Муром
Из прошлых писем в американское "ничего не понимаю".
Тебе, владыченька, ведающему о России
только по дореволюционным открыткам,
будут, возможно, любопытны
мои новые впечатления о русской глубинке.
Муром открывается изрядно испохабленными окраинами,
по неумытности своей сопоставимой
только что с окраинами Каира.
С одного бока он подкопчён миазмами рубероидного завода,
с другого - гнилозубым дыханием мясокомбината,
где к вечеру добавляется ещё и аромат жжённых костей.
Как раковая опухоль,
надвигаются на старый город хрущёбы,
хотя сохранились в нетронутом виде,
целые улицы кособоченных пятистенков,
с дорогой в колеях,
разъезженной между ними
прямо по суглинку,
и барышней моднячей, на шпильках
прыжками преодолевающей дорогу до работы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301877/.
Уже к восьми бредут в школу и семилетние подростки,
нещадно дымя "беломором",
с громкими "буги-вуги" радиоприёмниками в руках,
похожие друг на друга,
как вылитые братья,
с одним и тем же антропологическим типажом:
белобрысые, несколько курносые,
длинной шеей, посаженной
на астенико-чахоточную грудь -
так и бывает в маленьких городах,
от векового сопребывания друг с другом
и уже давно наследственного,
семейного алкоголизма.
В воздухе висит мат,
на котором выражаются
и девки,
и детки,
и тётки,
и старухи,
не говоря уже о поле мужском,
причём и не для ругани вовсе,
а только для "связки слов".
Всё бредущее население
ещё и грызёт
тыквенные семечки,
так что невольно вспоминается
крылатая фраза,
походя брошенная Василием Васильевичем Розановым
о революционном бытии:
"Залузганная Россия!".
Кто-то и не пешком вовсе
добирается на работу,
а почти по-современному:
на скрипучих велосипедах,
трещащих нещадно мопедах
и таратайных мотоциклах -
технике, всё ещё
трофейного прибытка,
причём мотоциклисты -
в шлемах и крагах,
точно,
как в фильмах про Штирлица.
Чуть позже,
видишь на улицах
множество бритоголовой молодёжи -
в спортивных шароварах по-домашнему,
на центральной улице,
у самого здания РОВД -
ничего не делающих,
как только подпирающей задницами
бамперы собственных элитных "Мерседесов".
Главным нервом кипящей в городе жизни
был, очевидно, и таковым остаётся рынок.
К часам уже десяти
он выплёскается за свои границы
бабушками, в платочках,
с трёхмерными стаканами,
на мешках с семечками,
какие из своего села,
раз в неделю,
выезжают "с товаром" в Муром,
и каким, скорее всего,
только раз в жизни удалось доехать до Владимира,
и то ещё за год,
до той самой "несчастливой" комсомольской,
"красной" свадьбы...
Сам город поделён на части глубокими,
заваленные помоями,
замусоренными оврагами,
по каким текут - с одним и тем же,
характерным названием речки - "Говнянка",
прозванными так,
из-за очевидного благоухания сточных вод,
стекающих прямо в Оку
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9617556/.
Рекой не любовались и в старые времена,
застроив подходы к ней кожевенными цехами
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9617553/.
Ещё во времена Екатерины Великой
городу был сверху низведён регулярный вид,
отчего он утяжелился изрядно казенным обличьем.
На крутояре, с видом сразу на два бывших монастыря -
Воскресенский и Благовещенский -
стоит остов многоколонного особняка купца Каратыгина,
с выдранными дверями и окнами,
напольным паркетом, -
именно здесь в подвалах,
местное ЧК и потом НКВД
добивало в затылок свозимых с окрестных деревень, "буржуев"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301879/...
В бывшем Воскресенском монастыре - школа бокса
и футбол, где носятся те же белобрысые мальчишки,
семиэтажно кроемые тренером,
опять не столько для ругани,
сколько наглядной понятности педагогического обученья,
носятся по напрочь срытому древнему кладбищу
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301878/.
В бывшем Благовещенском,
где в единственно не закрытом храме,
в 1945, сразу после отсидки,
служил иеромонах Пимен (Извеков),
в кельях живут
тут же и шаромыжничующие девицы,
все, как на подбор, с подбитым глазом
и утренним перегаром,
каким щедро благоухает вся паперть...
К часу дня рынок сворачивают,
и город замирает в негромком посапывании.
И не напрасно ведь самозванство Лжедимитрия
обнаружили по тому,
что он после обеда
вовсе ведь не спал...
И только к вечеру
главная Московская улица оживает,
на какой видишь модно одетую девицу,
в клетчатой мини-юбке,
черных колготках,
штиблетах-лодочках
и сантиметром французкой штукатурке на личике,
что-то подобное можно видеть в Париже
только на Сан-Дени или Пигаль
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9575894/.
Там так одеваются только "эти женщины",
здесь же - это повальная мода для всего общества,
ибо в густом шлейфе её шанели
идёт её "парниша",
с рукой лапящей её попу,
затем обгоняешь такую же парочку,
с такой же волосатой рукой,
покоящейся на клетчатой мини-юбке,
затем третью парочку,
в точно таком же,
как оказывается,
стандартном шанельном антураже...
О том, как возможно
в маленьком русском городке не сойти
окончательно с ума
и даже не спиться,
опишу несколько позже.
Май 1992 года.
Тебе, владыченька, ведающему о России
только по дореволюционным открыткам,
будут, возможно, любопытны
мои новые впечатления о русской глубинке.
Муром открывается изрядно испохабленными окраинами,
по неумытности своей сопоставимой
только что с окраинами Каира.
С одного бока он подкопчён миазмами рубероидного завода,
с другого - гнилозубым дыханием мясокомбината,
где к вечеру добавляется ещё и аромат жжённых костей.
Как раковая опухоль,
надвигаются на старый город хрущёбы,
хотя сохранились в нетронутом виде,
целые улицы кособоченных пятистенков,
с дорогой в колеях,
разъезженной между ними
прямо по суглинку,
и барышней моднячей, на шпильках
прыжками преодолевающей дорогу до работы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301877/.
Уже к восьми бредут в школу и семилетние подростки,
нещадно дымя "беломором",
с громкими "буги-вуги" радиоприёмниками в руках,
похожие друг на друга,
как вылитые братья,
с одним и тем же антропологическим типажом:
белобрысые, несколько курносые,
длинной шеей, посаженной
на астенико-чахоточную грудь -
так и бывает в маленьких городах,
от векового сопребывания друг с другом
и уже давно наследственного,
семейного алкоголизма.
В воздухе висит мат,
на котором выражаются
и девки,
и детки,
и тётки,
и старухи,
не говоря уже о поле мужском,
причём и не для ругани вовсе,
а только для "связки слов".
Всё бредущее население
ещё и грызёт
тыквенные семечки,
так что невольно вспоминается
крылатая фраза,
походя брошенная Василием Васильевичем Розановым
о революционном бытии:
"Залузганная Россия!".
Кто-то и не пешком вовсе
добирается на работу,
а почти по-современному:
на скрипучих велосипедах,
трещащих нещадно мопедах
и таратайных мотоциклах -
технике, всё ещё
трофейного прибытка,
причём мотоциклисты -
в шлемах и крагах,
точно,
как в фильмах про Штирлица.
Чуть позже,
видишь на улицах
множество бритоголовой молодёжи -
в спортивных шароварах по-домашнему,
на центральной улице,
у самого здания РОВД -
ничего не делающих,
как только подпирающей задницами
бамперы собственных элитных "Мерседесов".
Главным нервом кипящей в городе жизни
был, очевидно, и таковым остаётся рынок.
К часам уже десяти
он выплёскается за свои границы
бабушками, в платочках,
с трёхмерными стаканами,
на мешках с семечками,
какие из своего села,
раз в неделю,
выезжают "с товаром" в Муром,
и каким, скорее всего,
только раз в жизни удалось доехать до Владимира,
и то ещё за год,
до той самой "несчастливой" комсомольской,
"красной" свадьбы...
Сам город поделён на части глубокими,
заваленные помоями,
замусоренными оврагами,
по каким текут - с одним и тем же,
характерным названием речки - "Говнянка",
прозванными так,
из-за очевидного благоухания сточных вод,
стекающих прямо в Оку
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9617556/.
Рекой не любовались и в старые времена,
застроив подходы к ней кожевенными цехами
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9617553/.
Ещё во времена Екатерины Великой
городу был сверху низведён регулярный вид,
отчего он утяжелился изрядно казенным обличьем.
На крутояре, с видом сразу на два бывших монастыря -
Воскресенский и Благовещенский -
стоит остов многоколонного особняка купца Каратыгина,
с выдранными дверями и окнами,
напольным паркетом, -
именно здесь в подвалах,
местное ЧК и потом НКВД
добивало в затылок свозимых с окрестных деревень, "буржуев"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301879/...
В бывшем Воскресенском монастыре - школа бокса
и футбол, где носятся те же белобрысые мальчишки,
семиэтажно кроемые тренером,
опять не столько для ругани,
сколько наглядной понятности педагогического обученья,
носятся по напрочь срытому древнему кладбищу
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9301878/.
В бывшем Благовещенском,
где в единственно не закрытом храме,
в 1945, сразу после отсидки,
служил иеромонах Пимен (Извеков),
в кельях живут
тут же и шаромыжничующие девицы,
все, как на подбор, с подбитым глазом
и утренним перегаром,
каким щедро благоухает вся паперть...
К часу дня рынок сворачивают,
и город замирает в негромком посапывании.
И не напрасно ведь самозванство Лжедимитрия
обнаружили по тому,
что он после обеда
вовсе ведь не спал...
И только к вечеру
главная Московская улица оживает,
на какой видишь модно одетую девицу,
в клетчатой мини-юбке,
черных колготках,
штиблетах-лодочках
и сантиметром французкой штукатурке на личике,
что-то подобное можно видеть в Париже
только на Сан-Дени или Пигаль
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9575894/.
Там так одеваются только "эти женщины",
здесь же - это повальная мода для всего общества,
ибо в густом шлейфе её шанели
идёт её "парниша",
с рукой лапящей её попу,
затем обгоняешь такую же парочку,
с такой же волосатой рукой,
покоящейся на клетчатой мини-юбке,
затем третью парочку,
в точно таком же,
как оказывается,
стандартном шанельном антураже...
О том, как возможно
в маленьком русском городке не сойти
окончательно с ума
и даже не спиться,
опишу несколько позже.
Май 1992 года.