Уроды на Темной стороне земли
На Темной стороне Земли взошло темное Солнце и весь военный госпиталь погрузился в болезненный сон, который сопровождается не здоровым храпом и томным зевками, а стонами и криками ночных кошмаров.
Пациент с полностью перевязанной головой и лицом занял место за столом дежурной медсестры писал письмо белым карандашом на черной бумаге.
"Дорогая Лиза, я не знаю зачем нам раненным, безногим и безруким, не имеющим глаз, и прочих органов, вся эта красота и лирика. Они нас мучают концертами разряженных в траур и напудренных яркой черной пудрой артистов. Врачи говорят, чтобы отвлечься от наших болезней. Но все это ложь. Все очевидно как черный день. Нас боятся. Боятся, что искалеченные прошедшей войной выйдут на улицы, вернутся в семьи, начнут работать. Боятся, что наши мрачные военные песни и пошлые бесчеловечные анекдоты подхватят соседи, коллеги, жены и дети. Они бы и рады закрыть нас всех, но нас так много, что здоровые и не искалеченные в существенном меньшинстве. Вот и пичкают нас "прекрасным", лечат душу , как говорит наш главврач, у которого ампутировано легкое. А какой в этом смысл? Какой смысл в "правильном" когда вокруг одни уроды.
Какой смысл говорить нам что убивать нельзя, когда мы все убивали, даже те кто не был на фронте, но помогал нам , работа на военное производство. Темнота от этого не станет более темной."
Услышав шаги врача, пациент спрятал карандаш и бумагу в карман пижамы.
Врач осторожно поставил на стол дежурного большой горшок с маленькими зеленым комнатным растением. Посмотрев на пациента, доктор пошел дальше, прихрамывая на деревянный протез.
Горшок был набит черной грязной землей и зеленый стебель среди этого уродства был явно не кстати.
Пациент вытащил не законченное письмо и порвал его, бросив в урну под стол.
Пациент с полностью перевязанной головой и лицом занял место за столом дежурной медсестры писал письмо белым карандашом на черной бумаге.
"Дорогая Лиза, я не знаю зачем нам раненным, безногим и безруким, не имеющим глаз, и прочих органов, вся эта красота и лирика. Они нас мучают концертами разряженных в траур и напудренных яркой черной пудрой артистов. Врачи говорят, чтобы отвлечься от наших болезней. Но все это ложь. Все очевидно как черный день. Нас боятся. Боятся, что искалеченные прошедшей войной выйдут на улицы, вернутся в семьи, начнут работать. Боятся, что наши мрачные военные песни и пошлые бесчеловечные анекдоты подхватят соседи, коллеги, жены и дети. Они бы и рады закрыть нас всех, но нас так много, что здоровые и не искалеченные в существенном меньшинстве. Вот и пичкают нас "прекрасным", лечат душу , как говорит наш главврач, у которого ампутировано легкое. А какой в этом смысл? Какой смысл в "правильном" когда вокруг одни уроды.
Какой смысл говорить нам что убивать нельзя, когда мы все убивали, даже те кто не был на фронте, но помогал нам , работа на военное производство. Темнота от этого не станет более темной."
Услышав шаги врача, пациент спрятал карандаш и бумагу в карман пижамы.
Врач осторожно поставил на стол дежурного большой горшок с маленькими зеленым комнатным растением. Посмотрев на пациента, доктор пошел дальше, прихрамывая на деревянный протез.
Горшок был набит черной грязной землей и зеленый стебель среди этого уродства был явно не кстати.
Пациент вытащил не законченное письмо и порвал его, бросив в урну под стол.