(no subject)
Это даже не боль. Это какое-то сумасшествие. Состояние такое, будто я во сне. Это все не со мной. Так быть не должно. Каждый миг - неправильный.
Внутри все сжалось в комок, и этот комок вибрирует без остановки.
Руки постоянно влажные, мысли - сумбурные, не останавливаются ни на чем. Лицо превратилось в камень.
Я не могу думать, дышать, есть, спать, жить.
Я не хочу жить. Это противно. Я не хочу умереть, но жить как-то совсем не хочется. Закрыться с головой одеялом и пропасть на несколько миллионов лет, пока залатаются эти дыры.
Нет слез. Нет истерики. Нет ничего.
Выжженное поле.
И трясущееся в какой-то невероятной, ритмичной агонии нутро. И страх. Какой-то нереальный, нечеловеческий, поглощающий каждую секунду и каждую клетку организма. Паника. Ступор. И мертвая тишина, которую изредка прерывают вопрос "ну почему" и мольба "я люблю тебя".
Взгляд тупо тормозит на одной точке. И не происходит ничего. Только эта вибрация внутри.
Какие-то сумасшедшие планы строятся в голове. Губы шепчут обещания сильным и обитающим там, на просторах вселенной сущностям за одну попытку. Надежда, как подруга из психушки, тихо и навязчиво нашептывает на ухо новые и новые слова ободрения. Сука.
Сожрать мешок битого стекла, отрезать руки, убить прохожего, провалиться в ад? Что? Что нужно сделать? Только скажи. Скажи, как достучаться, как проломить эту стену?
Готовность расшибиться в лепешку, размазать себя унижением, вымолить, выскулить, завоевать, выползать на брюхе кусочек счастья. Доказать, что измениться будет - раз плюнуть, что я поняла, в чем неправа, где накосячила, как все испортила.
Это даже не боль. А натуральная агония. Я умираю в очередной раз. Кажется, что последний.
Внутри все сжалось в комок, и этот комок вибрирует без остановки.
Руки постоянно влажные, мысли - сумбурные, не останавливаются ни на чем. Лицо превратилось в камень.
Я не могу думать, дышать, есть, спать, жить.
Я не хочу жить. Это противно. Я не хочу умереть, но жить как-то совсем не хочется. Закрыться с головой одеялом и пропасть на несколько миллионов лет, пока залатаются эти дыры.
Нет слез. Нет истерики. Нет ничего.
Выжженное поле.
И трясущееся в какой-то невероятной, ритмичной агонии нутро. И страх. Какой-то нереальный, нечеловеческий, поглощающий каждую секунду и каждую клетку организма. Паника. Ступор. И мертвая тишина, которую изредка прерывают вопрос "ну почему" и мольба "я люблю тебя".
Взгляд тупо тормозит на одной точке. И не происходит ничего. Только эта вибрация внутри.
Какие-то сумасшедшие планы строятся в голове. Губы шепчут обещания сильным и обитающим там, на просторах вселенной сущностям за одну попытку. Надежда, как подруга из психушки, тихо и навязчиво нашептывает на ухо новые и новые слова ободрения. Сука.
Сожрать мешок битого стекла, отрезать руки, убить прохожего, провалиться в ад? Что? Что нужно сделать? Только скажи. Скажи, как достучаться, как проломить эту стену?
Готовность расшибиться в лепешку, размазать себя унижением, вымолить, выскулить, завоевать, выползать на брюхе кусочек счастья. Доказать, что измениться будет - раз плюнуть, что я поняла, в чем неправа, где накосячила, как все испортила.
Это даже не боль. А натуральная агония. Я умираю в очередной раз. Кажется, что последний.