выслушивания мнений подчас не происходит. Вот и говорит чешскому корреспонденту у стен Исаакия простой человек: «В 90-е годы мы активно участвовали в возрождении Церкви. Я каждые выходные ездил помогать в строительстве одной церкви. Мы читали массу книг, спорили. Однако со временем все это омертвело. Нашего попа отправили в другое место, а нового уже заботили не мы, а местные бизнесмены, которые дали ему денег на завершение храма, а он им за это освящал «мерседесы»
И не случайно на некоторых сайтах сегодня цитируют слова протоиерея Олега Стеняева, сказанные в 2012 году: «Человек приходит на приход, у него появляются духовные чада, потом его берут и перебрасывают на другой конец епархии. Это раздирание духовных семей. А для чего это делается? Вот для чего это делается (показывает руками жест - деньги). Эти хорошие места просто перепродают». Один уважаемый мною церковный публицист предлагает в подобных случаях обращаться в церковные суды. Путь правильный - но лишь в том случае, когда речь идет о наложении запрета или о лишении сана. Совершать же «обычные» кадровые перемещения можно без объяснения причин, исходя из «целесообразности» - такова норма действующего устава. И значит, нужно ставить вопрос именно о нравственной легитимности этой нормы. И о том, как вернуть общине возможность гарантированно участвовать в определении собственной судьбы и тех, кто должен нести в ней пастырское служение. Между прочим, при обсуждении проекта «Положения о монастырях и монашествующих» многие высказывались за выборность в монастырях игуменов и игумений - но по итогам одобрения текста Межсоборным присутствием неясно, получила ли эта инициатива развитие или хотя бы аргументированный отказ.
Проблема церковной кадровой политики сегодня всплывает почти каждую неделю в связи с разными инцидентами, однако системно не обсуждается. То же происходит с целым рядом других многажды поднимавшихся тем - «секретностью» центрального церковного бюджета, участием церковных структур в осуждаемом Библией ростовщичестве, модернистскими экспериментами в сферах богослужения и богословия, неисполнением многих канонических правил, вопросом о легитимности «экуменизма», остающегося печальным наследием «теологии приспособления» 60-80-х годов. Не будем говорить о нравственных обвинениях… Множество вопросов, сформулированных грамотно и ответственно, остается без ответа. Сами органы, которые должны принимать по ним решения, формируются без участия людей, поднимающих острые проблемы, и не вступают с этими людьми в содержательную дискуссию.
И происходит это по одной причине: если упомянутые проблемы всерьез рассматривать и разрешать, меняться придется всем, в том числе патриарху. И никто не сможет быть недосягаемым для критики, дискуссий, новых методов деятельности. В соборном процессе должны участвовать абсолютно все пастыри и верные прихожане, которые сами того желают, - включая самых «неудобных» консерваторов и либералов, даже если кто-то пытается объявить одних «модернистами», а других - «фанатиками». Церковь стала другой: в ней ныне сотни тысяч активных людей, желающих многое в ее жизни усовершенствовать. Увы, многие из них ушли на обочину этой жизни - в «личную» религиозность, в богослужение «мирским чином», в отделившиеся группы. Знаю церковных бюрократов, которые этому тихо радуются. Но знаю и многих тысяч ушедших и способных вернуться. Речь не только о небольшом круге либеральных интеллигентов. Речь и о гораздо более серьезном пласте приверженцев народного благочестия, не перенесших сомнительных новшеств, произвола, обмана, безнравственности. Мы перед этими людьми виноваты. И их надо возвратить, внимательно выслушав.
Между прочим, 23 января с.г., выступая на пленуме Межсоборного присутствия, патриарх Кирилл вновь призвал устраивать на базе комиссий этого органа «дискуссионные площадки, приглашать широкий круг специалистов и экспертов». Удачным примером такой дискуссии была названа проведенная в прошлом году конференция, где обсуждались проекты документов «Критского собора». Однако как раз это собрание хорошим примером назвать нельзя. Многих критиков «критского процесса» на него не пригласили, поправки в проекты на конференции не принимались и не голосовались, а дорабатывались постфактум узкой группой. Чтобы вести настоящее, ответственное обсуждение, надо, во-первых, приглашать к участию всех желающих православных христиан, а не только «специалистов и экспертов». Ведь академическая теология, часто бывшая источником ересей, имеет ничуть не меньше прав, чем народное благочестие, опыт духовников и старцев, мнение лидеров православной общественности. Во-вторых, итоговый документ должен приниматься только на самом собрании, без малейших возможностей для его переписывания кем-либо, в том числе патриархом. Он и Синод, конечно, могут такой документ отвергнуть - но будут вынуждены объяснить, почему.
Нельзя надеяться на «снятие тем», на вечную веру красивым словам - и на спокойствие «церковного болота», которое определенно доживает свой век в нынешнем состоянии, все чаще перенося свои вопрошания из пономарок и трапезных в блоги, иногда под псевдонимами (что неправильно), но все чаще под реальными именами. Нынешний «понтификат» запомнится как, мягко говоря, нравственно небезупречный, если не будут системно обсуждены наболевшие проблемы".
отсюда