(no subject)
Боженька сжалился всё же, послал нам немножко лета - это здорово, это просто прекрасно, мы уж и не надеялись!
Послал и ничем не занятую, беспросветно свободную пятницу - тоже прекрасно!
В сумме же получился бинарный заряд, огромной убойной силы.
Меня понесло на море. Впервые в этом году.
Казалось бы, откуда взяться сомнениям? И я снова наступила на старые грабли.
Вот как это может получаться?
Я вернулась с Чёрного моря, всего 3 недели как. Там меня погода и обстоятельства не всегда баловали, да и загорать мне нельзя помногу - но всё же загорела, поскольку кожа легко принимает загар. Даже чуть-чуть подгорела в первый раз - очень чуть-чуть, а потом уже могла находиться на солнце с рассвета до ночи, правда, делала это только 3 или 4 раза. И никаких больше, даже малейших, ожогов. И не чрезмерно, но смуглая шкурка.
И вот я лежу на родном белом ненавистном песочке, который невозможно смахнуть с влажной кожи. Недолго, с полчаса. Потом купаюсь. Часика полтора скачу в воде. Потом снова лежу на солнышке, оно пригревает так ласково! Лежу часика три. Встаю - по песку больно идти, он раскалился! Потом снова купаюсь, недолго, всего часок. Потом надо ехать домой. Бодрая и обновлённая, счастливая, вприскочку иду к машине. Допиваю минералку - за день высосала литровую бутылку. Благородный муж припас для меня ещё и пару стаканчиков горячего чая в термосе. Ух, как этот чай кстати! Мы едем. Вроде, всё прекрасно. В районе Балтэзерса меня вырубает. Сквозь сон чувствую - что-то не так. Мы приезжаем. Я еле выползаю из машины, у меня всё болит. Дома лезу под душ, попросив, чтобы мне сделали чайку и помыли огурчик - у самой как-то нет сил.
Выползаю мытая, не глядя намазываю кремом лик, сажусь за стол. Меня почему-то люто знобит.
Ма протягивает огурчик, и говорит: Фу, цЫган. Потом смотрит на меня повнимательнее, и говорит: Нет, не цЫган. Отелло. Знаешь, говорит, эту песенку - Отелло, мавр венецианский, один домишко посещал. Шекспир узнал про это дело и водевильчик написал.
Ну как не знать - знаю, говорю. Ты ж мне всё такое пела вместо колыбельных когда-то. А при чём тут я? Ты, говорит, мавр - не цЫган. Это ж надо до такого идиотизма... Тебе не плохо? Ну, как не плохо, говорю я. С чего бы иначе я огурчик просила помыть, и чай сделать. Перекупалась, да и кожу от воды стянуло, и вообще всё болит - жуть.
Тут благородный муж является, и говорит: ты, может, лучше сразу тукумской мазью намажешься? Зачем, говорю, я уже кремом. Ну как, говорит, ведь она помогает тем лучше, чем скорее ожоги смажешь. Не тяни. Ты что, в зеркале себя не видела? Не до того мне, говорю. Если б не мокрые волосы, уже давно легла бы и умерла. Паршиво мне.
Ты глянь, говорят мне они хором.
Я гляжу. Я чёрная. Мавр, не мавр, жутко чёрная, с красноватым отливом, только белки сверкают, синеватые не мавритански - слишком чёрная, даже на свой вкус! Напрочь сгорела на нашем северном солнышке, за какие-то несколько часов, поверх приличного черноморского загара! Наш северный загар перешиб черноморский, в несколько раз.
Уже в третий раз сгораю дома, приехав достаточно (а иногда и избыточно) загорелая с югов. Механизм сего процесса мне решительно непонятен и крайне любопытен.
Я сижу на сквознячке за компом, потому что лежать на погорелом ужасно, даже после термоядерного обезболивающего, хоть общее состояние и стало иллюзорно прекрасным.