ЭМТЕГЕЙ 1985. (Ч.31)
Продолжение. Читать начало... Или не читать. Каждая из частей живёт самостоятельной жизнью.
Обмывание.
Лёха разбудил меня после обеда. Он уже сорвался с работы, благо в пятницу бывает такая возможность, и мы поехали в ГАИ, ставить машину на учёт. Прикрутили новенькие белые таблички номерных знаков, на которых чёрным было написано 19-09 МАБ. А потом поехали в гараж, где у Лёхи всегда стоит бочка с солёной горбушей, а под потолком развешены гирлянды вяленого хариуса. Взяли пару тушек лосося, и по пути домой зашли в гастроном, чтоб купить что-нибудь на ужин.
Золотая Тенька.
- Мясо не берём. Дома полная морозилка оленины, и разморожено килограмма два.
- Лёш. Давай креветок возьмём?
- Давай. Только посмотрим, чтоб не стухшие были.
Продавщица корчит недовольную мину, услышав просьбу извлечь из холодильной витрины овальный эмалированный тазик с тихоокеанскими креветками, но всё же достаёт. Всем своим видом демонстрирует презрение, и наблюдает как Лёха нюхает и щупает креветок. Оценив качество товара, он удовлетворённо кивает головой, и просит завернуть килограмма два.
Продавщица оживляется, и уже с улыбкой бежит за алюминиевым совком и полиэтиленовым пакетом. Креветки и правда шикарные. Крупные, размером с приличного рака, свежие, с отменным запахом океана. Не часто можно попасть на свеженькие морепродукты вдали от побережья. Поэтому, продавцы всегда рады поскорее избавиться от «скоропорта».
Это какое то чудо. Волшебным образом в гастрономе оказалось пиво «Исетское». И при том, почти никакой очереди! Лёха не скупится, берёт сразу ящик. И мы отправляемся отмечать обнову.
Из гостей только лучшие друзья. Тоже молодая семейная пара, которая так же как и Алексей с Кыргыной, ждут по осени первенца. До позднего вечера едим оленину, тушёную в пиве, и креветок, сваренных в густом соляном рассоле, который от укропа и лаврового листа цветом как крепкий чай. Пиво заканчивается как то быстро.
- Надо было два брать. - Крякает недовольно брат.
- Куда тебе больше! С утра тебе ещё Андрюшку в Кадыкчан везти! - Возражает Света.
- Ладно, шучу! Спасибо за изумительный ужин, Светоч ты мой ясный!
- Не подлизывайся, алкаш!
- Ну ты уж через чур! Я не алкаш. Я Народный депутат, между прочим!
- Вот если б не был депутатом, не покупал бы пиво вагонами.
- Да ла-а-адна…
Гости в очередной раз пожелали, чтоб машина бегала быстро и долго, откланялись, и отправились восвояси. А мы, уставшие, но довольные, завалились спать. И не известно ещё, кто больше рад был покупке, я или Лёшка со Светой.
Грыбы!
Позавтракали бутербродами из батона с маслом и горбуши, запив их изрядным количеством горячего кофе. Светит солнышко, только над сопкой Марджот, которая нависает над Сусуманом, покоится белёсый туман, скрывающий вершину. Холодно. Похоже, что вот-вот ударят морозы.
- Дай мне из гаража выехать?
- Валяй. Только осторожно, не поцарапай ничего мне.
- Да ладно, если разнесу гараж, новый построим. - Смеюсь я.
Завожу двигатель, включаю заднюю передачу, и оглянувшись через правое плечо пытаюсь тронутся. Заглох. Снова завожусь, трогаюсь, машина дёргается и снова глохнет. Вижу, брат набычился, смотрит с тревогой. С третьего раза газую смелее, и приноровившись к незнакомому сцеплению, выезжаю задом из гараж. Выворачиваю руль вправо до упора, и останавливаюсь на правой обочине дороги. Лёха запирает обитые жестью деревянные ворота гаража на висячий замок, и садится на правое сиденье.
«Давай, трогай до стадиона» - милостиво разрешает он. Осторожно объезжая глубокие ямы, заполненные мутной водой, веду машину, и наслаждаюсь. Душу переполняет восторг, радость, восхищение, и безмерная благодарность брату. Думаю, что когда у меня будет сын, я обязательно доверю ему вести машину. Может быть, он тоже почувствует ко мне такую же любовь, какую я сейчас к Алёшке.
Впереди у нас более восьмидесяти километров до Кадыкчана. Лёха явно лихачит за рулём. У него самого кровь бурлит от радости и восторга. Правду мама говорит, что такие как мой брат, до старости остаются детьми.
Постепенно раж проходит, и нелёгкая дорога превращает прогулку в напряжённый труд. Хорошо, хоть машин на трассе совершенно нет. Примерно посредине пути на нашем пути предстаёт самый высокий и длинный перевал - Аркагалинский. Не понятно, почему его так назвали. Ведь до Аркагалы отсюда более шестидесяти километров.
От длительной езды на второй передачи, наш «Запор» пришёл в замешательство. Не доезжая вершины, мы почувствовали, что в салон проник запах горячего двигателя. Лёха явно занервничал. Понимаю его. Необкатанный двигатель очень нежный, и перегрев его, грозит тяжёлым и дорогим ремонтом. Обидно было бы, так вот бездарно загубить машину, на которой ещё «муха не сидела». Заезжаем в первый же «карман», устроенный для остановки машины на подъёме, чтоб не мешать попутному транспорту. И выбираемся, размять ноги.
Вижу, Алексей с интересом рассматривает что-то на склоне сопки, низко наклонившись к земле.
- Андрюшонис! Вытряхни всё из сумки, которая на заднем сиденье, и тащи сюда.
- Что там?
- А ты слышал, как обезьяна на берёзу забралась?
- А! Ха-ха! Помню. Корова спрашивает: - «Ты чего на берёзе ищещь»? В ответ: - «Грыбы»! Корова: - «Дура! Грибы на берёзах не растут»! Обезьяна озлобленно: - «Я говорю, грыбы отседа»!
- Вот-вот! Тащи сумку.
Отходим от обочины на несколько метров вглубь леса. Мама моя родная! Сколько же их здесь! Мха не видно. Одни подосиновики с красными головками. Торчат на толстых ножках, ладные, крепкие, да в таком количестве, просто что-то немыслимое! Как на подбор, одинаковые. Все высотой чуть выше сигаретной пачки, поставленной на донце.
Пятнадцать минут, и холщёвая сумка битком. А грибов вокруг видимо невидимо.
- Что делать?
- Неси сумку в машину, высыпь на коврик сзади, позади сидений.
- Разлетятся по всей машине, ногами подавим.
- А мозги есть у нас? Нужно ими пользоваться. Придумаем, что-нибудь, не боись!
Одну сумку отнёс, высыпал в машину, второй раз сходил, третий…
- Ну всё, Лёш. Харэ. Чистить их потом до ночи, ну никак не улыбается.
- Ладно, ладно. Перекурим, и вперёд.
ЛёхасБерелёха.
Смотрю на наивную улыбку на лице брата, и не могу отделаться от мысли, что это я старший брат, а не он. Ну совсем мальчишка. Весёлый, озорной хулиган. Как ему доверили быть заместителем начальника аэропорта и возглавить службу управления воздушным движением, ума не приложу. Да ещё и нардепом стал недавно. Но люди его хвалят. Благодарят. Говорят много полезного для города и его жителей делает.
Хотя сам он проклинает это депутатство, и не дождётся, когда его, наконец переизберут. Эх, Лёха - Лёха… В какие передряги ты только не влезал, каких только приключений не нашёл на свою задницу. Иным нужно семь жизней прожить, чтоб столько событий и испытаний перенести.
Ещё мальчишкой его мама каждый раз со страхом отпускала из дома. Драки, пробитая голова, переломы, выбитые стёкла, поломанные крыши сараев, и прочие приключения постоянно сопровождали его все школьные годы. Потом, после восьмого класса, приспичило ему поступить в техникум в Хабаровске. Как не уговаривали его, улетел.
Однажды вечером, в конце ноября, когда на улице было под тридцать градусов мороза, и снега по колено, слышу звонок в дверь. Открываю, стоит мужик. Чисто хиппи. Усы и борода, скрывающие шею покрыты льдом и инеем. Глаза закрыты иностранными солнцезащитными очками - капельками. В студенческой стройотрядовской куртке и джинсах. Из сандалей торчат синие от холода пальцы босых ног.
Стою, рот разинул от вида этого чудища, даже в глубине души ничего не дрогнуло. Не признал брата. А тот еле разлепил смёрзшиеся усы и бороду, и рычит низким басом: - «Чё? Не узнаешь»? Тут я и упал на пол прихожей, корчась в конвульсиях безумного хохота. Голос то я узнал!
Оказалось, что Лёша, видите ли, ошибся в выборе профессии, и решил закончить десять классов, чтоб поступать в Рижское лётно-техническое училище. Прозрел, блин. А учителя его как уговаривали не губить карьеру с самого начала! Слава Богу, дошло до него!
На следующий день сбрил бороду, но усы оставил. Постригся, одел костюм, галстук, и пошёл проситься в девятый класс. Закончил школу блестяще, и поступил, как и планировал в лётное, в Риге. Радости родителей не было предела, особенно, когда он прилетел в первый отпуск. Красивый, возмужавший, в синей форме с золотыми погонами с буквой «К».
Учителя затащили его на целую серию классных часов, для учеников девятых и десятых классов, чтобы он рассказал о своей службе, и о будущей профессии. С того момента, в Кадыкчанской средней школе началась «авиационная эпидемия». Из каждого выпускного класса, минимум пять шесть человек поступали в авиационные и лётные училища, и институты инженеров гражданской авиации.
А в конце первого курса, Лёха опять начудил. Во время практики на учебном аэродроме, попросил техника прокатиться на аэродромной машине ВАЗ 2104. Разогнал её по взлётной полосе, и в конце слишком резко повернул. И… перевернул её, поставив на крышу.
Отец взял отпуск за свой счёт, чтоб уладить проблему, и улетел в столицу советской Латвии. Вернулся разгневанный, потому, что выложил за восстановление разбитого автомобиля более четырёхсот рублей. А с учётом билетов на самолёт, туда и обратно, Лёхины «покатушки» вылились почти в тысячу рублей.
Следующий раз отец полетел в Ригу через полгода. На этот раз Лёху порезали ножом. Заступил в караул, по охране аэродрома, и ночью заметил двоих нарушителей, которые пытались скрутить что-то с передней стойки шасси самолёта Ту-134. А в караул то они без патронов ходили. Не положено до присяги боевое оружие. Ну и стал Лёха отбивать социалистическое имущество так, как привык стоять за правду всю свою недолгую, но яркую жизнь - кулаками. Одного уложил двумя ударами в голову, начал со вторым разбираться, а первый очухался, вынул нож, да Лёхе в бок его и воткну, пробив тонкую курсантскую шинель.
Несколько дней в реанимации. Спасибо врачам, вернули к жизни, и полностью восстановили здоровье. Потом он неоднократно попадал в подобные ситуации, но каждый раз отправлял на больничную койку соперников. В основном, из числа местной молодёжи, латышей, которые ходили со сбритыми висками, и «зиговали» при встрече друг с другом. Они буквально охотились на курсантов, выходившим в город в увольнение.
В одной роте с Алексеем учился парень из посёлка Берелёх, что рядом с Сусуманом. Однажды кто-то спросил его:
- Откуда ты, Серёга?
- Я с Берелёха.
- А Лёха, что твой зёма, он тоже с Берелёха?
- Не, с Кадыкчана.
- А я думал, что и Лёха с Берелёха.
Каламбур так всем понравился, что до самого выпуска Лёху так все и звали - ЛёхасБерелёха.
Челюсть.
Настал долгожданный день выпуска. Когда курсантские погоны сменились на погоны специалиста Аэрофлота восьмой категории (две широких клинообразных лычки и одна тонкая), а в кармане появилось удостоверение офицера запаса со специальностью «Штурманская тактическая авиация». Выпуск, под звуки оркестра, крайний раз прошёл торжественным маршем мимо трибун с ветеранами и руководством училища, и по команд «И-и-и-и Ррраз!» каждый подбросил в небо, заранее заготовленную горсть мелочи, зажатую во время прохождения в правом кулаке, одетом в белую перчатку.
Всё. Шутки закончились, пора разъезжаться каждому к месту своего распределения. По всем уголкам огромной страны - Советского Союза. Но повод задержаться на пару дней в Риге, у бывших однокашников из взвода, в котором Алексей с друзьями за три года не один пуд соли съел, был весомым. Один парень сам был из местных, и у него была назначена свадьба. Все как один, решили на первой свадьбе из их компании, обязательно присутствовать. Из казармы их никто не гнал, а увольнительная записка, для выхода через КПП, больше не требовалась.
В первый же вечер, повздорили из-за какой то ерунды с латышами. Снова драка, снова наши победили, но Лёшке сломали челюсть. В больнице ему поставили металлические скобы, и резинки крест - на - крест, чтоб зафиксировать кости, для правильного срастания. Как же идти в таком виде на свадьбу, если невозможно ничего жевать, а только бульончик сосать через трубочку не особенно хочется. Это когда все вкусно кушают, и выпивают то!
Явились через два дня по адресу из приглашения, оказалось, что дом на берегу Рижского залива, в пригороде, в курортной зоне. Гостей больше двухсот человек, одних мангалов с шашлыком дымится целая батарея. Запахи умопомрачительные. А есть то хочется.
Ну что… Сначала Лёхе водку вливали рюмками в рот, через скрещенные резинки на зубах. Потом, кто то из родни невесты, с сильным латышским акцентом говорит:
- Э-э-э. Так ти всью сватьпу промучиисся. Идьом со мноью.
Приводит брата в гараж, где старый «Москвич» со снятым двигателем. Двигатель лежит на пустой старой покрышке тут же, а рядом - ведро с соляркой. Латыш запускает руку в солярку, нащупывает там пассатижи, и молвит: - «Откройте рот, молодой человьек». Лёха послушно раздвигает губы, а латыш резким рывком выдёргивает всю конструкцию из скоб с резинками грязными пассатижами вон. Бросает инструмент вместе с извлечёнными скрепками обратно в ведро, вытирает руки ветошью, и протягивает платок со словами: - «Молодес, льётсик. Настоящий мусчина. Витри слёзы, закрой рот, платок оставь себье, и идьи кушать».
Всё. С того момента брат про сломанную челюсть не вспоминал. Ел, пил, и впоследствии, кости челюсти срослись правильно, и как по волшебству, сами собой.
Часы.
Но на той свадьбе жених сильно расстроился из-за того, что во время каких то весёлых конкурсов, разбил страшно дорогие заграничные наручные часы, которые ему подарили всего несколько часами ранее, кто то из родственников.
Однокашники тут же проявили участие и солидарность с женихом. Собрались гурьбой, и пошли в гараж, где Лёха видел на верстаке большие слесарные тиски с массивной наковальней. Каждый из друзей снял свои наручные часы, и положив на эту наковальню, по очереди превратил их с помощью большого молотка в лепёшку. Все эти остатки тонкой механики побросали в ведро с соляркой, и торжественно поклялись никогда больше не носить на руке часы. Ребячество, чё…
Но история получила неожиданное продолжение, когда один из их компании, управляя воздушным движением, по ошибке разрешил посадку Ту-154 в аэропорту Иркутска на взлётно-посадочную полосу, на которой работала снегоуборочная техника. Тогда не выжил никто из пассажиров и экипажа, включая водителя грейдера, чистящего полосу от снега.
Молодого диспетчера осудили на длительный срок. А «сарафанное радио» разнесло слух, что накануне он нарушил клятву, и надел наручные часы, подаренные кем то из близких родственников. Все бывшие однокашники созванивались друг с другом, и передавали из уст в уста это обстоятельство. Но… Особого внимания ему никто не придал. Совпадение, и совпадение. Грустно, но чего в жизни не случается.
Второй раз о клятве вспомнили вскоре, после того как наши ПВО на Камчатке по ошибке сбили наш же грузовик Ан-12 на Камчатке, где штурманом летал ещё один из друзей, нарушивший клятву, и надевший наручные часы незадолго до рокового полёта. Погибло пять человек.
Затем в аэропорту Навои в Узбекистане, Ан-26, в котором штурманом был ещё один из клятвопреступников, который надел на руку часы перед вылетом, упал приземлившись после окончания бетонки ВПП, и сгорел на глазах у всего персонала, и пассажиров аэропорта, ожидавших своего рейса.
Говорят, что после третьего свидетельства, никто больше ни при каких обстоятельствах не надевает на руку часов.
И брат их никогда не надевает. Тем более, что вскоре после третьего несчастного случая его командировали в воинскую часть, где он несколько месяцев летал на Ил-76, оборудованный как летающий пункт дальнего радиолокационного обнаружения. Такой же, как американский «Авакс», с вращающимся «грибом» сверху фюзеляжа. Не понимаю, почему гражданского штурмана отправили в войска, в действующую боевую часть, летать в воздушном пространстве Афганистана. У них что, военные штурманы все заболели?
Как бы то ни было, после этой командировки брату присвоили старшего лейтенанта, а позднее дали медаль от правительства Афганистана. Хорошо, что и Лёхе это зачлось как участие в боевых действиях, со всеми вытекающими. Ветеран, это не просто «корочки». Это целый набор льгот, как у лица, приравненного в правах к ветеранам Великой отечественной.
Неизвестно, надевали ли часы остальные, погибшие внезапно при различных обстоятельствах, но через несколько лет от взвода, в котором Лёха учился в Риге, в живых осталось всего несколько человек.
Но я верю, что с братом всё будет хорошо, и он проживёт долгую счастливую жизнь. Иначе и быть не может. Хотя, события, которые с ним регулярно происходят, настойчиво заставляют в этом сомневаться.
Не шутите с тремя вещами: - С документами, оружием, и женой командира.
Когда Лёшку призвали на военные сборы в Елизово, на Камчатке, ничто беды не предвещало. Самое страшно, что может случиться с «партизаном», это передоз алкоголя от безделья. Но только ели речь идёт об обычном человеке, коим мой брат, безусловно, не являлся.
Жёны военных лётчиков из гарнизона, чрезвычайно воодушевились, когда в военном городке появилось сразу полсотни молодых, не уставших от службы «партизан». И как обычно в таких случаях, жизнь сонного гарнизона пришла в броуновское движение. В то время, пока офицеры отсутствуют в своих семьях, по причине напряжённой службы, скучающие боевые подруги мгновенно нашли им замену. И естественно, что в таких ситуациях не обходится без драматических событий, связанных с супружескими изменами, пьянками-гулянками. И всем, что этим сопутствует.
Не обошлось и без поножовщины, как это водится. А Лёха у меня мужик видный, за ним девки всегда табуном бегали. И дёрнул его чёрт спутаться с замужней тёткой. Да не простой, а супругой одного из старших офицеров части. Ну и схлопотали оба по пуле из табельного «Макарова», когда «рогоносец» внезапно, во время дежурства по гарнизону, зашёл домой за сигаретами.
Как инцидент уладили, одному богу известно. Врачи же подписку дают, что в случае поступления пострадавшего с ранением, полученным в результате применения холодного оружия и тем более от огнестрела, они обязаны сообщать «куда следует». Однако, операции обоим любовникам сделали тихо, без шума, и информация о происшедшем, хоть и утекла в массы в виде слухов, но поскольку подтверждений никто не представлял, так всё и осталось «шито-крыто». На уровне слухов.
У этой истории было и ещё одно последствие. Всех партизан досрочно распустили по домам, до окончания сборов, и объявили, что во имя сохранении главных и основных ячеек советского общества - семей, командование пошло на беспрецедентный шаг - выдать документы об успешном повышении квалификации авиаторов, находящихся в запасе досрочно, с присвоение очередного воинского звания. А на работу можно выходить после, официально заявленного срока окончания военных сборов. Т.е. все награждаются дополнительным месячным отпуском, с сохранением средней заработной платы по месту работы.
Так мой брат стал капитаном. И получил, вдобавок к старым ранам, свежий шрам от пули калибра девять миллиметров.
Брызги шампанского.
История учит только тому, что она ничему не учит. Через год, когда Лёха окончательно перестал летать, после мистического спасения, благодаря нелепой случайности, когда вместо него полетел другой штурман, и его экипаж разбился на Чукотке, он стал диспетчером аэропорта Чайбуха. Необходимо было пройти переподготовку в УТО на Соколе, и брат отправился на учёбу. В тот момент он переживал очень сложный момент в своей жизни, когда развёлся с первой женой. И так то никакой жизни с ней не было, а тут вообще всё рухнуло.
Процедура развода, и гибель его лучших друзей, в числе которых, по всем законам, должен был бы быть и он сам, всё это сыграло свою роль в произошедшем. Проще говоря, Лёха пустился во все тяжкие, что неудивительно, если знать его эмоциональный и ранимый характер, приплюсовав к нему необузданный нрав, и природный «пофигизм» Лёхи, по отношению к самому себе, и своему благополучию.
В общем, во время переподготовки он позволил себе расслабиться. Загулял с очередной замужней дамочкой, и опять, как и в Елизово, был пойман «рогоносцем» на месте преступления. Пистолета у обманутого супруга не было, зато был нож. Простой, кухонный. А Лёха как то не поверил в то, что этот хлюпик решится на решительные действия, за что и поплатился. Пытаясь выхватить нож, из рук обманутого мужа, Алексей нарвался на молниеносный рассекающий удар, и большой палец на левой руке буквально повис на лоскуте кожи.
В больнице Лёха объяснил всё неудачной попыткой открыть бутылку шампанского. Якобы пытался открыть её по гусарски, ударом запястьем в донышко бутылки. Не знаю, как долго смеялись врачи, но снова дело обошлось без милиции, и расследования.
Снова отец полетел к Лёшке, на этот раз, хотя бы не на другой конец страны, а всего лишь в Магадан, куда билет на самолёт стоит всего двадцать восемь рублей. Вернулся, долго хохотал, успокаивая мать, и уговаривая не волноваться. Что это всего лишь порез от стекла, и операция прошла успешно, и здоровье сына вне опасности. Но материнское сердце не обманешь, и она не мало слёз пролила тогда.
Спокойнее стало, наконец, когда брат встретил Светлану. Она чудесным образом повлияла на Лёшку. Он остепенился. Забыл про приятелей, которым нужно было только одно: - покутить за чужой счёт, и жизнь, вскоре наладилась. Мы все очень радовались переменам, и как могли поддерживали словом и делом молодых. Теперь вот ждём прибавления в семье.
Наверное, вся предыдущая жизнь брата была дана ему именно для того, чтоб он в полной мере смог ценить то, что ему дано, и умел это хранить. Боги! Дайте мне столько же мудрости, как брату! Только, желательно, без таких явных подсказок сверху, чтоб не набивать шишек на ровном месте. Совсем не обязательно бесконечно оказываться на краю жизни и смерти, чтоб научиться элементарному - ценить и беречь то, что имеешь.
Читать продолжение...
Посетителей:
Обмывание.
Лёха разбудил меня после обеда. Он уже сорвался с работы, благо в пятницу бывает такая возможность, и мы поехали в ГАИ, ставить машину на учёт. Прикрутили новенькие белые таблички номерных знаков, на которых чёрным было написано 19-09 МАБ. А потом поехали в гараж, где у Лёхи всегда стоит бочка с солёной горбушей, а под потолком развешены гирлянды вяленого хариуса. Взяли пару тушек лосося, и по пути домой зашли в гастроном, чтоб купить что-нибудь на ужин.
Золотая Тенька.
- Мясо не берём. Дома полная морозилка оленины, и разморожено килограмма два.
- Лёш. Давай креветок возьмём?
- Давай. Только посмотрим, чтоб не стухшие были.
Продавщица корчит недовольную мину, услышав просьбу извлечь из холодильной витрины овальный эмалированный тазик с тихоокеанскими креветками, но всё же достаёт. Всем своим видом демонстрирует презрение, и наблюдает как Лёха нюхает и щупает креветок. Оценив качество товара, он удовлетворённо кивает головой, и просит завернуть килограмма два.
Продавщица оживляется, и уже с улыбкой бежит за алюминиевым совком и полиэтиленовым пакетом. Креветки и правда шикарные. Крупные, размером с приличного рака, свежие, с отменным запахом океана. Не часто можно попасть на свеженькие морепродукты вдали от побережья. Поэтому, продавцы всегда рады поскорее избавиться от «скоропорта».
Это какое то чудо. Волшебным образом в гастрономе оказалось пиво «Исетское». И при том, почти никакой очереди! Лёха не скупится, берёт сразу ящик. И мы отправляемся отмечать обнову.
Из гостей только лучшие друзья. Тоже молодая семейная пара, которая так же как и Алексей с Кыргыной, ждут по осени первенца. До позднего вечера едим оленину, тушёную в пиве, и креветок, сваренных в густом соляном рассоле, который от укропа и лаврового листа цветом как крепкий чай. Пиво заканчивается как то быстро.
- Надо было два брать. - Крякает недовольно брат.
- Куда тебе больше! С утра тебе ещё Андрюшку в Кадыкчан везти! - Возражает Света.
- Ладно, шучу! Спасибо за изумительный ужин, Светоч ты мой ясный!
- Не подлизывайся, алкаш!
- Ну ты уж через чур! Я не алкаш. Я Народный депутат, между прочим!
- Вот если б не был депутатом, не покупал бы пиво вагонами.
- Да ла-а-адна…
Гости в очередной раз пожелали, чтоб машина бегала быстро и долго, откланялись, и отправились восвояси. А мы, уставшие, но довольные, завалились спать. И не известно ещё, кто больше рад был покупке, я или Лёшка со Светой.
Грыбы!
Позавтракали бутербродами из батона с маслом и горбуши, запив их изрядным количеством горячего кофе. Светит солнышко, только над сопкой Марджот, которая нависает над Сусуманом, покоится белёсый туман, скрывающий вершину. Холодно. Похоже, что вот-вот ударят морозы.
- Дай мне из гаража выехать?
- Валяй. Только осторожно, не поцарапай ничего мне.
- Да ладно, если разнесу гараж, новый построим. - Смеюсь я.
Завожу двигатель, включаю заднюю передачу, и оглянувшись через правое плечо пытаюсь тронутся. Заглох. Снова завожусь, трогаюсь, машина дёргается и снова глохнет. Вижу, брат набычился, смотрит с тревогой. С третьего раза газую смелее, и приноровившись к незнакомому сцеплению, выезжаю задом из гараж. Выворачиваю руль вправо до упора, и останавливаюсь на правой обочине дороги. Лёха запирает обитые жестью деревянные ворота гаража на висячий замок, и садится на правое сиденье.
«Давай, трогай до стадиона» - милостиво разрешает он. Осторожно объезжая глубокие ямы, заполненные мутной водой, веду машину, и наслаждаюсь. Душу переполняет восторг, радость, восхищение, и безмерная благодарность брату. Думаю, что когда у меня будет сын, я обязательно доверю ему вести машину. Может быть, он тоже почувствует ко мне такую же любовь, какую я сейчас к Алёшке.
Впереди у нас более восьмидесяти километров до Кадыкчана. Лёха явно лихачит за рулём. У него самого кровь бурлит от радости и восторга. Правду мама говорит, что такие как мой брат, до старости остаются детьми.
Постепенно раж проходит, и нелёгкая дорога превращает прогулку в напряжённый труд. Хорошо, хоть машин на трассе совершенно нет. Примерно посредине пути на нашем пути предстаёт самый высокий и длинный перевал - Аркагалинский. Не понятно, почему его так назвали. Ведь до Аркагалы отсюда более шестидесяти километров.
От длительной езды на второй передачи, наш «Запор» пришёл в замешательство. Не доезжая вершины, мы почувствовали, что в салон проник запах горячего двигателя. Лёха явно занервничал. Понимаю его. Необкатанный двигатель очень нежный, и перегрев его, грозит тяжёлым и дорогим ремонтом. Обидно было бы, так вот бездарно загубить машину, на которой ещё «муха не сидела». Заезжаем в первый же «карман», устроенный для остановки машины на подъёме, чтоб не мешать попутному транспорту. И выбираемся, размять ноги.
Вижу, Алексей с интересом рассматривает что-то на склоне сопки, низко наклонившись к земле.
- Андрюшонис! Вытряхни всё из сумки, которая на заднем сиденье, и тащи сюда.
- Что там?
- А ты слышал, как обезьяна на берёзу забралась?
- А! Ха-ха! Помню. Корова спрашивает: - «Ты чего на берёзе ищещь»? В ответ: - «Грыбы»! Корова: - «Дура! Грибы на берёзах не растут»! Обезьяна озлобленно: - «Я говорю, грыбы отседа»!
- Вот-вот! Тащи сумку.
Отходим от обочины на несколько метров вглубь леса. Мама моя родная! Сколько же их здесь! Мха не видно. Одни подосиновики с красными головками. Торчат на толстых ножках, ладные, крепкие, да в таком количестве, просто что-то немыслимое! Как на подбор, одинаковые. Все высотой чуть выше сигаретной пачки, поставленной на донце.
Пятнадцать минут, и холщёвая сумка битком. А грибов вокруг видимо невидимо.
- Что делать?
- Неси сумку в машину, высыпь на коврик сзади, позади сидений.
- Разлетятся по всей машине, ногами подавим.
- А мозги есть у нас? Нужно ими пользоваться. Придумаем, что-нибудь, не боись!
Одну сумку отнёс, высыпал в машину, второй раз сходил, третий…
- Ну всё, Лёш. Харэ. Чистить их потом до ночи, ну никак не улыбается.
- Ладно, ладно. Перекурим, и вперёд.
ЛёхасБерелёха.
Смотрю на наивную улыбку на лице брата, и не могу отделаться от мысли, что это я старший брат, а не он. Ну совсем мальчишка. Весёлый, озорной хулиган. Как ему доверили быть заместителем начальника аэропорта и возглавить службу управления воздушным движением, ума не приложу. Да ещё и нардепом стал недавно. Но люди его хвалят. Благодарят. Говорят много полезного для города и его жителей делает.
Хотя сам он проклинает это депутатство, и не дождётся, когда его, наконец переизберут. Эх, Лёха - Лёха… В какие передряги ты только не влезал, каких только приключений не нашёл на свою задницу. Иным нужно семь жизней прожить, чтоб столько событий и испытаний перенести.
Ещё мальчишкой его мама каждый раз со страхом отпускала из дома. Драки, пробитая голова, переломы, выбитые стёкла, поломанные крыши сараев, и прочие приключения постоянно сопровождали его все школьные годы. Потом, после восьмого класса, приспичило ему поступить в техникум в Хабаровске. Как не уговаривали его, улетел.
Однажды вечером, в конце ноября, когда на улице было под тридцать градусов мороза, и снега по колено, слышу звонок в дверь. Открываю, стоит мужик. Чисто хиппи. Усы и борода, скрывающие шею покрыты льдом и инеем. Глаза закрыты иностранными солнцезащитными очками - капельками. В студенческой стройотрядовской куртке и джинсах. Из сандалей торчат синие от холода пальцы босых ног.
Стою, рот разинул от вида этого чудища, даже в глубине души ничего не дрогнуло. Не признал брата. А тот еле разлепил смёрзшиеся усы и бороду, и рычит низким басом: - «Чё? Не узнаешь»? Тут я и упал на пол прихожей, корчась в конвульсиях безумного хохота. Голос то я узнал!
Оказалось, что Лёша, видите ли, ошибся в выборе профессии, и решил закончить десять классов, чтоб поступать в Рижское лётно-техническое училище. Прозрел, блин. А учителя его как уговаривали не губить карьеру с самого начала! Слава Богу, дошло до него!
На следующий день сбрил бороду, но усы оставил. Постригся, одел костюм, галстук, и пошёл проситься в девятый класс. Закончил школу блестяще, и поступил, как и планировал в лётное, в Риге. Радости родителей не было предела, особенно, когда он прилетел в первый отпуск. Красивый, возмужавший, в синей форме с золотыми погонами с буквой «К».
Учителя затащили его на целую серию классных часов, для учеников девятых и десятых классов, чтобы он рассказал о своей службе, и о будущей профессии. С того момента, в Кадыкчанской средней школе началась «авиационная эпидемия». Из каждого выпускного класса, минимум пять шесть человек поступали в авиационные и лётные училища, и институты инженеров гражданской авиации.
А в конце первого курса, Лёха опять начудил. Во время практики на учебном аэродроме, попросил техника прокатиться на аэродромной машине ВАЗ 2104. Разогнал её по взлётной полосе, и в конце слишком резко повернул. И… перевернул её, поставив на крышу.
Отец взял отпуск за свой счёт, чтоб уладить проблему, и улетел в столицу советской Латвии. Вернулся разгневанный, потому, что выложил за восстановление разбитого автомобиля более четырёхсот рублей. А с учётом билетов на самолёт, туда и обратно, Лёхины «покатушки» вылились почти в тысячу рублей.
Следующий раз отец полетел в Ригу через полгода. На этот раз Лёху порезали ножом. Заступил в караул, по охране аэродрома, и ночью заметил двоих нарушителей, которые пытались скрутить что-то с передней стойки шасси самолёта Ту-134. А в караул то они без патронов ходили. Не положено до присяги боевое оружие. Ну и стал Лёха отбивать социалистическое имущество так, как привык стоять за правду всю свою недолгую, но яркую жизнь - кулаками. Одного уложил двумя ударами в голову, начал со вторым разбираться, а первый очухался, вынул нож, да Лёхе в бок его и воткну, пробив тонкую курсантскую шинель.
Несколько дней в реанимации. Спасибо врачам, вернули к жизни, и полностью восстановили здоровье. Потом он неоднократно попадал в подобные ситуации, но каждый раз отправлял на больничную койку соперников. В основном, из числа местной молодёжи, латышей, которые ходили со сбритыми висками, и «зиговали» при встрече друг с другом. Они буквально охотились на курсантов, выходившим в город в увольнение.
В одной роте с Алексеем учился парень из посёлка Берелёх, что рядом с Сусуманом. Однажды кто-то спросил его:
- Откуда ты, Серёга?
- Я с Берелёха.
- А Лёха, что твой зёма, он тоже с Берелёха?
- Не, с Кадыкчана.
- А я думал, что и Лёха с Берелёха.
Каламбур так всем понравился, что до самого выпуска Лёху так все и звали - ЛёхасБерелёха.
Челюсть.
Настал долгожданный день выпуска. Когда курсантские погоны сменились на погоны специалиста Аэрофлота восьмой категории (две широких клинообразных лычки и одна тонкая), а в кармане появилось удостоверение офицера запаса со специальностью «Штурманская тактическая авиация». Выпуск, под звуки оркестра, крайний раз прошёл торжественным маршем мимо трибун с ветеранами и руководством училища, и по команд «И-и-и-и Ррраз!» каждый подбросил в небо, заранее заготовленную горсть мелочи, зажатую во время прохождения в правом кулаке, одетом в белую перчатку.
Всё. Шутки закончились, пора разъезжаться каждому к месту своего распределения. По всем уголкам огромной страны - Советского Союза. Но повод задержаться на пару дней в Риге, у бывших однокашников из взвода, в котором Алексей с друзьями за три года не один пуд соли съел, был весомым. Один парень сам был из местных, и у него была назначена свадьба. Все как один, решили на первой свадьбе из их компании, обязательно присутствовать. Из казармы их никто не гнал, а увольнительная записка, для выхода через КПП, больше не требовалась.
В первый же вечер, повздорили из-за какой то ерунды с латышами. Снова драка, снова наши победили, но Лёшке сломали челюсть. В больнице ему поставили металлические скобы, и резинки крест - на - крест, чтоб зафиксировать кости, для правильного срастания. Как же идти в таком виде на свадьбу, если невозможно ничего жевать, а только бульончик сосать через трубочку не особенно хочется. Это когда все вкусно кушают, и выпивают то!
Явились через два дня по адресу из приглашения, оказалось, что дом на берегу Рижского залива, в пригороде, в курортной зоне. Гостей больше двухсот человек, одних мангалов с шашлыком дымится целая батарея. Запахи умопомрачительные. А есть то хочется.
Ну что… Сначала Лёхе водку вливали рюмками в рот, через скрещенные резинки на зубах. Потом, кто то из родни невесты, с сильным латышским акцентом говорит:
- Э-э-э. Так ти всью сватьпу промучиисся. Идьом со мноью.
Приводит брата в гараж, где старый «Москвич» со снятым двигателем. Двигатель лежит на пустой старой покрышке тут же, а рядом - ведро с соляркой. Латыш запускает руку в солярку, нащупывает там пассатижи, и молвит: - «Откройте рот, молодой человьек». Лёха послушно раздвигает губы, а латыш резким рывком выдёргивает всю конструкцию из скоб с резинками грязными пассатижами вон. Бросает инструмент вместе с извлечёнными скрепками обратно в ведро, вытирает руки ветошью, и протягивает платок со словами: - «Молодес, льётсик. Настоящий мусчина. Витри слёзы, закрой рот, платок оставь себье, и идьи кушать».
Всё. С того момента брат про сломанную челюсть не вспоминал. Ел, пил, и впоследствии, кости челюсти срослись правильно, и как по волшебству, сами собой.
Часы.
Но на той свадьбе жених сильно расстроился из-за того, что во время каких то весёлых конкурсов, разбил страшно дорогие заграничные наручные часы, которые ему подарили всего несколько часами ранее, кто то из родственников.
Однокашники тут же проявили участие и солидарность с женихом. Собрались гурьбой, и пошли в гараж, где Лёха видел на верстаке большие слесарные тиски с массивной наковальней. Каждый из друзей снял свои наручные часы, и положив на эту наковальню, по очереди превратил их с помощью большого молотка в лепёшку. Все эти остатки тонкой механики побросали в ведро с соляркой, и торжественно поклялись никогда больше не носить на руке часы. Ребячество, чё…
Но история получила неожиданное продолжение, когда один из их компании, управляя воздушным движением, по ошибке разрешил посадку Ту-154 в аэропорту Иркутска на взлётно-посадочную полосу, на которой работала снегоуборочная техника. Тогда не выжил никто из пассажиров и экипажа, включая водителя грейдера, чистящего полосу от снега.
Молодого диспетчера осудили на длительный срок. А «сарафанное радио» разнесло слух, что накануне он нарушил клятву, и надел наручные часы, подаренные кем то из близких родственников. Все бывшие однокашники созванивались друг с другом, и передавали из уст в уста это обстоятельство. Но… Особого внимания ему никто не придал. Совпадение, и совпадение. Грустно, но чего в жизни не случается.
Второй раз о клятве вспомнили вскоре, после того как наши ПВО на Камчатке по ошибке сбили наш же грузовик Ан-12 на Камчатке, где штурманом летал ещё один из друзей, нарушивший клятву, и надевший наручные часы незадолго до рокового полёта. Погибло пять человек.
Затем в аэропорту Навои в Узбекистане, Ан-26, в котором штурманом был ещё один из клятвопреступников, который надел на руку часы перед вылетом, упал приземлившись после окончания бетонки ВПП, и сгорел на глазах у всего персонала, и пассажиров аэропорта, ожидавших своего рейса.
Говорят, что после третьего свидетельства, никто больше ни при каких обстоятельствах не надевает на руку часов.
И брат их никогда не надевает. Тем более, что вскоре после третьего несчастного случая его командировали в воинскую часть, где он несколько месяцев летал на Ил-76, оборудованный как летающий пункт дальнего радиолокационного обнаружения. Такой же, как американский «Авакс», с вращающимся «грибом» сверху фюзеляжа. Не понимаю, почему гражданского штурмана отправили в войска, в действующую боевую часть, летать в воздушном пространстве Афганистана. У них что, военные штурманы все заболели?
Как бы то ни было, после этой командировки брату присвоили старшего лейтенанта, а позднее дали медаль от правительства Афганистана. Хорошо, что и Лёхе это зачлось как участие в боевых действиях, со всеми вытекающими. Ветеран, это не просто «корочки». Это целый набор льгот, как у лица, приравненного в правах к ветеранам Великой отечественной.
Неизвестно, надевали ли часы остальные, погибшие внезапно при различных обстоятельствах, но через несколько лет от взвода, в котором Лёха учился в Риге, в живых осталось всего несколько человек.
Но я верю, что с братом всё будет хорошо, и он проживёт долгую счастливую жизнь. Иначе и быть не может. Хотя, события, которые с ним регулярно происходят, настойчиво заставляют в этом сомневаться.
Не шутите с тремя вещами: - С документами, оружием, и женой командира.
Когда Лёшку призвали на военные сборы в Елизово, на Камчатке, ничто беды не предвещало. Самое страшно, что может случиться с «партизаном», это передоз алкоголя от безделья. Но только ели речь идёт об обычном человеке, коим мой брат, безусловно, не являлся.
Жёны военных лётчиков из гарнизона, чрезвычайно воодушевились, когда в военном городке появилось сразу полсотни молодых, не уставших от службы «партизан». И как обычно в таких случаях, жизнь сонного гарнизона пришла в броуновское движение. В то время, пока офицеры отсутствуют в своих семьях, по причине напряжённой службы, скучающие боевые подруги мгновенно нашли им замену. И естественно, что в таких ситуациях не обходится без драматических событий, связанных с супружескими изменами, пьянками-гулянками. И всем, что этим сопутствует.
Не обошлось и без поножовщины, как это водится. А Лёха у меня мужик видный, за ним девки всегда табуном бегали. И дёрнул его чёрт спутаться с замужней тёткой. Да не простой, а супругой одного из старших офицеров части. Ну и схлопотали оба по пуле из табельного «Макарова», когда «рогоносец» внезапно, во время дежурства по гарнизону, зашёл домой за сигаретами.
Как инцидент уладили, одному богу известно. Врачи же подписку дают, что в случае поступления пострадавшего с ранением, полученным в результате применения холодного оружия и тем более от огнестрела, они обязаны сообщать «куда следует». Однако, операции обоим любовникам сделали тихо, без шума, и информация о происшедшем, хоть и утекла в массы в виде слухов, но поскольку подтверждений никто не представлял, так всё и осталось «шито-крыто». На уровне слухов.
У этой истории было и ещё одно последствие. Всех партизан досрочно распустили по домам, до окончания сборов, и объявили, что во имя сохранении главных и основных ячеек советского общества - семей, командование пошло на беспрецедентный шаг - выдать документы об успешном повышении квалификации авиаторов, находящихся в запасе досрочно, с присвоение очередного воинского звания. А на работу можно выходить после, официально заявленного срока окончания военных сборов. Т.е. все награждаются дополнительным месячным отпуском, с сохранением средней заработной платы по месту работы.
Так мой брат стал капитаном. И получил, вдобавок к старым ранам, свежий шрам от пули калибра девять миллиметров.
Брызги шампанского.
История учит только тому, что она ничему не учит. Через год, когда Лёха окончательно перестал летать, после мистического спасения, благодаря нелепой случайности, когда вместо него полетел другой штурман, и его экипаж разбился на Чукотке, он стал диспетчером аэропорта Чайбуха. Необходимо было пройти переподготовку в УТО на Соколе, и брат отправился на учёбу. В тот момент он переживал очень сложный момент в своей жизни, когда развёлся с первой женой. И так то никакой жизни с ней не было, а тут вообще всё рухнуло.
Процедура развода, и гибель его лучших друзей, в числе которых, по всем законам, должен был бы быть и он сам, всё это сыграло свою роль в произошедшем. Проще говоря, Лёха пустился во все тяжкие, что неудивительно, если знать его эмоциональный и ранимый характер, приплюсовав к нему необузданный нрав, и природный «пофигизм» Лёхи, по отношению к самому себе, и своему благополучию.
В общем, во время переподготовки он позволил себе расслабиться. Загулял с очередной замужней дамочкой, и опять, как и в Елизово, был пойман «рогоносцем» на месте преступления. Пистолета у обманутого супруга не было, зато был нож. Простой, кухонный. А Лёха как то не поверил в то, что этот хлюпик решится на решительные действия, за что и поплатился. Пытаясь выхватить нож, из рук обманутого мужа, Алексей нарвался на молниеносный рассекающий удар, и большой палец на левой руке буквально повис на лоскуте кожи.
В больнице Лёха объяснил всё неудачной попыткой открыть бутылку шампанского. Якобы пытался открыть её по гусарски, ударом запястьем в донышко бутылки. Не знаю, как долго смеялись врачи, но снова дело обошлось без милиции, и расследования.
Снова отец полетел к Лёшке, на этот раз, хотя бы не на другой конец страны, а всего лишь в Магадан, куда билет на самолёт стоит всего двадцать восемь рублей. Вернулся, долго хохотал, успокаивая мать, и уговаривая не волноваться. Что это всего лишь порез от стекла, и операция прошла успешно, и здоровье сына вне опасности. Но материнское сердце не обманешь, и она не мало слёз пролила тогда.
Спокойнее стало, наконец, когда брат встретил Светлану. Она чудесным образом повлияла на Лёшку. Он остепенился. Забыл про приятелей, которым нужно было только одно: - покутить за чужой счёт, и жизнь, вскоре наладилась. Мы все очень радовались переменам, и как могли поддерживали словом и делом молодых. Теперь вот ждём прибавления в семье.
Наверное, вся предыдущая жизнь брата была дана ему именно для того, чтоб он в полной мере смог ценить то, что ему дано, и умел это хранить. Боги! Дайте мне столько же мудрости, как брату! Только, желательно, без таких явных подсказок сверху, чтоб не набивать шишек на ровном месте. Совсем не обязательно бесконечно оказываться на краю жизни и смерти, чтоб научиться элементарному - ценить и беречь то, что имеешь.
Читать продолжение...
Посетителей: