А Зализняк пусть рвёт и мечет...
Настойчиво советую Александру Перову принять участие в поэтическом конкурсе журнала "Бег и мы". Стихов на беговую тему у него немного. Но одно из них, весьма удачное, на мой взгляд, вполне может претендовать на призовое место.
Это довольно большое стихотворение "Воскресная пробежка стихоплёта". Однажды оно было опубликовано в газете "Ва-Банкъ" и очень порадовало. А две строфы из него (четвёртая и шестая) пополнили "коллекцию" рифмованных переносов.
К сожалению, по поводу рифмованных переносов местные литераторы высказываются в большинстве своём отрицательно. В лучшем случае - с равнодушием. Многие считают, что словесные эксперименты с переносами - "фишка" поэтов-авангардистов и что "нормальным" поэтам для творческого самовыражения хватает "нормальных" рифм. Некоторые говорят, что читателю такие рифмы не нужны, поскольку на них он "спотыкается", и они его только раздражают.
Что касается стихотворения Перова, использование рифмованных переносов здесь, по-моему, вполне уместно. Строфы, где они присутствуют, делят текст примерно на три равные части. Причём, именно в тех местах, где автору приходится останавливаться перед светофором или резко менять направление движения. А ещё можно представить себе, как у автора в эти моменты сбивалось дыхание от слишком быстрого бега.
ВОСКРЕСНАЯ ПРОБЕЖКА СТИХОПЛЁТА
Сегодня я проснулся очень рано,
попил воды на кухне из стакана,
и было полшестого на часах.
Потом, собравшись, вышел на пробежку
с MP3-плеером, в оранжевой одежке
(в кроссовках "Asics", куртке и штанах).
Простой йошкар-олинский неврастеник,
суровых финно-угров соплеменник,
апологет движения трусцой,
под синти-поп, легко и ненатужно,
я добежал до стадиона «Дружба»
и помахал охраннику рукой.
Свернув привычно на бульвар Победы,
я обогнал мужчину в старых кедах
и быстро добежал до Первомай-
ской улицы, чтоб дальше устремиться
и поскорее рядом очутиться
с Сергеем по фамилии Чавайн.
Мой город спал. Но звал меня всё дальше
Архангел Гавриил у "Спасской" башни,
лишившийся разящего копья.
Лоренцо Медичи мне улыбался слева,
а справа Jesus и Мария Дева
благословляли в дальний путь меня.
Легко труся по набережной Брюгге,
я представлял, как далеко на юге,
в Крыму или в каких-нибудь Сочах
светлеет небо над лазурным морем
и солнце всходит над высокогорьем,
и джоггер бегает по берегу в трусах…
Здесь тоже понемногу рассветало,
и предвкушал увидеть я немало
того, чем Красный город примеча-
телен. И помахав рукой монарху,
ступил на мост, ведущий к патриарху,
и зданиям большим из кирпича.
Скользя вдоль парапета полукругом,
узрел Петра, что верным был супругом
Февронии, единственной жене,
и посмотрел в счастливые их лица...
Ещё я видел, как императрица
Елизавета скачет на коне…
Потом, полюбовавшись на Кокшагу,
я резво побежал, прибавив шагу,
к молодожёнам Келли и Ренье.
Попутный ветерок мне гладил спину,
и радости гормоны (эндорфины)
уже струились где-то там, во мне...
Так бегал я в тиши аллей и скверов,
среди бомжей и полиционеров,
браня похмельных гопников в сердцах.
Марийской очарованный столицей,
порой я думал, что она мне снится,
и всё не мог "проснуться" второпях…