Идеальный вечер
Сегодня резко похолодало. И выпал первый снег - жалкий, неуверенный, но совершенно невероятный, похожий на сахарную пудру, рассыпанную с громадных ватрушек прямо на улицы города. Удивительные ощущения. На улице столкнулся с человеком - бывшая любимая, я не искал с ней встречи, встретил у киоска "Табак". Прошел бы точно мимо, если б не пересеклись глазами. "Привет" - "Привет, ты откуда? " - "Да, вот домой возвращаюсь" - "Ну поехали, значит, вместе". Два или три года прошло. В моей жизни с тех пор, кажется, ничего не поменялось; я все тот же оборванец, в кожаной куртке, кедах и потертых джинсах. Она же - словно облачко - удивительно живая: неугомонные вьющиеся волосы, хрустальные реснички, дурацкая мечтательная улыбка, навевающая воспоминания о лучших вечерах. "Когда ты улыбаешься, у тебя ямочки на щеках", - говорила она мне всякий раз, сидя у меня на коленях. "Зато ты смешно хмуришь носик", - парировал, не задумываясь, обычно я.
Мы вышли из маршрутки на остановке и направились в сторону ее дома, прогуливаясь среди угрюмых пятиэтажек в залитых ровным серым светом переулках. До чего же холодно, черт подери. Мерзнут руки в карманах, не хватает дыхания. Впрочем, все в ажуре; можно гулять часами. Странно: то мы шагали с ней в ногу и весело щебетали о всякой ерунде, избегая болезненного разговора о дурно закончившейся любви; то встречались взглядами и от неловкости, похоже, замолкали, только ее каблуки, касаясь замерзшего асфальта, еще минуту-другую издавали непонятные звуки. Все-таки как время беспощадно убивает людей. Еще года два или три назад ты крепко держишь человека в объятьях и сладко целуешься в грязных весенних подъездах, а сейчас не то что прикоснуться, боишься подойти на миллиметр ближе. Она докурила последнюю сигарету уже возле подъезда, мы распрощались, клятвенно дав обещание позвонить друг другу (конечно же, никто никому не позвонит; оба это знаем), и за ней закрылась дверь. Помню, когда формально расставались, я ничего не испытывал - ни жалости, ни горечи, ни обиды. Сейчас же что-то мощное хреначило по мозгам; глаза слезились. Так вот почему же тогда, мне было гораздо лучше чем сейчас? Я так и не нашел ответа, просто побрел домой. Эти неприкаянные два часа полусонного и очень странного воскресенья казались мне картиной беспробудного городского одиночества. Жуткой, как ночной кошмар. Простой, как дыхание. И еще этот проклятый первый снег, который наверняка выпал лишь для того, чтобы снова растаять под первыми лучами солнца.
Нет ничего вечного, все проходит. Вообще прекрасно, наверное, даже заебись.
Мы вышли из маршрутки на остановке и направились в сторону ее дома, прогуливаясь среди угрюмых пятиэтажек в залитых ровным серым светом переулках. До чего же холодно, черт подери. Мерзнут руки в карманах, не хватает дыхания. Впрочем, все в ажуре; можно гулять часами. Странно: то мы шагали с ней в ногу и весело щебетали о всякой ерунде, избегая болезненного разговора о дурно закончившейся любви; то встречались взглядами и от неловкости, похоже, замолкали, только ее каблуки, касаясь замерзшего асфальта, еще минуту-другую издавали непонятные звуки. Все-таки как время беспощадно убивает людей. Еще года два или три назад ты крепко держишь человека в объятьях и сладко целуешься в грязных весенних подъездах, а сейчас не то что прикоснуться, боишься подойти на миллиметр ближе. Она докурила последнюю сигарету уже возле подъезда, мы распрощались, клятвенно дав обещание позвонить друг другу (конечно же, никто никому не позвонит; оба это знаем), и за ней закрылась дверь. Помню, когда формально расставались, я ничего не испытывал - ни жалости, ни горечи, ни обиды. Сейчас же что-то мощное хреначило по мозгам; глаза слезились. Так вот почему же тогда, мне было гораздо лучше чем сейчас? Я так и не нашел ответа, просто побрел домой. Эти неприкаянные два часа полусонного и очень странного воскресенья казались мне картиной беспробудного городского одиночества. Жуткой, как ночной кошмар. Простой, как дыхание. И еще этот проклятый первый снег, который наверняка выпал лишь для того, чтобы снова растаять под первыми лучами солнца.
Нет ничего вечного, все проходит. Вообще прекрасно, наверное, даже заебись.