(no subject)
- или алгоритм обретения приступа мигрени, и избавления от него.
Болеешь, сидишь дома, ничего не хочешь, маешься бездельем.
Подходишь в четверг, в два часа дня к кухонному окну, видишь краем глаза что-то блестящее и непонятное на соседней крыше, пялишься туда пару минут.
Собираешься попить чайку. Тормозишь. Садишься на корточки, прижавшись спиной к батарее. Обжигаешься, встаёшь. Снова садишься.
Чувствуешь ауру, но ещё надеешься, что всё рассосётся.
Видишь, что уже не всё видишь.
Понимаешь, что уже не рассосётся. Надеешься, что дальше не зайдёт.
Садишься за стол. Ма приходит на кухню, жалуешься ей на горькую судьбину и собственную глупость.
Ждёшь немного. Понимаешь, что заходит так далеко, как уже давно не заходило.
Понимаешь, что не видишь уже ничего.
Всё это время ма попеременно предлагает тебе ноотропил и укоряет в безмозглости - вы обе отлично знаете, что с твоих десяти лет главным триггером была и остаётся яркая вспышка света, внезапно секанувшая по глазам.
Зудишь вслух о том, как тебе всё опротивело в этом мире, начинаешь чувствовать боль в правом виске, продолжаешь зудеть - главным образом, для того чтобы сориентироваться: ещё можешь говорить нормально, или уже нет. Говорить можешь, чему смутно радуешься.
Боль в правом виске усиливается по типу "вырвиглаз". Перестаёшь радоваться, но не зудеть - чтобы не пропустить момент "отнятия мовы". Мову не отнимает - отнимается правая рука.
Удивляешься, почему не левая. Затыкаешься - потому что точно знаешь, что дальше можно зря энергию не переводить: мову отнимает только боль слева.
Ма незримо присутствует на кухне - ждёт, когда дозреешь до принятия лекарств.
Дозреваешь. Просишь, чтобы ма сделала тебе горяченького чайку и принесла ноотропил.
Пристраиваешь тяжеленную башку на руки и собираешься подождать в такой позе чаю.
Ждать не приходится: чашка с чаем всовывается тебе в руки, горячая, но уже вполне "питейной" температуры - ма мышей ловит, времени зря не теряет.
Слышышь шуршание упаковки и командный голос: "открой пасть".
Открываешь пасть. Получаешь в неё пару капсул, запиваешь полчашкой горячего сладкого чая с лимончиком. Горячий чай долго держишь во рту - само по себе удовольствие. И польза.
Через пять минут разлепляешь глаза - вроде, снег валит чуть менее густо?
Чувствуешь, что ноотропил разошёлся в полную силу - сейчас свалишься спать прямо тут, под столом. Ползёшь в кровать.
Ма предлагает грелку - отрицательно мычишь, заказываешь Жана. Жан приходит, прижимается, мурлычет - проваливаешься.
Просыпаешься с неимоверным трудом, почувствовав на своей щеке ледяную длань. Это муж вернулся с работы. Понимаешь, что проспала три полных часа. Мычишь, скулишь, заказываешь ему принести каффетин из аптечки.
Приносит, выпиваешь полтаблетки, костеришь себя, что будучи летом в России, не догадалась запастись этим чудом как следует.
На автопилоте встаёшь, греешь еду кормить заледенелого мужа, вспоминая некоторые кадры из фильма "Стрелочник" - те самые, где замёрзшего до несгибаемости типа под мышкой вносили в тёплое помещение, оттаивать.
Свистишь мужа к столу, ползёшь обратно в кровать. Проваливаешься.
Просыпаешься, темно, кругом тишина, на часах двенадцать, чувствуешь жуткую боль в правом виске, добираешь ещё капсулу ноотропила, и опять запиваешь горяченьким.
Просыпаешься. Темно. На часах - четыре. Голодна как волк, свежа как роза, но голова почти прошла - только чихать и кашлять больно. Не знаешь куда себя девать.
Комп работает - греет комнату. Начинаешь развлекаться в Сети.
Внезапно понимаешь, что сейчас утро субботы, а не пятницы.
Удивляешься.
Болеешь, сидишь дома, ничего не хочешь, маешься бездельем.
Подходишь в четверг, в два часа дня к кухонному окну, видишь краем глаза что-то блестящее и непонятное на соседней крыше, пялишься туда пару минут.
Собираешься попить чайку. Тормозишь. Садишься на корточки, прижавшись спиной к батарее. Обжигаешься, встаёшь. Снова садишься.
Чувствуешь ауру, но ещё надеешься, что всё рассосётся.
Видишь, что уже не всё видишь.
Понимаешь, что уже не рассосётся. Надеешься, что дальше не зайдёт.
Садишься за стол. Ма приходит на кухню, жалуешься ей на горькую судьбину и собственную глупость.
Ждёшь немного. Понимаешь, что заходит так далеко, как уже давно не заходило.
Понимаешь, что не видишь уже ничего.
Всё это время ма попеременно предлагает тебе ноотропил и укоряет в безмозглости - вы обе отлично знаете, что с твоих десяти лет главным триггером была и остаётся яркая вспышка света, внезапно секанувшая по глазам.
Зудишь вслух о том, как тебе всё опротивело в этом мире, начинаешь чувствовать боль в правом виске, продолжаешь зудеть - главным образом, для того чтобы сориентироваться: ещё можешь говорить нормально, или уже нет. Говорить можешь, чему смутно радуешься.
Боль в правом виске усиливается по типу "вырвиглаз". Перестаёшь радоваться, но не зудеть - чтобы не пропустить момент "отнятия мовы". Мову не отнимает - отнимается правая рука.
Удивляешься, почему не левая. Затыкаешься - потому что точно знаешь, что дальше можно зря энергию не переводить: мову отнимает только боль слева.
Ма незримо присутствует на кухне - ждёт, когда дозреешь до принятия лекарств.
Дозреваешь. Просишь, чтобы ма сделала тебе горяченького чайку и принесла ноотропил.
Пристраиваешь тяжеленную башку на руки и собираешься подождать в такой позе чаю.
Ждать не приходится: чашка с чаем всовывается тебе в руки, горячая, но уже вполне "питейной" температуры - ма мышей ловит, времени зря не теряет.
Слышышь шуршание упаковки и командный голос: "открой пасть".
Открываешь пасть. Получаешь в неё пару капсул, запиваешь полчашкой горячего сладкого чая с лимончиком. Горячий чай долго держишь во рту - само по себе удовольствие. И польза.
Через пять минут разлепляешь глаза - вроде, снег валит чуть менее густо?
Чувствуешь, что ноотропил разошёлся в полную силу - сейчас свалишься спать прямо тут, под столом. Ползёшь в кровать.
Ма предлагает грелку - отрицательно мычишь, заказываешь Жана. Жан приходит, прижимается, мурлычет - проваливаешься.
Просыпаешься с неимоверным трудом, почувствовав на своей щеке ледяную длань. Это муж вернулся с работы. Понимаешь, что проспала три полных часа. Мычишь, скулишь, заказываешь ему принести каффетин из аптечки.
Приносит, выпиваешь полтаблетки, костеришь себя, что будучи летом в России, не догадалась запастись этим чудом как следует.
На автопилоте встаёшь, греешь еду кормить заледенелого мужа, вспоминая некоторые кадры из фильма "Стрелочник" - те самые, где замёрзшего до несгибаемости типа под мышкой вносили в тёплое помещение, оттаивать.
Свистишь мужа к столу, ползёшь обратно в кровать. Проваливаешься.
Просыпаешься, темно, кругом тишина, на часах двенадцать, чувствуешь жуткую боль в правом виске, добираешь ещё капсулу ноотропила, и опять запиваешь горяченьким.
Просыпаешься. Темно. На часах - четыре. Голодна как волк, свежа как роза, но голова почти прошла - только чихать и кашлять больно. Не знаешь куда себя девать.
Комп работает - греет комнату. Начинаешь развлекаться в Сети.
Внезапно понимаешь, что сейчас утро субботы, а не пятницы.
Удивляешься.