Захар Прилепин - Обитель
Очень большая книжка. Не в плане объема (хотя и это - тоже), в плане содержания, языка, эмоций.
Оригинал взят у ig_n в Захар Прилепин - Обитель
Наверное, это не очень правильно - начинать знакомиться с творчеством какого-то писателя с конца (вернее с середины, потому что, дай Бог, Захар Прилепин напишет еще много хороших книжек), выбирая отправной точкой для нового литературного приключения 746-страничный роман вовсе не карманного формата. Впрочем, мне кажется, что рассуждать о какой-то "правильности" применительно к литературе - довольно глупое занятие.
Не могу сказать, что мне очень нравится лагерная проза (как-то это странно - любить пусть и талантливые, но описания людских страданий) но какие-то произведения высоко ценю: «Один день Ивана Денисовича» (А. Солженицын), «Колымские рассказы» (В. Шаламов), «Верный Руслан» (Г. Владимов) и моя любимая вещь в этом ряду - «Зона: Записки надзирателя» (С. Довлатов). Можно было бы вспомнить еще протопопа Аввакума, Достоевского и других, но ограничимся советской классикой.
- Русская история даёт примеры удивительных степеней подлости и низости: впрочем, не аномальных на фоне остальных народов, хотя у нас есть привычка в своей аномальности остальные народы убеждать - и они верят нам; может быть, это единственное, в чём они нам верят.
Критики в основном хвалят Прилепина за "Обитель", а критиканы орут, что слишком уж легко читается, мол поделка это какая-то, а не лагерная проза, вот вы почитайте Шаламова, вот где настоящий лагерь... Если выстраивать некий стилистический ряд, то Солженицын и Довлатов - самое удобное и легкое (не в смысле глубины текста, а в плане восприятия) чтение, потом идет Владимов, а Шаламов своей кровоточащей и отхаркивающейся прозой замыкает ряд. Прилепин, конечно, в начале цепочки - его книга читается легко, но это не значит, что его лагерь - детсад, а показанный быт лагерников - развесистая клюква. С тем же успехом можно зарубить все, что читается легко, можно отмести тех же Солженицына и Довлатова. Ну а что, не дотягивают же до Шаламова по части мрака и ужаса. Но полно, и без того слишком много чести оказано тем, кто любит критиковать ради самого процесса.
В один ряд с Солженицыным и Довлатовым Прилепин мгновенно встал в моей голове не только по родственной близости восприятия текстов. Довлатов в "Зоне" писал: "По Солженицыну лагерь - это ад, я же думаю, что ад - это мы сами...". У Прилепина встречаем такую мысль: "Что до ада - то он всего лишь одна из форм жизни, ничего страшного". Кажется, сам Захар замечает, что продолжает традицию именно этих двух писателей, полемизируя с ними.
- Как же люди могут полюбить Бога, если он один знает всё про твою подлость, твоё воровство, твой грех? Мы же всех ненавидим, кто знает о нас дурное?
В центре повествования у Прилепина несколько по своему примечательных реальных персонажей, в основном из числа чекистов, впрочем, талантливо литературно обработанных: Ф.И.Эйхманс, А.П. Ногтев, Н.А. Френкель, Галина Кучеренко, любовница Эйхманса (ее дневник приведен в приложении к роману). Однако главный герой Артем - молодой человек 27 лет, оказывающийся в Соловецком лагере в конце 1920-х годов, - вымышленный персонаж. Окружая своего героя какими-то "свиными рылами вместо лиц", Прилепин далек от идеализации и молодого человека. Он повествует о судьбе лагерника, который учится жить в новой для него среде, которому, выражаясь на том жаргоне, постоянно выпадает "кант" (фарт), отчего Артему периодически сносит голову, и он совершает одну ошибку за другой, словно испытывая на прочность свое везение, где же оно кончится? Далек Артем и от святости. Он легко и изощренно издевается при случае над теми, кого по веским на то причинам ненавидит, уходя от христианской морали, забывая о том, что нужно, вроде бы, прощать зло, причиненное тебе другими. Впрочем, благодаря ли своей природной мягкости (хоть и отца убил) или наставлениям "владычки" Иоанна, Артем не сходит с ума, не впадает в окончательное зверство, не сатанеет.
Соловецкий архипелаг - это государство в государстве. Здесь свои законы, здесь совершенно по своему работают и преломляются не только общечеловеческие и божьи законы, но и законы и устои советского государства. Здесь, как, может быть, нигде больше, оголяется во всей своей неприглядности человек. Здесь людей расстреливают под стеной магазина, в котором торгуют мармеладом и английскими булавками. Здесь смерть идет рука об руку с жизнью. Все это есть в романе Прилепина.
- Каждый человек носит на дне своём немного ада: пошевелите кочергой - повалит смрадный дым.
Больше других мне понравился образ бывшего белогвардейца, благородного и умного Василия Петровича, в котором есть что-то от Ивана Денисовича. Да, потом оказывается, что когда-то он пытал людей, будучи видным деятелем колчаковской контрразведки, но презрение, которое к нему начинает питать Артем не вполне осталось проясненным. Василий Петрович признается, что он никого не замучил до смерти (я понимаю, что это слабое оправдание) и ему хочется верить. А между тем Артема он не раз выручал, согревал, обучал. Презирая Василия Петровича, Артем дружит со стукачом Афанасьевым, из-за которого его чуть не убили, спит с Галиной, которая много кому "обвинительных" приказов подписала, много кого отправила в карцер, может быть, сама участвовала в расстрелах. Непонятый какой-то изгиб психики главного героя, по-моему. Впрочем, как сам Артем и говорит в какой-то момент про лагерных обитателей: "Все здесь хороши".
Я закончил чтение романа вчера, пройдя последние пару десятков страниц в благостном состоянии духа - вышел распаренный и приятно уставший из ванной. Закончил читать и полез в интернеты - ради любопытства посмотреть на портреты реальных прототипов, выведенных Прилепиным чекистов. Признаюсь, мало в жизни я видел столь отвратительных рож. Совершенно неживые чудовищные рыбьи какие-то хари, от которых даже сейчас за версту веет смертью. Моментально захотелось на воздух, не запертый в четыре стены. Побродил немного по улице, разгребая ногами ковер из желтой листвы, подышал, успокоился.
P.S. Взяться за книжки, которые пишет prilepin, меня сподвигли стойкий интерес и уважение к нему со стороны дорогого друга horacio_o.
Купив книгу на подаренный сестрой и ее парнем купон, я впился в текст буквально сразу, стоя на уже едва ли не морозном позднесентябрьском воздухе, поджидая. Предисловие проглотил моментально, внутренне попросив добавки, но дома отложил книгу на некоторое время, добивая Фицджеральда. Потом взялся снова, прочитав (такого запойного чтения со мной давно не было) роман дней за пять. Если бы не работа и другие нужды, мог бы, наверное, и за пару дней осилить, потому что читал даже глубокой ночью, читал в ванной, читал за обедом. И буду теперь дальше читать. Присмотрел уже в магазине кое-что.
Оригинал взят у ig_n в Захар Прилепин - Обитель
Наверное, это не очень правильно - начинать знакомиться с творчеством какого-то писателя с конца (вернее с середины, потому что, дай Бог, Захар Прилепин напишет еще много хороших книжек), выбирая отправной точкой для нового литературного приключения 746-страничный роман вовсе не карманного формата. Впрочем, мне кажется, что рассуждать о какой-то "правильности" применительно к литературе - довольно глупое занятие.
Не могу сказать, что мне очень нравится лагерная проза (как-то это странно - любить пусть и талантливые, но описания людских страданий) но какие-то произведения высоко ценю: «Один день Ивана Денисовича» (А. Солженицын), «Колымские рассказы» (В. Шаламов), «Верный Руслан» (Г. Владимов) и моя любимая вещь в этом ряду - «Зона: Записки надзирателя» (С. Довлатов). Можно было бы вспомнить еще протопопа Аввакума, Достоевского и других, но ограничимся советской классикой.
- Русская история даёт примеры удивительных степеней подлости и низости: впрочем, не аномальных на фоне остальных народов, хотя у нас есть привычка в своей аномальности остальные народы убеждать - и они верят нам; может быть, это единственное, в чём они нам верят.
Критики в основном хвалят Прилепина за "Обитель", а критиканы орут, что слишком уж легко читается, мол поделка это какая-то, а не лагерная проза, вот вы почитайте Шаламова, вот где настоящий лагерь... Если выстраивать некий стилистический ряд, то Солженицын и Довлатов - самое удобное и легкое (не в смысле глубины текста, а в плане восприятия) чтение, потом идет Владимов, а Шаламов своей кровоточащей и отхаркивающейся прозой замыкает ряд. Прилепин, конечно, в начале цепочки - его книга читается легко, но это не значит, что его лагерь - детсад, а показанный быт лагерников - развесистая клюква. С тем же успехом можно зарубить все, что читается легко, можно отмести тех же Солженицына и Довлатова. Ну а что, не дотягивают же до Шаламова по части мрака и ужаса. Но полно, и без того слишком много чести оказано тем, кто любит критиковать ради самого процесса.
В один ряд с Солженицыным и Довлатовым Прилепин мгновенно встал в моей голове не только по родственной близости восприятия текстов. Довлатов в "Зоне" писал: "По Солженицыну лагерь - это ад, я же думаю, что ад - это мы сами...". У Прилепина встречаем такую мысль: "Что до ада - то он всего лишь одна из форм жизни, ничего страшного". Кажется, сам Захар замечает, что продолжает традицию именно этих двух писателей, полемизируя с ними.
- Как же люди могут полюбить Бога, если он один знает всё про твою подлость, твоё воровство, твой грех? Мы же всех ненавидим, кто знает о нас дурное?
В центре повествования у Прилепина несколько по своему примечательных реальных персонажей, в основном из числа чекистов, впрочем, талантливо литературно обработанных: Ф.И.Эйхманс, А.П. Ногтев, Н.А. Френкель, Галина Кучеренко, любовница Эйхманса (ее дневник приведен в приложении к роману). Однако главный герой Артем - молодой человек 27 лет, оказывающийся в Соловецком лагере в конце 1920-х годов, - вымышленный персонаж. Окружая своего героя какими-то "свиными рылами вместо лиц", Прилепин далек от идеализации и молодого человека. Он повествует о судьбе лагерника, который учится жить в новой для него среде, которому, выражаясь на том жаргоне, постоянно выпадает "кант" (фарт), отчего Артему периодически сносит голову, и он совершает одну ошибку за другой, словно испытывая на прочность свое везение, где же оно кончится? Далек Артем и от святости. Он легко и изощренно издевается при случае над теми, кого по веским на то причинам ненавидит, уходя от христианской морали, забывая о том, что нужно, вроде бы, прощать зло, причиненное тебе другими. Впрочем, благодаря ли своей природной мягкости (хоть и отца убил) или наставлениям "владычки" Иоанна, Артем не сходит с ума, не впадает в окончательное зверство, не сатанеет.
Соловецкий архипелаг - это государство в государстве. Здесь свои законы, здесь совершенно по своему работают и преломляются не только общечеловеческие и божьи законы, но и законы и устои советского государства. Здесь, как, может быть, нигде больше, оголяется во всей своей неприглядности человек. Здесь людей расстреливают под стеной магазина, в котором торгуют мармеладом и английскими булавками. Здесь смерть идет рука об руку с жизнью. Все это есть в романе Прилепина.
- Каждый человек носит на дне своём немного ада: пошевелите кочергой - повалит смрадный дым.
Больше других мне понравился образ бывшего белогвардейца, благородного и умного Василия Петровича, в котором есть что-то от Ивана Денисовича. Да, потом оказывается, что когда-то он пытал людей, будучи видным деятелем колчаковской контрразведки, но презрение, которое к нему начинает питать Артем не вполне осталось проясненным. Василий Петрович признается, что он никого не замучил до смерти (я понимаю, что это слабое оправдание) и ему хочется верить. А между тем Артема он не раз выручал, согревал, обучал. Презирая Василия Петровича, Артем дружит со стукачом Афанасьевым, из-за которого его чуть не убили, спит с Галиной, которая много кому "обвинительных" приказов подписала, много кого отправила в карцер, может быть, сама участвовала в расстрелах. Непонятый какой-то изгиб психики главного героя, по-моему. Впрочем, как сам Артем и говорит в какой-то момент про лагерных обитателей: "Все здесь хороши".
Я закончил чтение романа вчера, пройдя последние пару десятков страниц в благостном состоянии духа - вышел распаренный и приятно уставший из ванной. Закончил читать и полез в интернеты - ради любопытства посмотреть на портреты реальных прототипов, выведенных Прилепиным чекистов. Признаюсь, мало в жизни я видел столь отвратительных рож. Совершенно неживые чудовищные рыбьи какие-то хари, от которых даже сейчас за версту веет смертью. Моментально захотелось на воздух, не запертый в четыре стены. Побродил немного по улице, разгребая ногами ковер из желтой листвы, подышал, успокоился.
P.S. Взяться за книжки, которые пишет prilepin, меня сподвигли стойкий интерес и уважение к нему со стороны дорогого друга horacio_o.
Купив книгу на подаренный сестрой и ее парнем купон, я впился в текст буквально сразу, стоя на уже едва ли не морозном позднесентябрьском воздухе, поджидая. Предисловие проглотил моментально, внутренне попросив добавки, но дома отложил книгу на некоторое время, добивая Фицджеральда. Потом взялся снова, прочитав (такого запойного чтения со мной давно не было) роман дней за пять. Если бы не работа и другие нужды, мог бы, наверное, и за пару дней осилить, потому что читал даже глубокой ночью, читал в ванной, читал за обедом. И буду теперь дальше читать. Присмотрел уже в магазине кое-что.