Nov 24, 2012 09:40
Чаяния одиноких церковных мечтателей
о созидании посреди разливанного моря
совдепного богоборства
домашней Церкви,
на моей памяти,
развивались всегда драматически.
И, прежде всего, это сказывалось
на поповских детках.
Дома не было телевизии
и, зачастую, даже светских книжек,
но была советская школа,
где уже в самых первых классах
опознавалось ими
и свое духовное изгойство,
и социальная маргинальность,
и, даже я бы сказал, "второсортность" их родителей.
За принадлежность к церковному гетто,
именно поповичам и поповнам
приходилось расплачиваться
во всем и вся особливой шизоидностью:
дома и в храме - одна правда,
в школе и социуме - совсем другая
и ей противоположная;
дома - многочисленные табу - "то нельзя, это",
причем вполне невинные детские удовольствия,
в школе и дома у школьных приятелей -
в противоположность -
полный расслабон.
К тому же церковных деток,
как "отверженных" и "заблудших",
старательно тесал коллектив училок,
пионэрия и комсомол.
И подлинной трагедией становилось
и начало домашнего противостояния,
когда четырнадцатилетний попович
приходил домой
с комсомольским (на лацкане пиджака) значком...
Опавшие листья,
Ахиллесова пята