Придавленные камушком...
Эпоха Брежневского застою,
а в Церкви - восемнадцатилетняя эпоха
столования патриарся Пимена,
особлива тем, что в ней солировали
одновременно три церковных предстоятеля:
Пимен Извеков, как калька с Леонида Ильича -
ни единого слова без бумажки
о термоядерной угрозе
и в защиту забижаемых в Уганде и Венесуэле;
Таллинский митрополит Алексий Ридигер
славился способностью толкать
двух-трехчасовые речения
в защиту советского образа жизни:
"Доклад митрополита Алексия Таллиннского - писал владыка Василий -
оставил в моей душе одно из самых тяжелых воспоминаний о Соборе...
Начался он, правда, в религиозных тонах..." блаженны миротворцы...",
но вскоре текст выступления стал принимать определенно политический характер.
Чем дальше, тем больше, чтобы завершиться явно прокоммунистическим финалом,
который был бы более уместным на каком-нибудь
созванном властями в Советском Союзе митинге,
чем на Соборе епископов Православной Церкви."
http://kalakazo.livejournal.com/411181.html ;
совсем ещё младому ректору
Ленинградских духовных школ Кириллу Гундяеву
блестяще удалось тогда оседлать другой конёк:
глаголать в актовом зале полуторачасовые спичи
на годовщины Великой октябрьской революции.
В той церковной риторике 70-х
как-то не принято было говорить о Христе
или поминать Еывангелие,
а больше всего - о социалистическом гуманизме
и социалистической законности -
"самых человечных и справедливых в мире".
Посему, как пенопластом по стеклу,
тонкий слух синодалов резануло
"Великопостное письмо" Патриарху Пимену,
Александра Исаевича Солженицына:
"На камень еще надо камешек приложить, чтобы дальше не мочь молчать.
Меня таким камешком придавило, когда в рождественскую ночь
я услышал Ваше послание...
Мы теряем последние черточки и признаки христианского народа - и неужели это может не быть главной заботой русского Патриарха? По любому злу в дальней Азии или Африке Русская Церковь имеет свое взволнованное мнение, лишь по внутренним бедам - никогда никакого. Почему так традиционно безмятежны послания, нисходящие к нам с церковных вершин? Почему так благодушны все церковные документы, будто они издаются среди христианнейшего народа? От одного безмятежного послания к другому, в один ненастный год не отпадет ли нужда писать их вовсе: их будет не к кому обратить, не останется паствы, кроме патриаршей канцелярии..."
http://www.solzhenicyn.ru/modules/pages/Velikopostnoe_pismo_patriarhu_Pimenu.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21064066/
а в Церкви - восемнадцатилетняя эпоха
столования патриарся Пимена,
особлива тем, что в ней солировали
одновременно три церковных предстоятеля:
Пимен Извеков, как калька с Леонида Ильича -
ни единого слова без бумажки
о термоядерной угрозе
и в защиту забижаемых в Уганде и Венесуэле;
Таллинский митрополит Алексий Ридигер
славился способностью толкать
двух-трехчасовые речения
в защиту советского образа жизни:
"Доклад митрополита Алексия Таллиннского - писал владыка Василий -
оставил в моей душе одно из самых тяжелых воспоминаний о Соборе...
Начался он, правда, в религиозных тонах..." блаженны миротворцы...",
но вскоре текст выступления стал принимать определенно политический характер.
Чем дальше, тем больше, чтобы завершиться явно прокоммунистическим финалом,
который был бы более уместным на каком-нибудь
созванном властями в Советском Союзе митинге,
чем на Соборе епископов Православной Церкви."
http://kalakazo.livejournal.com/411181.html ;
совсем ещё младому ректору
Ленинградских духовных школ Кириллу Гундяеву
блестяще удалось тогда оседлать другой конёк:
глаголать в актовом зале полуторачасовые спичи
на годовщины Великой октябрьской революции.
В той церковной риторике 70-х
как-то не принято было говорить о Христе
или поминать Еывангелие,
а больше всего - о социалистическом гуманизме
и социалистической законности -
"самых человечных и справедливых в мире".
Посему, как пенопластом по стеклу,
тонкий слух синодалов резануло
"Великопостное письмо" Патриарху Пимену,
Александра Исаевича Солженицына:
"На камень еще надо камешек приложить, чтобы дальше не мочь молчать.
Меня таким камешком придавило, когда в рождественскую ночь
я услышал Ваше послание...
Мы теряем последние черточки и признаки христианского народа - и неужели это может не быть главной заботой русского Патриарха? По любому злу в дальней Азии или Африке Русская Церковь имеет свое взволнованное мнение, лишь по внутренним бедам - никогда никакого. Почему так традиционно безмятежны послания, нисходящие к нам с церковных вершин? Почему так благодушны все церковные документы, будто они издаются среди христианнейшего народа? От одного безмятежного послания к другому, в один ненастный год не отпадет ли нужда писать их вовсе: их будет не к кому обратить, не останется паствы, кроме патриаршей канцелярии..."
http://www.solzhenicyn.ru/modules/pages/Velikopostnoe_pismo_patriarhu_Pimenu.html
http://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21064066/