Вечный дежурный по аэродрому.
В Богом забытой глуши, вдали от проезжих дорог и населённых пунктов зарастает травой и деревьями заброшенный аэродром. Раньше здесь базировался полк морской авиации. Воздушные ракетоносцы с крылатыми ракетами, снаряжёнными ядерными боеголовками, на борту, несли боевое дежурство вдоль западных границ Великой страны. Круглые сутки в воздухе находились экипажи, в любую секунду готовые произвести пуск. Этот "дамоклов меч" был серьёзным фактором, не позволяющим Европе даже думать о том, чтобы поссориться с Советским союзом.
Останки Ту-22М3. Именно он снялся в эпизоде с коровой, в фильме "Особенности национальной охоты".
Но вот однажды, проклятые буржуины приняли на работу Плохиша, который стал директором Великой страны. И он без всяких ракет и бомб уничтожил армию, верховным главнокомандующим которой и был, согласно Конституции. И очень скоро Великой страны не стало, а вместо неё осталась россыпь карликовых княжеств, которые тут же подверглись разграблению шайками мародёров. Разгром армии изнутри, устроенный собственными командирами, превратился в трагедию, сопоставимую только с разгромом, который устроили бы войска захватчика.
Офицеры ДКБФ Остров-5 (Веретье).
Ту-142
Ил-38
Там, где ещё недавно русские витязи выполняли ответственную мужскую работу по защите мира, где ревели мощные авиационные двигатели, гремели оркестр и солдатские строевые песни, где звенел детский смех в школах и детсадах военных городков, поселился ужас разрухи. Остовы воздушных кораблей оказались на вечной швартовке в мёртвой воздушной гавани. На взлётно-посадочной полосе между бетонных плит проросла трава и кусты. Казармы, авиаремонтные мастерские, ангары, арсенал, дом офицеров, столовые, автопарк, пятиэтажки ДОС (домов офицерского состава), всё это оказалось ненужным, и теперь то, что не разграбили мародёры, предоставлено власти ветров и дождей.
Не плохо было-бы периодически сажать всех посетителей ночного клуба где-нибудь в Москве в автобусы и привозить на принудительную экскурсию сюда, чтоб обожравшиеся кислотой мажоры и юные шлюхи, называющие себя "светскими львицами" своими глазами увидели разницу между их жизнью и тем, что происходит вокруг на самом деле.
В этом месте я чувствую сильнейшее волнение и что-то похожее на скорбь по умершему родственнику. Как брату больно видеть своего брата лежащим в гробу, так мне больно видеть останки аэродрома.
Что может быть прекраснее аэродрома? Здесь сбывались мечты. Отсюда человек вырывался в небо и заветное становилось реальностью. Человек мог ЛЕТАТЬ. Но... Кто-то решил подрезать крылья.
Щемящее чувство грусти всё-таки имеет и светлую нотку. Знаете, это как придти на могилку близкого человека. Словно вернуть время назад, в те времена, когда каждое утро с волнением бежишь на лётное поле, чтоб прикоснуться к "коже" крылатых гигантов, услышать рёв двигателей, почувствовать запах горячего керосина, вытекающего из патрубков в начале запуска, услышать голос командира в наушниках шлемофона, и испытать невероятный восторг, когда почти полторы сотни тонн, громыхая отрываются от бетонки, и стрелой взмывают в небо. Визит памяти в мёртвую гавань будоражит душу, и вызывает острые чувства, которые заставляют возвращаться сюда вновь и вновь. Поэтому каждый раз, когда летом после тёплых дождей появляются первые грибы - колосовики (так их называют старожилы, за то, что появление грибов совпадает с временем, когда начинает колоситься рожь), я непременно прихожу на аэродром, чтоб набрать ведёрко лисичек, подосиновиков и боровиков, которые растут в изобилии между пустующими стоянками для самолётов и в лесках между рулёжными дорожками.
Подхожу к руинам КПП. Шлагбаума давно нет - вывезли сборщики металлолома, но будка дежурного на месте, даже шифер на крыше не растащили. Захожу внутрь, под ногами хрустит битое стекло на линолеуме, шелестят пожелтевшие бланки накладных на отпуск ГСМ, у стены остатки деревянного стула, а на стене надпись чем-то чёрным, возможно куском гудрона: - "Фельдмебель сука! Ответишь за всё. X/2009".
Вдруг слышу шаги за спиной. Обернулся - мальчонка, лет одиннадцати - двенадцати. В солдатской "хэ-бэшке" - камуфляже, на голове кепи с офицерской кокардой, ну чисто - сын полка.
- Ты чего здесь, малец?
- Живу я тут. Я на аэродроме вечный дежурный!
- Да ты что! Как тут можно жить? Тут же руины одни!
- Так не всегда было. Я когда из детдома сбежал, тут много лётчиков было, и солдат. Они меня поставили на довольствие, и я стал дежурным. Документы проверял, шлагбаум машинам открывал. А потом проснулся утром - никого нет. Все куда-то подевались, а меня с собой не забрали, вот я и дежурю тут уже четыре года один.
- А родители есть у тебя? Родственники?
- Нет. Мамка отца топором зарубила, её в тюрьму посадили, а меня в детдом отправили. Только я там жить не стал. Там психи одни. Домой вернулся, мы тут в городке жили, мамка в столовой у солдат поваром работала. Прихожу домой, а там чужие люди живут, ну я к солдатам старым друзьям и прибился.
- А где же ты спишь? Чем питаешься?
- Идём покажу кое-что.
- Как звать- то тебя, рядовой?
- Славиком. Давай, шевели копытами. Ты должен посмотреть на это. - И чуть не бегом бежит, тянет меня за руку к руинам двухэтажного здания в ста метрах от КПП.
Входим в дверной проём, дверь сорванная с петель лежит у крыльца, оказываемся в полумраке сырого помещения, где пахнет пылью и прелой бумагой. Поднимаемся на второй этаж, входим в просторное помещение с окнами, выходящими на две стороны здания. Повсюду кучи мусора, стены исписаны похабщиной, даже головешки от костра, который кто-то жёг посреди комнаты. В углу металлический ящик с дверцей. Славик направляется прямиком к нему, отпирает маленьким ключом встроенный замок и предлагает мне заглянуть внутрь.
Ничего не понимаю... Какая то конструкция, похожая на гирлянду. Десятка два электрических лампочек самого разнообразного назначения соединены проволочками. Тут и лампа на 60 ватт, и автомобильные лампы от фар напряжением в 12 вольт, и крохотные лампочки на 3 вольта. Ясно. Ребёнок играл в электрика.
- Ну как?
- Что тебе сказать, боец... Нужно тебе в школу идти, физику, математику изучать. Будешь изобретателем когда-нибудь.
- Я уже изобрёл!
- Это? - киваю головой на "адский светильник".
- Ну да. Смотри! - Славик трогает одну лампочку, поправляет контакт другой, и вдруг... Глазам не верю! Гирлянда, не подключённая к источнику питания, начинает, вдруг, тускло светиться. Лампочки горят ровным оранжевым светом! Славик отошёл в сторону, а я напротив залез в ящик с головой, чтоб найти в чём тут подвох, где спрятан кабель, питающий всю конструкцию. Ничего нет! Потрясённый и совершенно сбитый с толку, я вынимаю "гирлянду" из ящика, и вижу то, чего быть не может никаким образом. Без всяких проводов, розеток, батареек, куча различных по конструкции, силе тока, напряжению и сопротивлению ламп накаливания соединены, а точнее просто связаны друг с другом светятся, причём интенсивность свечения всё нарастает! Через минуту все лампы светятся ярким белым светом, но совершенно не выделяют тепла. Я держал голой рукой лампочку в 220 вольт и 60 ватт, которая слепила своим светом, но при этом оставалась совершенно холодной! Славик, видя моё лицо с отвисшей челюстью, расхохотался звонким смехом. Выхватил "гирлянду" у меня из рук, и помчался на выход, заливаясь на ходу как колокольчик.
Я выскочил из здания, но мальчишка успел преодолеть расстояние метров в сто за несколько секунд. Тут у меня всё поплыло перед глазами. Я понял, что сплю. Конечно же это просто сон, но сон не заканчивался, и я воспользовался этим, чтоб узнать что ещё припрятал для меня "вечный дежурный".
Догнал его у входа в подземелье. В небольшом холмике рядом с обваловкой стоянки самолёта, выложенной бетонными плитами, зиял дверной проём и внутри виднелась лестница, ведущая в темноту подземных сооружений. Пацан даже на запыхался преодолев такое расстояние за нереально короткое время. Спокойно дождался пока я добегу, и нырнул в темноту.
Я - за ним, спустился на два уровня вниз по громыхающему стальному трапу, когда понял, что не слышу шагов мальца. Постоял, отдышался, прислушался, ничего, кроме звука капающей вдали подземелья воды. "Славик!" - позвал я, но в ответ услышал лишь гулкое эхо. Фонаря нет, зажигалкой особо не посветишь. Видно на расстоянии вытянутой руки, не дальше. Прошёл по патерне метров двадцать, спотыкаясь о мусор на мокром полу, и упёрся в стальную решётку, которой был заварен проход дальше. Осмотрел всё внимательно - никаких следов Славика. Боковых ответвлений в тоннеле не было. Люков в полу и на потолке я так и не обнаружил. Парень исчез бесследно. Вернулся назад, и уже на верхней площадке до меня донёсся звук, похожий на гудение электрической дуги и тихий смешок Славика. Кинулся назад, но поиски оказались тщетными. Прятаться там было просто негде. Поорал, постучал по решётке, никакого результата. Пошёл на выход.
Подхватил пластмассовое ведёрко, оставленное на верху, у входа в подземелье, и не спеша направился к краю ВПП, где шумел листьями лесок, в котором обычно можно собрать полведра лисичек на одной поляне. Двигаюсь к лесу, а сам всё смотрю на тёмной прямоугольник входа в подземелье, готовые тут же кинуться вдогонку за шутником, который по моим соображениям просто не может не появиться. Чуть не налетел на мужичка с корзиной, который вылез наверх из канавы на краю рулёжной дорожки.
- О! Отец! Прошу прощения!
- Да ничего! Нормально всё. Ты чего ка рак пятисся то?
- Да мальчонка там был, заманил меня в подземелье и пропал куда то. Всё жду когда он наружу вылезет, больно интересный малец.
- А что в нём не так? - заинтересованно посмотрел на меня мужик, одетый в старый пиджак, с бейсболкой на голове с надписью "Псковский Циклон 2007".
- Одет как сын полка, говорит, что он вечный дежурный по аэродрому. Славиком зовут.
При этих словах у мужика округлились глаза, и он дрожащими пальцами стал выуживать из мятой пачки сигарету.
- Славик говоришь? Сын полка, значит?
- Так он назвался.
- Был тут такой. Я его родителей знал. Любка - мать его, мужика то своего на глазах у Славика убила. Топор прямо в лоб вогнала, когда тот двух пьяных блядей в дом притащил, и заявил, что они теперь будут жить все вместе.
- Вот-вот! Точно он. Он мне рассказал эту историю, и как потом из детдома сбежал.
- Так то оно так, - собеседник глубоко затянулся сизым дымом - только вот Славика того уж год как похоронили. Тут на еродроме бандюки разборки затеяли со стрельбой. Мальчонка наблюдал из окна воон того здания - мужчина ткнул грязным ногтем в направлении окна той комнаты, где я видел железный ящик с "гирляндой", - так вот... Шальная пуля попала ему аккурат меж глаз. Не мучился даже. Наверное, не успел понять, что его убили. Так вот. Судьбааа... Теперича он точно вечный дежурный по еродрому та...
Поплевал на окурок, тщательно растёр подошвой об бетонку и вздыхая, отправился в сторону КПП.
Останки Ту-22М3. Именно он снялся в эпизоде с коровой, в фильме "Особенности национальной охоты".
Но вот однажды, проклятые буржуины приняли на работу Плохиша, который стал директором Великой страны. И он без всяких ракет и бомб уничтожил армию, верховным главнокомандующим которой и был, согласно Конституции. И очень скоро Великой страны не стало, а вместо неё осталась россыпь карликовых княжеств, которые тут же подверглись разграблению шайками мародёров. Разгром армии изнутри, устроенный собственными командирами, превратился в трагедию, сопоставимую только с разгромом, который устроили бы войска захватчика.
Офицеры ДКБФ Остров-5 (Веретье).
Ту-142
Ил-38
Там, где ещё недавно русские витязи выполняли ответственную мужскую работу по защите мира, где ревели мощные авиационные двигатели, гремели оркестр и солдатские строевые песни, где звенел детский смех в школах и детсадах военных городков, поселился ужас разрухи. Остовы воздушных кораблей оказались на вечной швартовке в мёртвой воздушной гавани. На взлётно-посадочной полосе между бетонных плит проросла трава и кусты. Казармы, авиаремонтные мастерские, ангары, арсенал, дом офицеров, столовые, автопарк, пятиэтажки ДОС (домов офицерского состава), всё это оказалось ненужным, и теперь то, что не разграбили мародёры, предоставлено власти ветров и дождей.
Не плохо было-бы периодически сажать всех посетителей ночного клуба где-нибудь в Москве в автобусы и привозить на принудительную экскурсию сюда, чтоб обожравшиеся кислотой мажоры и юные шлюхи, называющие себя "светскими львицами" своими глазами увидели разницу между их жизнью и тем, что происходит вокруг на самом деле.
В этом месте я чувствую сильнейшее волнение и что-то похожее на скорбь по умершему родственнику. Как брату больно видеть своего брата лежащим в гробу, так мне больно видеть останки аэродрома.
Что может быть прекраснее аэродрома? Здесь сбывались мечты. Отсюда человек вырывался в небо и заветное становилось реальностью. Человек мог ЛЕТАТЬ. Но... Кто-то решил подрезать крылья.
Щемящее чувство грусти всё-таки имеет и светлую нотку. Знаете, это как придти на могилку близкого человека. Словно вернуть время назад, в те времена, когда каждое утро с волнением бежишь на лётное поле, чтоб прикоснуться к "коже" крылатых гигантов, услышать рёв двигателей, почувствовать запах горячего керосина, вытекающего из патрубков в начале запуска, услышать голос командира в наушниках шлемофона, и испытать невероятный восторг, когда почти полторы сотни тонн, громыхая отрываются от бетонки, и стрелой взмывают в небо. Визит памяти в мёртвую гавань будоражит душу, и вызывает острые чувства, которые заставляют возвращаться сюда вновь и вновь. Поэтому каждый раз, когда летом после тёплых дождей появляются первые грибы - колосовики (так их называют старожилы, за то, что появление грибов совпадает с временем, когда начинает колоситься рожь), я непременно прихожу на аэродром, чтоб набрать ведёрко лисичек, подосиновиков и боровиков, которые растут в изобилии между пустующими стоянками для самолётов и в лесках между рулёжными дорожками.
Подхожу к руинам КПП. Шлагбаума давно нет - вывезли сборщики металлолома, но будка дежурного на месте, даже шифер на крыше не растащили. Захожу внутрь, под ногами хрустит битое стекло на линолеуме, шелестят пожелтевшие бланки накладных на отпуск ГСМ, у стены остатки деревянного стула, а на стене надпись чем-то чёрным, возможно куском гудрона: - "Фельдмебель сука! Ответишь за всё. X/2009".
Вдруг слышу шаги за спиной. Обернулся - мальчонка, лет одиннадцати - двенадцати. В солдатской "хэ-бэшке" - камуфляже, на голове кепи с офицерской кокардой, ну чисто - сын полка.
- Ты чего здесь, малец?
- Живу я тут. Я на аэродроме вечный дежурный!
- Да ты что! Как тут можно жить? Тут же руины одни!
- Так не всегда было. Я когда из детдома сбежал, тут много лётчиков было, и солдат. Они меня поставили на довольствие, и я стал дежурным. Документы проверял, шлагбаум машинам открывал. А потом проснулся утром - никого нет. Все куда-то подевались, а меня с собой не забрали, вот я и дежурю тут уже четыре года один.
- А родители есть у тебя? Родственники?
- Нет. Мамка отца топором зарубила, её в тюрьму посадили, а меня в детдом отправили. Только я там жить не стал. Там психи одни. Домой вернулся, мы тут в городке жили, мамка в столовой у солдат поваром работала. Прихожу домой, а там чужие люди живут, ну я к солдатам старым друзьям и прибился.
- А где же ты спишь? Чем питаешься?
- Идём покажу кое-что.
- Как звать- то тебя, рядовой?
- Славиком. Давай, шевели копытами. Ты должен посмотреть на это. - И чуть не бегом бежит, тянет меня за руку к руинам двухэтажного здания в ста метрах от КПП.
Входим в дверной проём, дверь сорванная с петель лежит у крыльца, оказываемся в полумраке сырого помещения, где пахнет пылью и прелой бумагой. Поднимаемся на второй этаж, входим в просторное помещение с окнами, выходящими на две стороны здания. Повсюду кучи мусора, стены исписаны похабщиной, даже головешки от костра, который кто-то жёг посреди комнаты. В углу металлический ящик с дверцей. Славик направляется прямиком к нему, отпирает маленьким ключом встроенный замок и предлагает мне заглянуть внутрь.
Ничего не понимаю... Какая то конструкция, похожая на гирлянду. Десятка два электрических лампочек самого разнообразного назначения соединены проволочками. Тут и лампа на 60 ватт, и автомобильные лампы от фар напряжением в 12 вольт, и крохотные лампочки на 3 вольта. Ясно. Ребёнок играл в электрика.
- Ну как?
- Что тебе сказать, боец... Нужно тебе в школу идти, физику, математику изучать. Будешь изобретателем когда-нибудь.
- Я уже изобрёл!
- Это? - киваю головой на "адский светильник".
- Ну да. Смотри! - Славик трогает одну лампочку, поправляет контакт другой, и вдруг... Глазам не верю! Гирлянда, не подключённая к источнику питания, начинает, вдруг, тускло светиться. Лампочки горят ровным оранжевым светом! Славик отошёл в сторону, а я напротив залез в ящик с головой, чтоб найти в чём тут подвох, где спрятан кабель, питающий всю конструкцию. Ничего нет! Потрясённый и совершенно сбитый с толку, я вынимаю "гирлянду" из ящика, и вижу то, чего быть не может никаким образом. Без всяких проводов, розеток, батареек, куча различных по конструкции, силе тока, напряжению и сопротивлению ламп накаливания соединены, а точнее просто связаны друг с другом светятся, причём интенсивность свечения всё нарастает! Через минуту все лампы светятся ярким белым светом, но совершенно не выделяют тепла. Я держал голой рукой лампочку в 220 вольт и 60 ватт, которая слепила своим светом, но при этом оставалась совершенно холодной! Славик, видя моё лицо с отвисшей челюстью, расхохотался звонким смехом. Выхватил "гирлянду" у меня из рук, и помчался на выход, заливаясь на ходу как колокольчик.
Я выскочил из здания, но мальчишка успел преодолеть расстояние метров в сто за несколько секунд. Тут у меня всё поплыло перед глазами. Я понял, что сплю. Конечно же это просто сон, но сон не заканчивался, и я воспользовался этим, чтоб узнать что ещё припрятал для меня "вечный дежурный".
Догнал его у входа в подземелье. В небольшом холмике рядом с обваловкой стоянки самолёта, выложенной бетонными плитами, зиял дверной проём и внутри виднелась лестница, ведущая в темноту подземных сооружений. Пацан даже на запыхался преодолев такое расстояние за нереально короткое время. Спокойно дождался пока я добегу, и нырнул в темноту.
Я - за ним, спустился на два уровня вниз по громыхающему стальному трапу, когда понял, что не слышу шагов мальца. Постоял, отдышался, прислушался, ничего, кроме звука капающей вдали подземелья воды. "Славик!" - позвал я, но в ответ услышал лишь гулкое эхо. Фонаря нет, зажигалкой особо не посветишь. Видно на расстоянии вытянутой руки, не дальше. Прошёл по патерне метров двадцать, спотыкаясь о мусор на мокром полу, и упёрся в стальную решётку, которой был заварен проход дальше. Осмотрел всё внимательно - никаких следов Славика. Боковых ответвлений в тоннеле не было. Люков в полу и на потолке я так и не обнаружил. Парень исчез бесследно. Вернулся назад, и уже на верхней площадке до меня донёсся звук, похожий на гудение электрической дуги и тихий смешок Славика. Кинулся назад, но поиски оказались тщетными. Прятаться там было просто негде. Поорал, постучал по решётке, никакого результата. Пошёл на выход.
Подхватил пластмассовое ведёрко, оставленное на верху, у входа в подземелье, и не спеша направился к краю ВПП, где шумел листьями лесок, в котором обычно можно собрать полведра лисичек на одной поляне. Двигаюсь к лесу, а сам всё смотрю на тёмной прямоугольник входа в подземелье, готовые тут же кинуться вдогонку за шутником, который по моим соображениям просто не может не появиться. Чуть не налетел на мужичка с корзиной, который вылез наверх из канавы на краю рулёжной дорожки.
- О! Отец! Прошу прощения!
- Да ничего! Нормально всё. Ты чего ка рак пятисся то?
- Да мальчонка там был, заманил меня в подземелье и пропал куда то. Всё жду когда он наружу вылезет, больно интересный малец.
- А что в нём не так? - заинтересованно посмотрел на меня мужик, одетый в старый пиджак, с бейсболкой на голове с надписью "Псковский Циклон 2007".
- Одет как сын полка, говорит, что он вечный дежурный по аэродрому. Славиком зовут.
При этих словах у мужика округлились глаза, и он дрожащими пальцами стал выуживать из мятой пачки сигарету.
- Славик говоришь? Сын полка, значит?
- Так он назвался.
- Был тут такой. Я его родителей знал. Любка - мать его, мужика то своего на глазах у Славика убила. Топор прямо в лоб вогнала, когда тот двух пьяных блядей в дом притащил, и заявил, что они теперь будут жить все вместе.
- Вот-вот! Точно он. Он мне рассказал эту историю, и как потом из детдома сбежал.
- Так то оно так, - собеседник глубоко затянулся сизым дымом - только вот Славика того уж год как похоронили. Тут на еродроме бандюки разборки затеяли со стрельбой. Мальчонка наблюдал из окна воон того здания - мужчина ткнул грязным ногтем в направлении окна той комнаты, где я видел железный ящик с "гирляндой", - так вот... Шальная пуля попала ему аккурат меж глаз. Не мучился даже. Наверное, не успел понять, что его убили. Так вот. Судьбааа... Теперича он точно вечный дежурный по еродрому та...
Поплевал на окурок, тщательно растёр подошвой об бетонку и вздыхая, отправился в сторону КПП.