слепота и аутизм
В ожидании, пока наконец вычитают переведенную мной неделю назад статью Трефферта, я решила таки начать переводить материалы по обучению слепых аутичных детей. К сожалению я не умею читать сразу английский текст, мне надо перевести, чтобы понять о чем он, и лучше одновременно записывать. Поэтому наверное не все будет полезно. Но не смотря на неполезность, мне эта статья показалась вдохновляющей и приятной, поэтому я ее все таки выложу.
Ссылочка на оригинал:http:// https://nfb.org/images/nfb/publications/fr/fr29/2/fr290203.htm
Без исключения: тифлопедагогика для детей со сложной структурой дефекта.
Натали Шахен
От редакции: Натали Шахен родом из Огайо. По профессии она специальный педагог и тифлопедагог. Прежде чем переехать в Балтимор, она успела поработать в разных местах, и наконец, в 2009, поступила в институт имени Джернигана Национальной Федерации Слепых (NFB Jernigan Institute) на должность специалиста по обучающим программам. Она не видит, но в детстве у нее сохранялось остаточное зрение, и поэтому ее не обучали навыкам, необходимым слепым детям. Сейчас она истово ратует за то, чтобы необходимым для слепых навыкам обучали всех слепых детей без исключения.
К своему теперешнему роду деятельности я пришла иначе, чем многие мои коллеги. Последние 13 лет я работала в совершенно другой области, занималась детьми с аутизмом. В школе у меня был замечательный педагог специального образования. Во время профессиональной подготовки, и в первые годы работы в качестве преподавателя, мне так же посчастливилось встретиться с замечательными педагогами, под влиянием которых сформировался мой взгляд на педагогику и обучение.
Я верю, что все дети могут учиться. И моя работа - найти те методы, которые позволят всем моим ученикам реализовать свои способности максимально полно. Эти постулаты - основа всей моей профессиональной деятельности.
Когда мой наставник, который вел меня еще в старших классах, предложил мне поработать со слепыми, я как раз работала с детьми с аутизмом. На тот момент я ничего не знала о слепых, не знала ни одного тифлопедагога. Кое-какие уроки я посещала в школе, как «слабовидящая», но все это казалось таким скучным, по сравнению с тем, что каждый день происходило в моем классе в чартерной школе для аутистов. Но, поскольку я всегда относилась к педагогу, предложившему эту работу, с большим уважением, я согласилась. Я поступила в магистратуру местного университета, и продолжила преподавательскую деятельность. Во время работы над дипломным проектом, я поняла, что тифлопедагогика - это нечто куда более интересное, чем те занятия, которые я посещала в школе.
Получив степень, я оставила чартерную школу. Часть меня с грустью расставалась с моими подопечными. Каждый день они учили меня искать альтернативные методы обучения и развиваться в моей профессии. В то же время я с восторгом предвкушала, как начну учить брайлю, и другим специфическим навыкам для слепых.
На новом месте работы я с интересом изучала индивидуальные программы реабилитации моих учеников. И обнаружила, что у многих из них были сопутствующие нарушения. Это открытие меня взволновало. У меня появилась возможность совместить опыт, полученный во время работы с детьми с особыми потребностями и недавно полученные навыки тифлопедагога. За последние несколько лет я успела поработать с десятками слепых детей, страдающих аутизмом, и хотела бы поделиться своими размышлениями на этот счет.
От имени Национальной Федерации Слепых мы регулярно продвигаем идею, что настоящая беда незрячих - не потеря зрения, а нетерпимость и заблуждения окружающих. То же можно сказать о слепых детях с аутизмом. Слишком часто учителя считают, что сопутствующий диагноз не позволяет обучить ребенка необходимым для слепых навыкам. Эти дети остаются в одиночестве, между тифлопедагогикой и специальной педагогикой для детей с аутизмом. Некоторые тифлопедагоги отказываются их учить, потому что не знают, как работать с аутичными детьми, в то же время специальные педагоги не владеют в полной мере навыками обучения незрячих детей. Таким образом, в системе не остается места для слепого ребенка с аутизмом.
Я понимаю, что как учитель, могу серьезно повлиять на отношение общества к своим подопечным. Мои ученики не часто являются всеобщими любимцами. Одна из причин, по которой с ними не часто соглашаются работать профессионалы, их агрессивное поведение. Коллеги регулярно отпускали комментарии в адрес моих учеников, которые больно ранили меня. В школьных кругах их считали людьми второго сорта. Большинство из них ни разу не смогли понять инструкции, написанной при помощи шрифта Брайля, или проделать, пусть небольшой, путь с собакой-поводырем, не смотря на годы тренировок. Единственное умение, которое многие мои ученики отточили в совершенстве за годы, проведенные в школе - искусство манипулировать окружающими взрослыми. Они точно знали, когда и как можно добиться своего при помощи нежелательного поведения.
Вооружившись своей философией, я приняла решение изменить положение вещей в нашей школе. Предстояло изменить утвердившееся заблуждение, что эти дети не могут получить должного образования. Много времени уходило и уходит на то, чтобы достижения моих студентов могла видеть вся школа. Я вывешивала их работы на информационных досках в коридоре, издавала еженедельный бюллетень и распространяла его, как могла. Я старалась поощрять своих учеников не столько за активность в классе, сколько за реальные достижения. Ничего нового в этих приемах не было, но мое отношение было чем-то совершенно не обычным.
Первым делом результаты дала моя информационная деятельность. Когда коллеги узнали, что я обучаю Брайлю, работе со счетами и другим навыкам из тифлопедагогики своих аутичных студентов, на меня обрушились потоки критики. Мне говорили что-то вроде: «Бобби ни на чем кроме музыки не может концентрироваться больше пяти минут, ты хочешь обучить его Брайлю»?
Я не совсем понимала, как обучать своих студентов навыкам из тифлопедагогики, но отказывалась поверить, что это невозможно. Обратилась за советом к тем, кто когда-то учил меня. Опыт работы в чартерной школе тоже пригодился. Там ничего не знали о Брайле, но прекрасно умели учить аутистов. Я связалась с другими тифлопедагогами, чтобы получить оценку выбранных мною методов. И разумеется, я читала и читаю все, до чего могу дотянуться, об обучении слепых детей со сложной структурой дефекта. После сбора необходимой информации пришла пора реализовать мои разработки на практике.
Часть первая.
Первая часть моего плана потребовала реорганизовать классное пространство так, чтобы ученики как можно чаще могли быть успешны. Нужно было обеспечить студентов всем, что обычно встречается в классах для зрячих аутистов. Для работы в классе было разработано специальное расписание, чтобы ход занятий был максимально предсказуемым и последовательным. Все пиктограммы переделали так, чтобы их легко можно было воспринимать тактильно. За основу взяли обычные пиктограммы, которые были в ходу в нашей школе. Ученики еще не могли прочесть своих имен, но для каждого был выбран тактильный символ, который был помещен на всех их личных вещах, рядом с именем, написанным при помощи шрифта Брайля.
Одной из главных целей обучающей программы для класса была поддержка позитивного поведения. В классе старались поддерживать тишину. Все части класса были соответствующим образом организованы, чтобы ученики могли легко понять, какие занятия будут проходить в каждой части.
Часть вторая.
Вторая часть моего плана стартовала почти одновременно с первой. Я понимала, что студентов нужно как можно скорее обучить Брайлю. И я решила использовать Брайль везде, где только можно. В уголке для чтения появились книжки, написанные шрифтом Брайля. Все, что появлялось в классе в печатном виде, дублировали брайлем. На каждом предмете была надпись на брайле, или тактильный символ. В классе появились специальные печатные машинки, пишущие брайлем, и дети могли в любой момент ими воспользоваться.
Писать дети не умели, поэтому мы начали с самых простых вещей. Я писала для учеников истории об их самых любимых занятиях, печатала их шрифтом Брайля и иллюстрировала дома при помощи тактильных символов и реальных объектов. В классе мы читали истории, и ученики водили вслед за мной пальцами по буквам. Так же дети начали пользоваться пишущими машинками. В начале, конечно, просто тарабанили по клавишам.
Конечно, сорока пяти минут в день на овладение брайлем было не достаточно. Чтобы у них было больше возможностей улучшить свои навыки, я постаралась ввести надписи на брайле во все их каждодневные занятия.
Для каждого студента была введена система поощрений в виде жетонов. Жетоны представляли собой специальную дощечку с шестью круглыми выемками, в две колонки по три в каждой, похожими на клетки брайля. Каждый раз, когда ученик получал жетон, он, или она, вставлял его в выемку. Дети считали свои жетоны, так же как считаются точки в брайле. Таким образом, нумерация точек в клетке брайля повторялась десятки раз в день. Я часто уделяла несколько минут литературе во время уроков математики, чтобы дать детям возможность дополнительно попрактиковаться в системе Брайля.
Остальные части.
Первые две части моего плана были самыми важными и оказались наиболее эффективными. Другие части включали в себя разработки по обучению пространственному ориентированию и увеличению мобильности, обучению социальным навыкам, счету, начальным математическим навыкам и социальным наукам.
Первоначальные разработки оказались не идеальными, их пришлось корректировать по ходу дела.
С течением времени, мои коллеги постепенно включились в работу над тем, чтобы наши ученики, страдающие аутизмом, могли получить необходимое образование. Чем больше людей включалось в работу, тем интереснее и объемнее становились программы, которые мы могли реализовать.
Замечательно, если представители сообществ слепых людей, будут сотрудничать с педагогами. Это позволит изжить ошибочное восприятие обществом незрячих людей, особенно незрячих людей со сложной структурой дефекта. Все дети могут учиться, и дети со сложной структурой дефекта не исключения. Для того чтобы слепой человек, независимо от того, как звучит его полный диагноз, мог успешно обучаться, он должен овладеть специфическими навыками для слепых людей, и мы должны бороться за то, чтобы все слепые дети имели доступ к обучению этим навыкам.
В завершении хочу сказать, что не стоит отчаиваться, если традиционные способы обучения не работают с каким-то студентом. Это обязанность педагога - найти способ, с помощью которого ребенок сможет приобрести необходимые навыки. Ребенок не обязан подстраиваться под методологию традиционной педагогики.
Ссылочка на оригинал:http:// https://nfb.org/images/nfb/publications/fr/fr29/2/fr290203.htm
Без исключения: тифлопедагогика для детей со сложной структурой дефекта.
Натали Шахен
От редакции: Натали Шахен родом из Огайо. По профессии она специальный педагог и тифлопедагог. Прежде чем переехать в Балтимор, она успела поработать в разных местах, и наконец, в 2009, поступила в институт имени Джернигана Национальной Федерации Слепых (NFB Jernigan Institute) на должность специалиста по обучающим программам. Она не видит, но в детстве у нее сохранялось остаточное зрение, и поэтому ее не обучали навыкам, необходимым слепым детям. Сейчас она истово ратует за то, чтобы необходимым для слепых навыкам обучали всех слепых детей без исключения.
К своему теперешнему роду деятельности я пришла иначе, чем многие мои коллеги. Последние 13 лет я работала в совершенно другой области, занималась детьми с аутизмом. В школе у меня был замечательный педагог специального образования. Во время профессиональной подготовки, и в первые годы работы в качестве преподавателя, мне так же посчастливилось встретиться с замечательными педагогами, под влиянием которых сформировался мой взгляд на педагогику и обучение.
Я верю, что все дети могут учиться. И моя работа - найти те методы, которые позволят всем моим ученикам реализовать свои способности максимально полно. Эти постулаты - основа всей моей профессиональной деятельности.
Когда мой наставник, который вел меня еще в старших классах, предложил мне поработать со слепыми, я как раз работала с детьми с аутизмом. На тот момент я ничего не знала о слепых, не знала ни одного тифлопедагога. Кое-какие уроки я посещала в школе, как «слабовидящая», но все это казалось таким скучным, по сравнению с тем, что каждый день происходило в моем классе в чартерной школе для аутистов. Но, поскольку я всегда относилась к педагогу, предложившему эту работу, с большим уважением, я согласилась. Я поступила в магистратуру местного университета, и продолжила преподавательскую деятельность. Во время работы над дипломным проектом, я поняла, что тифлопедагогика - это нечто куда более интересное, чем те занятия, которые я посещала в школе.
Получив степень, я оставила чартерную школу. Часть меня с грустью расставалась с моими подопечными. Каждый день они учили меня искать альтернативные методы обучения и развиваться в моей профессии. В то же время я с восторгом предвкушала, как начну учить брайлю, и другим специфическим навыкам для слепых.
На новом месте работы я с интересом изучала индивидуальные программы реабилитации моих учеников. И обнаружила, что у многих из них были сопутствующие нарушения. Это открытие меня взволновало. У меня появилась возможность совместить опыт, полученный во время работы с детьми с особыми потребностями и недавно полученные навыки тифлопедагога. За последние несколько лет я успела поработать с десятками слепых детей, страдающих аутизмом, и хотела бы поделиться своими размышлениями на этот счет.
От имени Национальной Федерации Слепых мы регулярно продвигаем идею, что настоящая беда незрячих - не потеря зрения, а нетерпимость и заблуждения окружающих. То же можно сказать о слепых детях с аутизмом. Слишком часто учителя считают, что сопутствующий диагноз не позволяет обучить ребенка необходимым для слепых навыкам. Эти дети остаются в одиночестве, между тифлопедагогикой и специальной педагогикой для детей с аутизмом. Некоторые тифлопедагоги отказываются их учить, потому что не знают, как работать с аутичными детьми, в то же время специальные педагоги не владеют в полной мере навыками обучения незрячих детей. Таким образом, в системе не остается места для слепого ребенка с аутизмом.
Я понимаю, что как учитель, могу серьезно повлиять на отношение общества к своим подопечным. Мои ученики не часто являются всеобщими любимцами. Одна из причин, по которой с ними не часто соглашаются работать профессионалы, их агрессивное поведение. Коллеги регулярно отпускали комментарии в адрес моих учеников, которые больно ранили меня. В школьных кругах их считали людьми второго сорта. Большинство из них ни разу не смогли понять инструкции, написанной при помощи шрифта Брайля, или проделать, пусть небольшой, путь с собакой-поводырем, не смотря на годы тренировок. Единственное умение, которое многие мои ученики отточили в совершенстве за годы, проведенные в школе - искусство манипулировать окружающими взрослыми. Они точно знали, когда и как можно добиться своего при помощи нежелательного поведения.
Вооружившись своей философией, я приняла решение изменить положение вещей в нашей школе. Предстояло изменить утвердившееся заблуждение, что эти дети не могут получить должного образования. Много времени уходило и уходит на то, чтобы достижения моих студентов могла видеть вся школа. Я вывешивала их работы на информационных досках в коридоре, издавала еженедельный бюллетень и распространяла его, как могла. Я старалась поощрять своих учеников не столько за активность в классе, сколько за реальные достижения. Ничего нового в этих приемах не было, но мое отношение было чем-то совершенно не обычным.
Первым делом результаты дала моя информационная деятельность. Когда коллеги узнали, что я обучаю Брайлю, работе со счетами и другим навыкам из тифлопедагогики своих аутичных студентов, на меня обрушились потоки критики. Мне говорили что-то вроде: «Бобби ни на чем кроме музыки не может концентрироваться больше пяти минут, ты хочешь обучить его Брайлю»?
Я не совсем понимала, как обучать своих студентов навыкам из тифлопедагогики, но отказывалась поверить, что это невозможно. Обратилась за советом к тем, кто когда-то учил меня. Опыт работы в чартерной школе тоже пригодился. Там ничего не знали о Брайле, но прекрасно умели учить аутистов. Я связалась с другими тифлопедагогами, чтобы получить оценку выбранных мною методов. И разумеется, я читала и читаю все, до чего могу дотянуться, об обучении слепых детей со сложной структурой дефекта. После сбора необходимой информации пришла пора реализовать мои разработки на практике.
Часть первая.
Первая часть моего плана потребовала реорганизовать классное пространство так, чтобы ученики как можно чаще могли быть успешны. Нужно было обеспечить студентов всем, что обычно встречается в классах для зрячих аутистов. Для работы в классе было разработано специальное расписание, чтобы ход занятий был максимально предсказуемым и последовательным. Все пиктограммы переделали так, чтобы их легко можно было воспринимать тактильно. За основу взяли обычные пиктограммы, которые были в ходу в нашей школе. Ученики еще не могли прочесть своих имен, но для каждого был выбран тактильный символ, который был помещен на всех их личных вещах, рядом с именем, написанным при помощи шрифта Брайля.
Одной из главных целей обучающей программы для класса была поддержка позитивного поведения. В классе старались поддерживать тишину. Все части класса были соответствующим образом организованы, чтобы ученики могли легко понять, какие занятия будут проходить в каждой части.
Часть вторая.
Вторая часть моего плана стартовала почти одновременно с первой. Я понимала, что студентов нужно как можно скорее обучить Брайлю. И я решила использовать Брайль везде, где только можно. В уголке для чтения появились книжки, написанные шрифтом Брайля. Все, что появлялось в классе в печатном виде, дублировали брайлем. На каждом предмете была надпись на брайле, или тактильный символ. В классе появились специальные печатные машинки, пишущие брайлем, и дети могли в любой момент ими воспользоваться.
Писать дети не умели, поэтому мы начали с самых простых вещей. Я писала для учеников истории об их самых любимых занятиях, печатала их шрифтом Брайля и иллюстрировала дома при помощи тактильных символов и реальных объектов. В классе мы читали истории, и ученики водили вслед за мной пальцами по буквам. Так же дети начали пользоваться пишущими машинками. В начале, конечно, просто тарабанили по клавишам.
Конечно, сорока пяти минут в день на овладение брайлем было не достаточно. Чтобы у них было больше возможностей улучшить свои навыки, я постаралась ввести надписи на брайле во все их каждодневные занятия.
Для каждого студента была введена система поощрений в виде жетонов. Жетоны представляли собой специальную дощечку с шестью круглыми выемками, в две колонки по три в каждой, похожими на клетки брайля. Каждый раз, когда ученик получал жетон, он, или она, вставлял его в выемку. Дети считали свои жетоны, так же как считаются точки в брайле. Таким образом, нумерация точек в клетке брайля повторялась десятки раз в день. Я часто уделяла несколько минут литературе во время уроков математики, чтобы дать детям возможность дополнительно попрактиковаться в системе Брайля.
Остальные части.
Первые две части моего плана были самыми важными и оказались наиболее эффективными. Другие части включали в себя разработки по обучению пространственному ориентированию и увеличению мобильности, обучению социальным навыкам, счету, начальным математическим навыкам и социальным наукам.
Первоначальные разработки оказались не идеальными, их пришлось корректировать по ходу дела.
С течением времени, мои коллеги постепенно включились в работу над тем, чтобы наши ученики, страдающие аутизмом, могли получить необходимое образование. Чем больше людей включалось в работу, тем интереснее и объемнее становились программы, которые мы могли реализовать.
Замечательно, если представители сообществ слепых людей, будут сотрудничать с педагогами. Это позволит изжить ошибочное восприятие обществом незрячих людей, особенно незрячих людей со сложной структурой дефекта. Все дети могут учиться, и дети со сложной структурой дефекта не исключения. Для того чтобы слепой человек, независимо от того, как звучит его полный диагноз, мог успешно обучаться, он должен овладеть специфическими навыками для слепых людей, и мы должны бороться за то, чтобы все слепые дети имели доступ к обучению этим навыкам.
В завершении хочу сказать, что не стоит отчаиваться, если традиционные способы обучения не работают с каким-то студентом. Это обязанность педагога - найти способ, с помощью которого ребенок сможет приобрести необходимые навыки. Ребенок не обязан подстраиваться под методологию традиционной педагогики.