КАК ЖЮЛЬ ВЕРН ПОДПРАВИЛ ЭДГАРА ПО
Сегодня в день рождения Эдгара Алана По неплохо бы вспомнить одну его неоконченную повесть, тем более, что первой её публикации исполняется 180 лет.
Яркий и парадоксальный способ ведения рассказа от автора Эдгар По демонстрирует в «Повести о приключениях Артура Гордона Пима» (1837-1838).
Автор рукописи совершает путешествие на корабле к Южному полюсу в поисках не то материка, не то пролива, а, возможно, моря на месте полюса, свободного ото льда. Он регулярно ведет дневник, в котором записи день ото дня становятся всё страньше и страньше: с определённой широты льды отступают, климат теплеет, на одном из островов обнаруживаются удивительные дикари - у них черные зубы, и они боятся всего белого. Чудом избежав расправы от безумных туземцев, автор прыгает в лодку без весёл, которую теченьем сносит к полюсу.
Вскоре автор-очевидец становится свидетелем зрелища, способного помутить разум, ибо напоминает конец мира:
«Тьма сгустилась настолько, что мы различаем друг друга только благодаря отражаемому водой свечению белой пелены, вздымающейся перед нами. Оттуда несутся огромные мертвенно-белые птицы и с неизбежным, как рок, криком «текели-ли!» исчезают вдали… Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятия. И в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческая фигура в саване. И кожа её белее белого».
На этих строках дневник обрывается. После столь внезапного финала читатель обескуражен. И не без причины: в предисловии автор-очевидц жив и здоров и решиается опубликовать свой дневник. В послесловии «издатель» поясняет, что автор рукописи не успел занести в редакцию заключительные главы, где всем загадкам даны объяснения, так как неожиданно умер. Особенно заинтригован современный читатель: он заглядывает в комментарий, где утверждается, что Эдгар По, по всей вероятности, ссылался на теорию американца Джона Симмса (1780-1829) об «отверстиях на полюсах».
Во времена По теория Симмса была одной из многих, претендовавших на объяснение устройства земного шара. Капитан от инфантерии Симмс утверждал, что планета Земля внутри полая, а на её полюсах наличествуют входы, соединяющие несколько внутренних сфер, предположительно, обитаемых. Симмс даже подумывал об экспедиции к этим «вратам». Он уверял, что отряд, пройдя в воронку на Северном полюсе, через год выйдет на Южном. Однако желающих снарядить сотню добровольцев не нашлось. Для нас сегодня теория Симмса это несбывшаяся гипотеза и диковинный анахронизм. Нам известно о существовании материковой Антарктиды, но мы продолжаем восхищаться вымыслом По, желая выяснить, что же случилось с героем дальше.
Если автор-очевидец, по замыслу По, свалился в это отверстие, которое в тысячу раз крупнее любого известного нам водопада, то как же он оттуда выбрался живым? Так и тянет «автору-очевидцу» задать вопрос доктора Ватсона: «Садитесь же и рассказывайте, как вам удалось спастись из той страшной бездны».
Доктор Ватсон «всплыл» здесь не случайно. Помните, как он описывает место, где Холмс вскоре «погибнет»:
«Это - поистине страшное место. Вздувшийся от тающих снегов горный поток низвергается в бездонную пропасть, и брызги взлетают из неё, словно дым из горящего здания… Непрерывное движение зеленых струй с беспрерывным грохотом падающих вниз, плотная, волнующаяся завеса водяной пыли, в безостановочном вихре взлетающей вверх, - всё это доводит человека до головокружения и оглушает его своим несмолкающим ревом. Мы стояли у края, глядя в пропасть, где блестела вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные камни, и слушали доносившееся из бездны бормотание, похожее на человеческие голоса».
Конан Дойл был поклонником творчества Эдгара По, и его не могла не завораживать водяная бездна, которую описал американский автор. Легко допустить связь между повестью По и рассказом Дойла как сознательную отсылку, аллюзию, а то и цитату, но это лишь допущение, гипотеза. Куда важнее отметить суть - Дойл знал, понимал, чувствовал, что за автором-очевидцем как повествовательной моделью кроется подлинная глубина смысла. Даже бездна смысла. Мы знаем, что настоящий создатель «Приключений Артура Пима» - Эдгар Аллан По, но куда более достоверный рассказчик для нас сам очевидец событий. Он необъяснимым образом спасся - и годы спустя объявился в редакции американского журнала. Иное объяснение противоречило бы легенде.
Полвека спустя после выхода в свет повести Эдгара По, французский романист Жюль Верн пытался дать научное объяснение загадке «Приключений Артура Пима». Отверстие на Южном полюсе в свете новейших географических открытий зияло неприкрытой дырой в реальности. Подрывалась не только единая картина мира, но и репутация талантливого американского писателя, которым восхищался Жюль Верн. И мсье Верн решил дыру заштопать. В 1896 году он сочиняет роман-продолжение «Ледяной Сфинкс».
«Меня захватило всё необычайное, присущее этому произведению… - сообщал в письме издателю Жюль Верн. - Я использовал всё, что не закончил По, в том числе и тайну, которая окутывает некоторых из его персонажей. Мне пришла счастливая мысль: один из моих героев, считавший, подобно всем, что роман Эдгара По всего лишь фантазия, оказывается вдруг лицом к лицу с действительностью. Стоит ли говорить, что я пошёл гораздо дальше По».
Жюль Верн поступил логичнее и дальновиднее По. Так ему казалось. В его романе на поиски пропавшего корабля отправляется новая экспедиция. Что же, в конце концов, она обнаруживает? Следы племени дикарей уничтожены извержением вулкана. Гигантская водяная воронка это плод человеческой фантазии: разум Артура Пима не справился с наблюдаемыми фактами, не нашёл объяснения сильному течению и бурлящей на полюсе воде. Хотя всего-навсего это был пролив, разделяющий континент надвое. А колоссальная фигура в саване, встающая из тумана, это циклопических размеров айсберг. Лодку же ускорял огромный магнит - скала в форме Сфинкса, которую намагнитила природа под действием осевого вращения Земли. Жюль Верн мог гордиться придуманным объяснением, которое вернуло дерзкую фантазию Эдгара По в лоно естественных наук. Если бы не два «но».
Гипотеза Жюля Верна оказалась неверна. Следующие экспедиции опровергли догадку о сквозном антарктическом проливе, и магнитной горы на Южном полюсе тоже не оказалось. Ход истории преподнёс автору поучительный урок географии. Однако на эти внесённые жизнью поправки можно закрыть глаза - роман «Ледяной Сфинкс» до сих пор читается с живейшим интересом. Наши знания о географии не отменяют волшебства жюль-верновской прозы, и она не хуже гигантского магнита продолжает притягивать к себе всё новых читателей. Сегодня никому не придёт в голову переписывать Жюля Верна набело, сверяясь с Гугл-картой. И этот урок преподнесла уже литература.
Незавершённость «Повести о приключениях Артура Гордона Пима», на мой взгляд, не недостаток, а достоинство прозы Эдгара По. В этом она сродни поэзии, которая не нуждается в рациональных объяснениях. Недосказанность - её конёк. И автор-очевидец был нужен По для того, чтобы документировать восторг и ужас необъяснимого - миг, когда блеснула тайна мироздания, - и передать этот блеск от поэта к читателю минуя посредников. Не случайно Эдгар По считал главным своим дарованием поэтическое, а себя, в первую голову, поэтом. Загадка неоконченной рукописи не хуже туманных видений будоражит читательское сознание - приманка, на которую клюнул французский романист, поэт научно-технического прогресса. Соблазн оказался настолько велик, что позитивист Жюль Верн подправил романтика Эдгара По.
Яркий и парадоксальный способ ведения рассказа от автора Эдгар По демонстрирует в «Повести о приключениях Артура Гордона Пима» (1837-1838).
Автор рукописи совершает путешествие на корабле к Южному полюсу в поисках не то материка, не то пролива, а, возможно, моря на месте полюса, свободного ото льда. Он регулярно ведет дневник, в котором записи день ото дня становятся всё страньше и страньше: с определённой широты льды отступают, климат теплеет, на одном из островов обнаруживаются удивительные дикари - у них черные зубы, и они боятся всего белого. Чудом избежав расправы от безумных туземцев, автор прыгает в лодку без весёл, которую теченьем сносит к полюсу.
Вскоре автор-очевидец становится свидетелем зрелища, способного помутить разум, ибо напоминает конец мира:
«Тьма сгустилась настолько, что мы различаем друг друга только благодаря отражаемому водой свечению белой пелены, вздымающейся перед нами. Оттуда несутся огромные мертвенно-белые птицы и с неизбежным, как рок, криком «текели-ли!» исчезают вдали… Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятия. И в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческая фигура в саване. И кожа её белее белого».
На этих строках дневник обрывается. После столь внезапного финала читатель обескуражен. И не без причины: в предисловии автор-очевидц жив и здоров и решиается опубликовать свой дневник. В послесловии «издатель» поясняет, что автор рукописи не успел занести в редакцию заключительные главы, где всем загадкам даны объяснения, так как неожиданно умер. Особенно заинтригован современный читатель: он заглядывает в комментарий, где утверждается, что Эдгар По, по всей вероятности, ссылался на теорию американца Джона Симмса (1780-1829) об «отверстиях на полюсах».
Во времена По теория Симмса была одной из многих, претендовавших на объяснение устройства земного шара. Капитан от инфантерии Симмс утверждал, что планета Земля внутри полая, а на её полюсах наличествуют входы, соединяющие несколько внутренних сфер, предположительно, обитаемых. Симмс даже подумывал об экспедиции к этим «вратам». Он уверял, что отряд, пройдя в воронку на Северном полюсе, через год выйдет на Южном. Однако желающих снарядить сотню добровольцев не нашлось. Для нас сегодня теория Симмса это несбывшаяся гипотеза и диковинный анахронизм. Нам известно о существовании материковой Антарктиды, но мы продолжаем восхищаться вымыслом По, желая выяснить, что же случилось с героем дальше.
Если автор-очевидец, по замыслу По, свалился в это отверстие, которое в тысячу раз крупнее любого известного нам водопада, то как же он оттуда выбрался живым? Так и тянет «автору-очевидцу» задать вопрос доктора Ватсона: «Садитесь же и рассказывайте, как вам удалось спастись из той страшной бездны».
Доктор Ватсон «всплыл» здесь не случайно. Помните, как он описывает место, где Холмс вскоре «погибнет»:
«Это - поистине страшное место. Вздувшийся от тающих снегов горный поток низвергается в бездонную пропасть, и брызги взлетают из неё, словно дым из горящего здания… Непрерывное движение зеленых струй с беспрерывным грохотом падающих вниз, плотная, волнующаяся завеса водяной пыли, в безостановочном вихре взлетающей вверх, - всё это доводит человека до головокружения и оглушает его своим несмолкающим ревом. Мы стояли у края, глядя в пропасть, где блестела вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные камни, и слушали доносившееся из бездны бормотание, похожее на человеческие голоса».
Конан Дойл был поклонником творчества Эдгара По, и его не могла не завораживать водяная бездна, которую описал американский автор. Легко допустить связь между повестью По и рассказом Дойла как сознательную отсылку, аллюзию, а то и цитату, но это лишь допущение, гипотеза. Куда важнее отметить суть - Дойл знал, понимал, чувствовал, что за автором-очевидцем как повествовательной моделью кроется подлинная глубина смысла. Даже бездна смысла. Мы знаем, что настоящий создатель «Приключений Артура Пима» - Эдгар Аллан По, но куда более достоверный рассказчик для нас сам очевидец событий. Он необъяснимым образом спасся - и годы спустя объявился в редакции американского журнала. Иное объяснение противоречило бы легенде.
Полвека спустя после выхода в свет повести Эдгара По, французский романист Жюль Верн пытался дать научное объяснение загадке «Приключений Артура Пима». Отверстие на Южном полюсе в свете новейших географических открытий зияло неприкрытой дырой в реальности. Подрывалась не только единая картина мира, но и репутация талантливого американского писателя, которым восхищался Жюль Верн. И мсье Верн решил дыру заштопать. В 1896 году он сочиняет роман-продолжение «Ледяной Сфинкс».
«Меня захватило всё необычайное, присущее этому произведению… - сообщал в письме издателю Жюль Верн. - Я использовал всё, что не закончил По, в том числе и тайну, которая окутывает некоторых из его персонажей. Мне пришла счастливая мысль: один из моих героев, считавший, подобно всем, что роман Эдгара По всего лишь фантазия, оказывается вдруг лицом к лицу с действительностью. Стоит ли говорить, что я пошёл гораздо дальше По».
Жюль Верн поступил логичнее и дальновиднее По. Так ему казалось. В его романе на поиски пропавшего корабля отправляется новая экспедиция. Что же, в конце концов, она обнаруживает? Следы племени дикарей уничтожены извержением вулкана. Гигантская водяная воронка это плод человеческой фантазии: разум Артура Пима не справился с наблюдаемыми фактами, не нашёл объяснения сильному течению и бурлящей на полюсе воде. Хотя всего-навсего это был пролив, разделяющий континент надвое. А колоссальная фигура в саване, встающая из тумана, это циклопических размеров айсберг. Лодку же ускорял огромный магнит - скала в форме Сфинкса, которую намагнитила природа под действием осевого вращения Земли. Жюль Верн мог гордиться придуманным объяснением, которое вернуло дерзкую фантазию Эдгара По в лоно естественных наук. Если бы не два «но».
Гипотеза Жюля Верна оказалась неверна. Следующие экспедиции опровергли догадку о сквозном антарктическом проливе, и магнитной горы на Южном полюсе тоже не оказалось. Ход истории преподнёс автору поучительный урок географии. Однако на эти внесённые жизнью поправки можно закрыть глаза - роман «Ледяной Сфинкс» до сих пор читается с живейшим интересом. Наши знания о географии не отменяют волшебства жюль-верновской прозы, и она не хуже гигантского магнита продолжает притягивать к себе всё новых читателей. Сегодня никому не придёт в голову переписывать Жюля Верна набело, сверяясь с Гугл-картой. И этот урок преподнесла уже литература.
Незавершённость «Повести о приключениях Артура Гордона Пима», на мой взгляд, не недостаток, а достоинство прозы Эдгара По. В этом она сродни поэзии, которая не нуждается в рациональных объяснениях. Недосказанность - её конёк. И автор-очевидец был нужен По для того, чтобы документировать восторг и ужас необъяснимого - миг, когда блеснула тайна мироздания, - и передать этот блеск от поэта к читателю минуя посредников. Не случайно Эдгар По считал главным своим дарованием поэтическое, а себя, в первую голову, поэтом. Загадка неоконченной рукописи не хуже туманных видений будоражит читательское сознание - приманка, на которую клюнул французский романист, поэт научно-технического прогресса. Соблазн оказался настолько велик, что позитивист Жюль Верн подправил романтика Эдгара По.