Правда-матка...
В том кружке, в каком мне удосужилось общаться,
Лев Николаевич слыл за "гиганта мысли",
за "учителя жизни",
за "духовного гуру",
масштаб личности коего
не позволяет ему в своих убеждениях
быть пластичной гуттаперчей,
свойственной весьма многим советским ученым.
Вспоминаю богословскую конференцию
на 1000-летие Крещения Руси весны 1988-го года
в стенах Ленинградской духовной академии.
После привычных здравиц и общих фраз,
в том числе и про "подвиг, востребующий большого мужества,"
княгини Ольги - первой из русичей
вступившей в огненную купель крещения
(автором их был протопоп Иоанн Мейендорф),
предоставили почетное слово и светскому мэтру -
Льву Николаевичу Гумилеву.
Лев Николаевич, тяжело взгромоздясь на кафедру
и нисколечко не сообразуясь,
где он выступает
и перед кем глаголет,
с ходу-с лёту и отпарировал
знаменитому американскому богослову,
заявив, что княгиня Ольга
приняла святое крещение
из сугубо меркантильных, политических соображений,
и что придерживаться на этот счет
возвышенной, идеалистически-агиографной точки зрения,
почерпнутой из "Повести временных лет"
или ея жития -
это все одно что вилами писать по воде.
Скандал после этого речения был чудищный.
Отец Иоанн Мейендорф пытался возражать,
сылаясь на Предание, как на составную часть
русской культуры,
на что Лев Николаевич заявил следующее:
"Верить на слово,
без критического переосмысления,
древнерусским летописям -
это все одно что составлять новейшую историю России
по учебникам "Истории ВКПб",
кои только на моей памяти
печатались в девяти
разноречащих друг другу редакциях!"
Лев Николаевич слыл за "гиганта мысли",
за "учителя жизни",
за "духовного гуру",
масштаб личности коего
не позволяет ему в своих убеждениях
быть пластичной гуттаперчей,
свойственной весьма многим советским ученым.
Вспоминаю богословскую конференцию
на 1000-летие Крещения Руси весны 1988-го года
в стенах Ленинградской духовной академии.
После привычных здравиц и общих фраз,
в том числе и про "подвиг, востребующий большого мужества,"
княгини Ольги - первой из русичей
вступившей в огненную купель крещения
(автором их был протопоп Иоанн Мейендорф),
предоставили почетное слово и светскому мэтру -
Льву Николаевичу Гумилеву.
Лев Николаевич, тяжело взгромоздясь на кафедру
и нисколечко не сообразуясь,
где он выступает
и перед кем глаголет,
с ходу-с лёту и отпарировал
знаменитому американскому богослову,
заявив, что княгиня Ольга
приняла святое крещение
из сугубо меркантильных, политических соображений,
и что придерживаться на этот счет
возвышенной, идеалистически-агиографной точки зрения,
почерпнутой из "Повести временных лет"
или ея жития -
это все одно что вилами писать по воде.
Скандал после этого речения был чудищный.
Отец Иоанн Мейендорф пытался возражать,
сылаясь на Предание, как на составную часть
русской культуры,
на что Лев Николаевич заявил следующее:
"Верить на слово,
без критического переосмысления,
древнерусским летописям -
это все одно что составлять новейшую историю России
по учебникам "Истории ВКПб",
кои только на моей памяти
печатались в девяти
разноречащих друг другу редакциях!"