Проблема трансцендентного, часть 4
4. Трансцендирование трансцендентного
В предыдущих обсуждениях было справедливо замечено, что понятие трансцендентного здесь весьма отличается от кантовского. Но с другой стороны, почему Риккерт должен был начинать свой анализ именно с кантовского понятия? Как я это понимаю, он как раз попытался проделать логико-генетическую реконструкцию возникновения и развития проблематики трансцендентного, и поэтому должен был начинать не с Канта, а, по крайней мере, с Локка. При этом он, конечно, несколько «спрямил» исторический ход событий, и, в частности, сам термин «трансцендентного» ввел уже на локковских схемах.
Но я склонен согласиться, что такой подход действительно не позволяет различить некоторые тонкие моменты, да и приводит порой к путанице, так что мы восстановим слегка историческую справедливость и очертим эскизно не только логический, но и исторический аспект возникновения проблематики трансцендентного.
Далеко заглядывать не будем (а то получится не пост в блоге, а монография) и начнем с Локка. Как он сам заявлял, целью его работы «Опыт о человеческом разумении» являлось «исследование происхождения, достоверности и объема человеческого познания». И в рамках этих целей Локк задал две основные схемы. Первая - причинная, каузальная (т.е. естественно-научная по подходу) концепция образования представлений (идей, как он любил говорить):
«Объекты ощущения - один источник идей. Во-первых, наши чувства, будучи обращены к отдельным чувственно воспринимаемым предметам, доставляют уму разные, отличные друг от друга восприятия вещей в соответствии с разнообразными путями, которыми эти предметы действуют на них
…
Хотя в самих вещах действующие на наши чувства качества так тесно соединены и смешаны, что они не отделены друг от друга и между ними нет никакого расстояния, однако производимые ими в душе идеи входят через посредство чувств несомненно простыми и несмешанными
…
Следующий вид деятельности, который мы можем подметить в уме по отношению к своим идеям, есть соединение. Ум сопоставляет некоторые простые идеи, полученные им от ощущения и рефлексии, и соединяет их в сложные идеи».
Схематично это всё изображено на рис.1
Почему я говорю, что это естественно-научная концепция - а потому, что здесь (на схеме) нет «на самом деле» сознания. Ведь если Вы обратитесь к своему сознанию, то никак и никогда не увидите, как из простых ощущений (цвета, тепла и т.п.) собираются такие сложные комплексы, как вот это дерево, стул, закат. То есть Локк описывает некий гипотетический механизм сборки ощущений, который есть только абстрактная реконструкция физических, физиологических, психологических или еще каких-то процессов (может, это, вообще, какая-то новая наука должна быть, не суть важно), а к непосредственному опыту сознания это, очевидно, отношения не имеет.
Если не вдаваться в детали, то можно перерисовать эту схему так:
где мы зафиксировали некоторую причинно-следственную связь объекта и субъекта, которые понимаются как расположенные в пространстве и взаимодействующие материальные тела. То есть точно так, как это было описано у Риккерта в первой схеме (первые значения терминов «субъект» и «объект»)
Второй подход в работе Локка уже гносеологический (а не естественно-научный):
«Для моей настоящей цели достаточно изучить познавательные способности человека, как они применяются к объектам, с которыми имеют дело»
Теперь уже не объект (воздействующий на субъект-тело) является активным началом, а сам субъект, с его способностями и сознанием, обращается с пассивными объектами. И здесь Локк уже трактует идеи как знания - идеи бывают «реальные и фантастические, адекватные и не адекватные, истинные и ложные», см. рис 2-1:
Собственно, Локк ставит здесь основную проблему гносеологии (которую мы назвали «проблемой трансцендентного»)
«Вопрос, стало быть, в том, какие из этих сочетаний [простых идей] реальны и какие только воображаемы, какие совокупности соответствуют реальности вещей и какие нет.
….
Идеи, отнесенные к чему-нибудь, могут быть истинными или ложными. Идеи могут называться истинными или ложными, когда ум относит какую-нибудь из них к чему-либо внешнему им. Ибо при этом ум делает скрытное предположение об их сообразности с данной вещью; и если это предположение будет истинным или ложным, то и сами идеи получат такое же наименование».
Но как не сложно увидеть, Локк сталкивается здесь с серьезной трудностью: как в принципе можно соотнести идею (представление) с её прообразом (объектом)? Ведь проведение такого соотнесения непременно означает, что соотносятся две идеи, два представления, но тогда мы всегда остаемся в правой стороне схемы, в пределах только сознания. Как же в этом случае можно выйти на сами прообразы, на сами вещи?
Мы не будем подробно разбираться с тем, как Локк воюет с этой проблемой (это тогда будет монография по Локку), а отметим только один момент - он опирается во многом на первую (каузальную) схему, что как-то позволяет ему свести концы с концами, во всяком случае, залатать самые очевидные дыры. Так, он полагает простые идеи (ощущения) заведомо реальными и адекватными, просто по определению, что и позволяет ему навести мосты между трансцендентным объектом и сознанием во второй схеме.
Канта такая вычурная конструкция, конечно же, не устроила (тем более что она всё равно не спасает) и он решил проблему трансцендентного в стиле Александра Македонского, разрубив схему на две части и поставив непроницаемую стену между идеями-представлениями и вещами, которые сами по себе (см. рис 2-2):
Но, что удивительно, он оставил схему 1 практически без изменений. Собственно, даже непонятно, зачем она ему здесь - если у Локка она поддерживала основную гносеологическую схему и в какой-то степени решала проблему выхода на сами вещи, то теперь этого не нужно. Ведь вещи в себе (трансцендентные объекты) теперь в принципе не доступны. По сути, теперь вся эта схема 1 должна быть помещена в правую часть схемы 2, ибо для познания теперь доступны только имманентные объекты (которые не могут «выйти » за рамки правой части):
Это теперь может рассматриваться только как некая научная теория о физическом взаимодействии тел в пространстве (которое, естественно, точно так же имманентно) и к трансцендентным объектам это теперь никакого отношения не имеет.
Но теперь мы сталкиваемся с тем фактом, что первоначальные постановки задач и проблем познания потеряли смысл, поскольку говорить о соотнесении представления сознания и вещи уже совершенно невозможно, ведь вещи как таковые (сами по себе) абсолютно недоступны. А значит, вопрос о познании должен быть поставлен снова и по-новому. С другой стороны, актуальные для естественных наук проблемы соответствия знаний объектам познания ведь никуда не делись, и гносеология должна эти проблемы сформулировать и представить в своем предмете - т.е. в правой стороне схемы 2:
Таким образом «решение» Кантом проблемы трансцендентного привело к тому, что обе схемы Локка были просто перенесены в правую часть, в область имманентного. То есть перед нами снова встала «проблема трансцендентного», только в новой форме, уже как проблема отношения имманентных объектов. Есть, правда, одно существенное изменение - проблема познания поставлена теперь не как вопрос согласования внутренних представлений сознания и внешних по отношению к сознанию объектов, а исключительно внутри-имманентно. Различения «внутреннее-внешнее» по отношению к сознанию теперь не существует. Оно снято.
Я пока совсем не хочу обсуждать, что делает с этой проблемой дальше Кант (собственно, я даже сомневаюсь, что он ясно видел эту проблему). А хочу пока проработать саму эту новую постановку проблемы познания. И первый вопрос, который здесь возникает, и который я уже задавал: зачем нам теперь левая часть схемы, трансцендентное в точном кантовском смысле этого термина? Ведь всё содержание у нас справа, а всё, что слева, в принципе недоступно.
С одним из обоснований необходимости трансцендентного - как причины представлений - мы разбирались в прошлый раз. Впрочем, достаточно взглянуть на рис. рис.2-2', и сразу понятно, что все эти каузальные связи лежат в правой, имманентной области схемы и, следовательно, не могут обосновывать ни левую часть, ни схему различения и разделения трансцендентного и имманентного в целом.
В обсуждении были предложены еще такие обоснования трансцендентного:
- понятие трансцендентного мышлению необходимо как стимул, своего рода морковка перед носом;
- смысл трансцендентного, как термина это поиск настоящего основания, каковое не предоставляет нам реальность;
- познаем мы всегда явления/феномены, но сам факт возможности познания указывает нам на то, что вне субъекта и объекта есть нечто другое, трансцендентное;
- представление о реальности, существующей независимо от сознания, является предпосылкой для его конституирующей активности.
Легко заметить, что для всех этих предложений характерны два момента. Первое, здесь происходит склеивание и смешение двух разных понятий трансцендентного - локковского (с которого начал свою книгу и Риккерт) и кантовского. Если у Локка и Риккерта трансцендентное - это пусть и не достигаемый (в том или ином смысле), но предмет познания, то у Канта - это нечто прямо противоположное, принципиальная недоступность
«Итак, результат всех предыдущих исследований таков: "все априорные синтетические основоположения суть не что иное, как принципы возможного опыта", и относимы отнюдь не к вещам самим по себе, а только к явлениям как предметам опыта».
Познание Канта «отворачивается» от вещей как таковых, самих по себе, так что никаким стимулом, основанием, предпосылкой и т.п. они служить не могут.
Второй же общий момент для всех этих трактовок состоит в том, что трансцендентное мыслиться только как понятие, метод, форма организации сознания или же как какое-то внутреннее свойство сознания. То есть в любом этом случае трансцендентное попадает в правую часть схемы - относится к сознанию (как понятие, свойство, метод, форма и т.п.)
Но может ли в принципе существование трансцендентного мыслиться по-другому - не как существование понятия? Как мы в принципе можем говорить о существовании? - мы всегда говорим о существовании чего-то, некоторой определенности. Сначала имеется в виду что-то, нечто, а уже потом можно задать вопрос - существует это нечто или нет? «Всё есть сущее» - сказал Философ. Сущее, то есть нечто, что-то данное в своей определенности, - это непременно имманентное, представленное сознанию
Если же о какой-либо определенности в принципе говорить нельзя, то это не сущее, не нечто, это тогда - ничто. Но ведь ничто не существует. Ничто - это и есть отсутствие существования.
Раз о трансцендентном ничего сказать нельзя, то это ничто, чистое несуществование.
Другими словами говоря, задав левую часть как недоступное ничто, мы тем самым её просто стёрли - это ведь ничто, а его нет. Трансцендентное трансцендировано :)
Но обратим теперь внимание на правую часть схемы - осталась только она, всё есть имманентное. И как мы помним - всё есть сущее. «Имманентное» - это просто другое имя для сущего. Существует только имманентное (сущее) и всё существующее имманентно. По существу, мы отказались тем самым от наивного гносеологического подхода, основанного на различении и разведении сознания познающего субъекта, с одной стороны, и реальных (трансцендентных) вещей, существующих вне сознания, с другой, и, следовательно, вернулись в ситуацию просто наивного чела (для которого все окружающее реально). Это всё и значит, что вопрос о теории познания опять должен быть поставлен заново и по-новому.
Насколько мне помниться, кто-то такое уже говорил:
«Вы скажете, что идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей, которые существуют вне ума в немыслящей субстанции [т.е. вещи в себе]. Я отвечаю, что идея не может походить ни на что иное, кроме идеи; цвет или фигура не могут походить ни на что, кроме другого цвета, другой фигуры. …Я спрашиваю, можем ли мы воспринимать эти предполагаемые оригиналы или внешние вещи [сами по себе], с которых наши идеи являются будто бы снимками или представлениями, или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи [а не вещи в себе], и мы не двинулись ни шагу вперед; а если вы скажете, что нет, то я обращусь к кому угодно и спрошу его, есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто невидимое; твердое или мягкое похоже на нечто такое, что нельзя осязать, и т.п.»
Таким образом, последовательно проведенный кантовский подход приводит к Беркли. Раз мы убрали из схемы познания то, что в принципе не существует, то различение трансцендентного и имманентного вообще теряет смысл. Понятие имманентного просто сливается с понятием сущего. Скажите ли вы теперь - всё есть сущее, или всё есть имманентное, или всё есть идея - это без разницы, слова разные, а понятие одно и то же.
Собственно, это и есть то, что называют интенциональностью сознания (понятие, пришедшее из схоластики) - стирание различения внешнего и внутреннего для сознания. Здесь надо отметить, что, конечно, не отменяется различение внутреннего и внешнего в пространстве (схема 1), ясно дело, что то, что ограниченно в пространстве, - то будет внутренним, а то, что за границей - внешним. Не отменяется, опять же, и схема 3 (по Риккерту) - мы легко различаем, где всего лишь фантазируем, а где воспринимаем то, что неподвластно нашей воле.
Исчезает граница только в схеме 2. Но не потому, что стирается граница между правой и левой частью, а потому, что удаляется вся левая часть целиком - нечего теперь разграничивать.
Но это не единственная причина, почему я вспомнил Беркли, интересно не только проявившееся тождество его «идей» с кантовскими «феноменами». Важно, что Беркли построил свою теорию познания (или точнее, теорию знания), резко отличающуюся от кантианской гносеологии, с одной стороны, и полностью избежавшей трансцендентной ловушки, с другой (даже в той версии соотнесения имманентных объекта и знания, о которой шла речь выше). Так что это, на мой взгляд, важный этап развития трансцендентной проблематики, который мы не можем обойти. Но об этом в следующий раз.
В предыдущих обсуждениях было справедливо замечено, что понятие трансцендентного здесь весьма отличается от кантовского. Но с другой стороны, почему Риккерт должен был начинать свой анализ именно с кантовского понятия? Как я это понимаю, он как раз попытался проделать логико-генетическую реконструкцию возникновения и развития проблематики трансцендентного, и поэтому должен был начинать не с Канта, а, по крайней мере, с Локка. При этом он, конечно, несколько «спрямил» исторический ход событий, и, в частности, сам термин «трансцендентного» ввел уже на локковских схемах.
Но я склонен согласиться, что такой подход действительно не позволяет различить некоторые тонкие моменты, да и приводит порой к путанице, так что мы восстановим слегка историческую справедливость и очертим эскизно не только логический, но и исторический аспект возникновения проблематики трансцендентного.
Далеко заглядывать не будем (а то получится не пост в блоге, а монография) и начнем с Локка. Как он сам заявлял, целью его работы «Опыт о человеческом разумении» являлось «исследование происхождения, достоверности и объема человеческого познания». И в рамках этих целей Локк задал две основные схемы. Первая - причинная, каузальная (т.е. естественно-научная по подходу) концепция образования представлений (идей, как он любил говорить):
«Объекты ощущения - один источник идей. Во-первых, наши чувства, будучи обращены к отдельным чувственно воспринимаемым предметам, доставляют уму разные, отличные друг от друга восприятия вещей в соответствии с разнообразными путями, которыми эти предметы действуют на них
…
Хотя в самих вещах действующие на наши чувства качества так тесно соединены и смешаны, что они не отделены друг от друга и между ними нет никакого расстояния, однако производимые ими в душе идеи входят через посредство чувств несомненно простыми и несмешанными
…
Следующий вид деятельности, который мы можем подметить в уме по отношению к своим идеям, есть соединение. Ум сопоставляет некоторые простые идеи, полученные им от ощущения и рефлексии, и соединяет их в сложные идеи».
Схематично это всё изображено на рис.1
Почему я говорю, что это естественно-научная концепция - а потому, что здесь (на схеме) нет «на самом деле» сознания. Ведь если Вы обратитесь к своему сознанию, то никак и никогда не увидите, как из простых ощущений (цвета, тепла и т.п.) собираются такие сложные комплексы, как вот это дерево, стул, закат. То есть Локк описывает некий гипотетический механизм сборки ощущений, который есть только абстрактная реконструкция физических, физиологических, психологических или еще каких-то процессов (может, это, вообще, какая-то новая наука должна быть, не суть важно), а к непосредственному опыту сознания это, очевидно, отношения не имеет.
Если не вдаваться в детали, то можно перерисовать эту схему так:
где мы зафиксировали некоторую причинно-следственную связь объекта и субъекта, которые понимаются как расположенные в пространстве и взаимодействующие материальные тела. То есть точно так, как это было описано у Риккерта в первой схеме (первые значения терминов «субъект» и «объект»)
Второй подход в работе Локка уже гносеологический (а не естественно-научный):
«Для моей настоящей цели достаточно изучить познавательные способности человека, как они применяются к объектам, с которыми имеют дело»
Теперь уже не объект (воздействующий на субъект-тело) является активным началом, а сам субъект, с его способностями и сознанием, обращается с пассивными объектами. И здесь Локк уже трактует идеи как знания - идеи бывают «реальные и фантастические, адекватные и не адекватные, истинные и ложные», см. рис 2-1:
Собственно, Локк ставит здесь основную проблему гносеологии (которую мы назвали «проблемой трансцендентного»)
«Вопрос, стало быть, в том, какие из этих сочетаний [простых идей] реальны и какие только воображаемы, какие совокупности соответствуют реальности вещей и какие нет.
….
Идеи, отнесенные к чему-нибудь, могут быть истинными или ложными. Идеи могут называться истинными или ложными, когда ум относит какую-нибудь из них к чему-либо внешнему им. Ибо при этом ум делает скрытное предположение об их сообразности с данной вещью; и если это предположение будет истинным или ложным, то и сами идеи получат такое же наименование».
Но как не сложно увидеть, Локк сталкивается здесь с серьезной трудностью: как в принципе можно соотнести идею (представление) с её прообразом (объектом)? Ведь проведение такого соотнесения непременно означает, что соотносятся две идеи, два представления, но тогда мы всегда остаемся в правой стороне схемы, в пределах только сознания. Как же в этом случае можно выйти на сами прообразы, на сами вещи?
Мы не будем подробно разбираться с тем, как Локк воюет с этой проблемой (это тогда будет монография по Локку), а отметим только один момент - он опирается во многом на первую (каузальную) схему, что как-то позволяет ему свести концы с концами, во всяком случае, залатать самые очевидные дыры. Так, он полагает простые идеи (ощущения) заведомо реальными и адекватными, просто по определению, что и позволяет ему навести мосты между трансцендентным объектом и сознанием во второй схеме.
Канта такая вычурная конструкция, конечно же, не устроила (тем более что она всё равно не спасает) и он решил проблему трансцендентного в стиле Александра Македонского, разрубив схему на две части и поставив непроницаемую стену между идеями-представлениями и вещами, которые сами по себе (см. рис 2-2):
Но, что удивительно, он оставил схему 1 практически без изменений. Собственно, даже непонятно, зачем она ему здесь - если у Локка она поддерживала основную гносеологическую схему и в какой-то степени решала проблему выхода на сами вещи, то теперь этого не нужно. Ведь вещи в себе (трансцендентные объекты) теперь в принципе не доступны. По сути, теперь вся эта схема 1 должна быть помещена в правую часть схемы 2, ибо для познания теперь доступны только имманентные объекты (которые не могут «выйти » за рамки правой части):
Это теперь может рассматриваться только как некая научная теория о физическом взаимодействии тел в пространстве (которое, естественно, точно так же имманентно) и к трансцендентным объектам это теперь никакого отношения не имеет.
Но теперь мы сталкиваемся с тем фактом, что первоначальные постановки задач и проблем познания потеряли смысл, поскольку говорить о соотнесении представления сознания и вещи уже совершенно невозможно, ведь вещи как таковые (сами по себе) абсолютно недоступны. А значит, вопрос о познании должен быть поставлен снова и по-новому. С другой стороны, актуальные для естественных наук проблемы соответствия знаний объектам познания ведь никуда не делись, и гносеология должна эти проблемы сформулировать и представить в своем предмете - т.е. в правой стороне схемы 2:
Таким образом «решение» Кантом проблемы трансцендентного привело к тому, что обе схемы Локка были просто перенесены в правую часть, в область имманентного. То есть перед нами снова встала «проблема трансцендентного», только в новой форме, уже как проблема отношения имманентных объектов. Есть, правда, одно существенное изменение - проблема познания поставлена теперь не как вопрос согласования внутренних представлений сознания и внешних по отношению к сознанию объектов, а исключительно внутри-имманентно. Различения «внутреннее-внешнее» по отношению к сознанию теперь не существует. Оно снято.
Я пока совсем не хочу обсуждать, что делает с этой проблемой дальше Кант (собственно, я даже сомневаюсь, что он ясно видел эту проблему). А хочу пока проработать саму эту новую постановку проблемы познания. И первый вопрос, который здесь возникает, и который я уже задавал: зачем нам теперь левая часть схемы, трансцендентное в точном кантовском смысле этого термина? Ведь всё содержание у нас справа, а всё, что слева, в принципе недоступно.
С одним из обоснований необходимости трансцендентного - как причины представлений - мы разбирались в прошлый раз. Впрочем, достаточно взглянуть на рис. рис.2-2', и сразу понятно, что все эти каузальные связи лежат в правой, имманентной области схемы и, следовательно, не могут обосновывать ни левую часть, ни схему различения и разделения трансцендентного и имманентного в целом.
В обсуждении были предложены еще такие обоснования трансцендентного:
- понятие трансцендентного мышлению необходимо как стимул, своего рода морковка перед носом;
- смысл трансцендентного, как термина это поиск настоящего основания, каковое не предоставляет нам реальность;
- познаем мы всегда явления/феномены, но сам факт возможности познания указывает нам на то, что вне субъекта и объекта есть нечто другое, трансцендентное;
- представление о реальности, существующей независимо от сознания, является предпосылкой для его конституирующей активности.
Легко заметить, что для всех этих предложений характерны два момента. Первое, здесь происходит склеивание и смешение двух разных понятий трансцендентного - локковского (с которого начал свою книгу и Риккерт) и кантовского. Если у Локка и Риккерта трансцендентное - это пусть и не достигаемый (в том или ином смысле), но предмет познания, то у Канта - это нечто прямо противоположное, принципиальная недоступность
«Итак, результат всех предыдущих исследований таков: "все априорные синтетические основоположения суть не что иное, как принципы возможного опыта", и относимы отнюдь не к вещам самим по себе, а только к явлениям как предметам опыта».
Познание Канта «отворачивается» от вещей как таковых, самих по себе, так что никаким стимулом, основанием, предпосылкой и т.п. они служить не могут.
Второй же общий момент для всех этих трактовок состоит в том, что трансцендентное мыслиться только как понятие, метод, форма организации сознания или же как какое-то внутреннее свойство сознания. То есть в любом этом случае трансцендентное попадает в правую часть схемы - относится к сознанию (как понятие, свойство, метод, форма и т.п.)
Но может ли в принципе существование трансцендентного мыслиться по-другому - не как существование понятия? Как мы в принципе можем говорить о существовании? - мы всегда говорим о существовании чего-то, некоторой определенности. Сначала имеется в виду что-то, нечто, а уже потом можно задать вопрос - существует это нечто или нет? «Всё есть сущее» - сказал Философ. Сущее, то есть нечто, что-то данное в своей определенности, - это непременно имманентное, представленное сознанию
Если же о какой-либо определенности в принципе говорить нельзя, то это не сущее, не нечто, это тогда - ничто. Но ведь ничто не существует. Ничто - это и есть отсутствие существования.
Раз о трансцендентном ничего сказать нельзя, то это ничто, чистое несуществование.
Другими словами говоря, задав левую часть как недоступное ничто, мы тем самым её просто стёрли - это ведь ничто, а его нет. Трансцендентное трансцендировано :)
Но обратим теперь внимание на правую часть схемы - осталась только она, всё есть имманентное. И как мы помним - всё есть сущее. «Имманентное» - это просто другое имя для сущего. Существует только имманентное (сущее) и всё существующее имманентно. По существу, мы отказались тем самым от наивного гносеологического подхода, основанного на различении и разведении сознания познающего субъекта, с одной стороны, и реальных (трансцендентных) вещей, существующих вне сознания, с другой, и, следовательно, вернулись в ситуацию просто наивного чела (для которого все окружающее реально). Это всё и значит, что вопрос о теории познания опять должен быть поставлен заново и по-новому.
Насколько мне помниться, кто-то такое уже говорил:
«Вы скажете, что идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей, которые существуют вне ума в немыслящей субстанции [т.е. вещи в себе]. Я отвечаю, что идея не может походить ни на что иное, кроме идеи; цвет или фигура не могут походить ни на что, кроме другого цвета, другой фигуры. …Я спрашиваю, можем ли мы воспринимать эти предполагаемые оригиналы или внешние вещи [сами по себе], с которых наши идеи являются будто бы снимками или представлениями, или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи [а не вещи в себе], и мы не двинулись ни шагу вперед; а если вы скажете, что нет, то я обращусь к кому угодно и спрошу его, есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто невидимое; твердое или мягкое похоже на нечто такое, что нельзя осязать, и т.п.»
Таким образом, последовательно проведенный кантовский подход приводит к Беркли. Раз мы убрали из схемы познания то, что в принципе не существует, то различение трансцендентного и имманентного вообще теряет смысл. Понятие имманентного просто сливается с понятием сущего. Скажите ли вы теперь - всё есть сущее, или всё есть имманентное, или всё есть идея - это без разницы, слова разные, а понятие одно и то же.
Собственно, это и есть то, что называют интенциональностью сознания (понятие, пришедшее из схоластики) - стирание различения внешнего и внутреннего для сознания. Здесь надо отметить, что, конечно, не отменяется различение внутреннего и внешнего в пространстве (схема 1), ясно дело, что то, что ограниченно в пространстве, - то будет внутренним, а то, что за границей - внешним. Не отменяется, опять же, и схема 3 (по Риккерту) - мы легко различаем, где всего лишь фантазируем, а где воспринимаем то, что неподвластно нашей воле.
Исчезает граница только в схеме 2. Но не потому, что стирается граница между правой и левой частью, а потому, что удаляется вся левая часть целиком - нечего теперь разграничивать.
Но это не единственная причина, почему я вспомнил Беркли, интересно не только проявившееся тождество его «идей» с кантовскими «феноменами». Важно, что Беркли построил свою теорию познания (или точнее, теорию знания), резко отличающуюся от кантианской гносеологии, с одной стороны, и полностью избежавшей трансцендентной ловушки, с другой (даже в той версии соотнесения имманентных объекта и знания, о которой шла речь выше). Так что это, на мой взгляд, важный этап развития трансцендентной проблематики, который мы не можем обойти. Но об этом в следующий раз.